3. Стыд как страх осуждения

Совесть настойчиво напоминает человеку о его ответ­ственности перед собой и перед другими за выполнение моральных обязанностей, говорит о необходимости соот­ветствия им. Двумя важнейшими высокоэмоциональны­ми формами переживания моральной ответственности, а также своего несоответствия велениям долга являются стыд и вина. Остановимся на феномене стыда.

Многие авторы рассматривают стыд как страх перед порицанием извне. Стыд выступает как переживание своего несоответствия моральным требованиям перед лицом Других. Другие люди, с которыми нас объединя­ют общие представления о добре и зле, о должном и не-

4. Зак. 49 97

Между долгом и виной

должном, могут осуждать и осмеивать нас, если мы ведем себя несообразно принятым нравственным нормам и об­разцам, Когда человек трусит или жадничает, предает или проявляет ненужную агрессию, он встречает неодоб­рение, презрение или насмешку окружающих и стыдится собственных поступков, гневается на самого себя. По выражению К. Маркса, стыд — это гнев, обращенный внутрь. Можно добавить, что этот гнев вызван понима­нием своего выпадения из некоего круга значимых Дру-гих, осознанием своего поражения, унижения, преступ­ности и отчужденности.

В стыде мы непосредственно понимаем, как глубоко связаны с окружающими нас людьми, как трудно нам чувствовать себя хотя бы временно третируемыми, непри­знанными. И если «на миру смерть красна», то стыд на миру ужасен. Когда человеку стыдно перед людьми за себя или за своих близких, его не спасает от страданий ни богатство, ни высокое положение. Он чувствует за спиной осуждающие взгляды, слышит смешки, в любом шепоте ему мерещится обсуждение его падения, и жизнь поистине превращается в ад. Пасть в глазах окружаю­щих, в глазах общества, опозориться — одна из самых больших морально-психологических бед. Пасть в чьих-либо глазах — это значит потерять высоту, ценность, ска­титься на низший уровень, где место только недостой­ным. Вот отчего люди остро боятся стыда, страшатся позора, опасаются оказаться несоответствующими неко­ему комплексу требований, предъявляемых сообществом и окружающими. Стыд усиливает самокритику и времен­но вызывает чувство бессилия.

В стыде доминируют Другие, даже если в момент со­вершения недостойного поступка человек один и никто непосредственно за ним не наблюдает. Ему может быть стыдно перед собой, а это чувство — не что иное, как спроецированный внутрь нашей души взгляд Других. Дру­гие наблюдают за нами из глубины нашего «я», судят нас

98

Лекция 3

нашим собственным внутренним голосом, предъявляют моральный эталон, властно указывают на него. В худо­жественной литературе неоднократно описывались ситу­ации, когда в человеке борются между собой два мотива: тяга совершить под давлением желаний что-либо запрет­ное (украсть, изменить дружескому долгу, поступить со­гласно эгоистической цели) и стыд за возможность тако­го поведения, который предстает в виде осуждения кон­кретных значимых людей:. «И я подумал, а если бы моя мать видела это» или « Что сказал бы мой учитель, узнав, как я поступаю!» Ужас перед осуждением значимых лич­ностей (иногда отдаленных в пространстве или даже умер­ших), стыд перед ними способен остановить человека, не допустить его морального падения или даже не дать совершить преступление.

Когда человек стыдится, Другой предстает перед ним как существо более высокое — могучее, здоровое и спо­собное. Он может пренебречь стыдящимся и оставить его в одиночестве. Стыдящийся чувствует себя объектом оценки, его собственные субъективные силы и потенции скованы стыдом, парализованы им. Ж.-П. Сартр связы­вает феномен стыда с самой нашей объектностью, кото­рая возникает под взглядом Другого, обращенным к нам извне. Именно под этим взглядом мы теряемся и крас­неем: мы не знаем, что делает из нас взгляд Другого, каким он нас видит. А если это взгляд с насмешкой, то он непосредственно приписывает нам униженность и не­совершенство.

В особенности стыдятся чужих, старших и вышестоя­щих. Это происходит, наверное, потому, что все три на­званные категории людей, во-первых, оказываются вы­сокозначимы, а во-вторых, между мною и ими существу­ет дистанция, которую я не могу преодолеть по собствен­ной воле. При такой дистанции невозможна идентифи­кация: чужие, старшие и вышестоящие не могут посмот­реть на меня как бы изнутри моего «я», понять меня и

4* 99

Между долгом и виной

простить. Они полностью внешние, они судят по всей строгости моральных норм, не отступая от них и не снис­ходя. Они видят меня извне — как законченную вещь, которая уже не изменится, не улучшится, и заставляют меня окостеневать в моем стыде, в сознании моего несо­вершенства.

В то же время близкие люди, ровесники и те, кто ра­вен нам по социальному статусу, гораздо более способны войти в наше положение, увидеть ситуацию изнутри, по­сочувствовать, может быть, даже найти оправдание ошиб­кам и промашкам. Они не так сильно объективируют нас, не так сурово и беспощадно укоряют, оттого и стыдиться их приходится меньше. Но, конечно, если они много зна­чат для нас, то и здесь мы испытываем стыд — гнев на себя за то, что упали в глазах столь дорогих людей.

Интересно то, что стыд человек может испытывать не только от упреков и пристыжения, но и от избыточных похвал, от дифирамбов, которые, казалось бы, должны только радовать. Разумеется, это происходит лишь с очень совестливыми людьми, которые испытывают неловкость и неудобство, полагая, что на самом деле у них нет тех достоинств, которые им приписывают. Им стыдно и за тех, кто чересчур щедро хвалит, и за себя, поскольку они вынуждены слушать завышенную оценку. Впрочем, че­ловеку самовлюбленному такой вид стыда не грозит. Тщеславный боится лишь порицания и стыдится только позора, похвалы любого накала он всегда примет за чис­тую монету.

Пробуждение у людей чувства стыда всегда было фор­мой общественного воздействия. Культурологи отмеча­ют, что большинство известных культур можно разделить на два вида культуры вины и культуры стыда. К культу­рам вины обычно относят западное общество, где акцент нравственного контроля перенесен внутрь человеческого существа, а к культурам стыда — восточное общество, в особенности древневосточные цивилизации, например,

100

Лекция 3

китайскую. Там публичный позор был ведущей мораль­ной формой регуляции поведения. Однако не стоит не­дооценивать различные формы вызывания стыда и в ев­ропейском обществе. Позор и здесь всегда был страш­ным наказанием, ничуть не меньшим, чем физическая боль. Иногда люди воспринимали опозоривание как кару худшую, нежели сама смерть, и предпочитали скорее со­гласиться на казнь, чем пожертвовать добрым именем и подвергнуться публичному презрению.

Среди народных форм наказания опозоривание зани­мало достаточно видное место. Так, например, на Руси за супружескую измену женщину раздевали и вывалива­ли в дегте и в перьях, чтобы затем в столь неприглядном виде прогнать по селу. Этот обычай совершенно очевид­но отличается от мусульманского побивания камнями, это не казнь, но после подобной процедуры неверная жена сама могла предпочесть расстаться с жизнью, что, не­сомненно, служило назидательным примером для других потенциальных любительниц приключений.

Официальные власти всегда прибегали к сочетанию те­лесных наказаний и позора. Так, если человека бичева­ли, то после совершения экзекуции его привязывали к позорному столбу, чтобы всякий проходящий мимо мог осуждать его, насмехаться и издеваться над ним. Слово­сочетание «позорный столб» стало символическим, озна­чающим высшую меру претерпевания презрения окружа­ющих и собственного стыда.

Впрочем, всегда существовало немало тех, кто испы­тывал чувство стыда в очень малой мере или вовсе его не испытывал. О таких людях говорят как о бесстыдных, бесстыжих. Они, как правило, преследуют свои прагма­тические цели и удовлетворяют свои разнообразные же­лания без всякой оглядки на окружающих, их мнение и возмущение. «Стыд не дым, глаза не выест», «Плюй в глаза — божья роса», — говорит народная мудрость о тех, кто не ведает смущения перед судом внешнего наблюда-

101

Между долгом и виной

теля. Такие люди, как правило, не только бесстыдны, но и бессовестны, г. е. аморальны. Они боятся только собственного дискомфорта — голода, боли, лишения сво­боды, ну и смерти, разумеется. Чем больше в обществе бесстыдных людей, тем жестче должны быть законы. И наоборот, чем больше людей стыдливых, считающихся с общественным мнением, тем мягче может быть право: стыдливого можно не сажать в тюрьму и не отправлять на исправительные работы. Ему достаточно объявить обще­ственное порицание или, как это делается в некоторых высокоразвитых странах, символически заключить под стражу на час, и он сам никогда больше не совершит аморального и противоправного поступка.

Стоит заметить, что внешнее бесстыдство не всегда является свидетельством общей аморальности личности. Порой человек не стыдится всего мира, но стыдится сво­их, тех, кто значим и ценен для него. Круг дорогих и важных для него людей очень узок, он склоняется перед мнением тех, кого уважает, их слово является для него и похвалой, и приговором, а по отношению к остальным он испытывает простое равнодушие, и их упреки не дос­тигают его души.

В каких ситуациях человек начинает стыдиться?

1. Человек стыдится, когда переживает и осознает свое несоответствие господствующим в обществе нормам и ценностям. Круг этих норм и ценностей далеко выходит за пределы собственно моральных отношений (впрочем, не стоит забывать, что чисто моральных проблем вообще очень мало, и чаще всего мы говорим о моральных аспек­тах самых различных жизненных коллизий). Так, можно не соответствовать ценностям успешности, материально­го достатка, культуры, образованности.

Типичной ситуацией стыда в этом смысле является пе­реживание своей бедности, нищеты, неграмотности пе­ред лицом богатства, состоятельности и высокого обра­зования. В прошлые эпохи это было также смущение

102

Лекция 3

простолюдина перед благородными сеньорами, титуло­ванными графами и князьями. В настоящее время для определенных групп людей представляется стыдным быть жителем провинции, в то время как существует столица.

Человек низкого материального достатка нередко ис­пытывает чувство отвергнутости, непризнанности со сто­роны обеспеченной публики, ему стыдно за свою немод­ную и небогатую одежду, узость возможностей, неуме­ние стяжать деньги и славу. Его положение зачастую мало зависит от его собственных усилий, но все равно являет­ся предметом стыда. «Бедность не порок», — говорит один. «Но большое свинство!» — добавляет другой. По­добное положение складывается тогда, когда индивида не устраивает его идентификация с той социальной груп­пой, к которой он объективно принадлежит по образу жизни, уровню доходов и образованию. Он желал бы идентифицировать себя с совсем другими социальными слоями. Стыд за свой социальный статус и свойствен­ные ему черты усиливается презрением, которое могут испытывать к такому человеку люди более состоятельные или грамотные. Кичливость на одной ступени социаль­ной иерархии оборачивается стыдом на другой.

В то же время, если человек не принимает ценность богатства или социального статуса как аксиому, он не станет стыдиться собственного положения. «Кто чест­ной бедности своей боится ... тот самый жалкий из лю­дей, трусливый раб», — писал Роберт Берне. Бедный, но честный, бедный, но благородный — эти выражения утверждают собственно моральные ценности, которые, если считать их выше богатства, снимают ситуацию сты­да, а быть может, даже превращают ее в ситуацию мо­рального превосходства.

2. Человек стыдится не только тогда, когда он не со­ответствует почитаемым ценностям, но и когда он не в состоянии воспроизвести должным образом наличные в обществе стандарты. В прежних культурах, да отчасти и

103

Между долгом и виной

в нынешней, надо строго следовать обычаю, а иначе окру­жающие тебя не поймут. У народов Кавказа на свадьбу непременно должно быть звано все село, и достаток се­мей новобрачных не имеет значения: они могут наделать долгов на многие годы вперед, но обязаны исполнить обы­чай, а то стыда не оберешься.

В наши дни, когда обычаи ослабли, а отношения меж­ду людьми в больших городах стали гораздо более ано­нимны и свободны, общепринятые стандарты диктует мода. Если модно носить широкие брюки, то все носят широкие, и человек в узких немодных брюках будет ис­пытывать на улице неудобство и стыд, потому что прохо­жие оглядываются на него, как на динозавра.

И обычай, и мода диктуют нам, что стыдно быть не как все, белой вороной. Стыдно выделяться, выпадать, не впи­сываться. У отечественной молодежи в шестидесятые годы считалось стыдным не знать Хемингуэя, а в семидесятые — Маркеса. Теперь же стыдно ничего не понимать в Интер­нете и не знать, с какой стороны подойти к компьютеру.

Стыд по поводу несоответствия стандарту имеет и плю­сы, и минусы. Плюсы состоят в том, что каждый должен как бы дотянуться до определенной высоты, взять некую планку, а не то — позор. Однако индивидуальность и талант часто не вписываются в стандарт. Возникает па­радокс: в современном обществе стыдно... быть ориги­нальным! Стыдно оказаться интереснее, сложнее, затей­ливее, чем принято. Стыдно быть собой, не подлажива­ясь под других. На эту проблему указывают многие вы­дающиеся этики и психологи XX в.

3. Человек стыдится своего несоответствия собствен­но моральным ориентирам, высокопочитаемым в данной культуре. Это прежде всего стыд за свои осуждаемые пороки, такие как пьянство, похоть, безудержная агрес­сивность, склонность ко лжи. Человек, в жизни которо­го пороки являются постоянной составной, следует им, потому что не в силах от них удержаться, а потом стыдит-

104

Лекция 3

ся собственного поведения. Как не вспомнить здесь голу­бого воришку Альхена из романа И. Ильфа и Е. Петрова «Двенадцать стульев»! Он крал и стыдился, стыдился и снова крал. Можно воспринять этот образ как гротеск, преувеличение, но на самом деле таких людей достаточно много. Пьяница, протрезвев, стыдится своей кабальной зависимости от спиртного, а буян и дебошир, отведя душу и в полном смысле слова наломав дров, может потом сты­диться и сокрушаться: « Что же это я наделал?»

Стыд вызывается и ситуативной неспособностью про­явить качества, которые требуются в настоящий момент и считаются нормой поведения. Например, солдат в бою должен быть храбрым, стойким, мужественным. Если он трусит, бежит с поля боя или ложится на землю и не может заставить себя встать, то потом он стыдится това­рищей, которые разжигают его стыд упреками и издевка­ми. Боевой идеал лихости, ухарства, бесшабашной сме­лости порождает стыд за себя у того, кто находится среди бойцов, но не в состоянии проявить этих ценимых мо­рально-психологических качеств.

Интересно, что стыдно бывает за проявление прямо противоположных качеств. В одном случае можно чув­ствовать стыд от того, что ты не выказал себя настойчи­вым, напористым, решительным, а в другом случае стыд­но за слишком большую свою настырность и напор — следовало проявить кротость и терпимость.

В европейской культуре, развившейся под огромным влиянием христианства, переживание стыда тесно связа­но с телесным, плотским началом человека. Тело — ре­зультат грехопадения, вынужденная материальная фор­ма, грязная и больная, стареющая и умирающая. Нам никуда не деться от этого обиталища скорбей и нечис­тот, но тогда тело должно быть подчинено духу.

Западная культура выросла на представлениях, в со­ответствии с которыми стыдно обнажаться, демонстри­ровать свою телесность, проявлять физические желания,

105

Между долгом и виной

особенно связанные с полом. Сексуальность в течение целых столетий была под моральным запретом. Не гре­ховные удовольствия, а только продолжение рода долж­но быть причиной для соития. Все, что касается физичес­кой близости, было окружено плотным ореолом стыда.

Зигмунд Фрейд, создавая свою концепцию психоана­лиза, показал, что запретные, стыдные, не признанные обществом желания и влечения вытесняются у человека в сферу бессознательного, которую он называл «Оно». Сознание просто не выдерживает их, отвергает. Сшибка между желаемым и запретным катапультирует стыдное в подполье сознания, но запретные страсти продолжают жить там, никогда не умирая и не теряя своей энергии. Они-то и находят проявление в невротических симпто­мах, навязчивых действиях, параличах, с которыми Фрей­ду приходилось иметь дело как врачу. Фрейд показал, что только осознание стыдного желания излечивает па­циента от различных расстройств. Чтобы вернуть себе пол­ноту бытия, нужно психологически пройти через осо­знанный стыд. Фрейд считал, что источником многих неврозов является жесткий запрет общества на проявле­ние сексуальности, отождествление ее со стыдным.

Прошедшие в XX в. сексуальные революции привели западный мир, как это часто бывает, к противоположно­му полюсу, который можно назвать тотальной бесстыд­ностью. Обнаженное тело из запретного объекта стало предметом разнообразной эксплуатации, всестороннего показа. Моральный запрет, действовавший столетия, был снят. Стыд, связанный с телесностью, во многом исчез, но вместе с ним, как ни странно, исчезла та таинствен­ность и притягательность, которой всегда обладали инди­видуальные и скрытые от чужих глаз эротические отноше­ния. Но здесь мы касаемся уже следующего сюжета.

4. Человек испытывает стыд, когда его внутренний мир раскрывается перед другими, а он не готов к этому и не желает этого. Он чувствует себя в таком случае ду-

106

Лекция 3

шевно голым, незащищенным, уязвимым и стыдится сво­ей открытости и незащищенности. Так бывает, когда читают вслух личное письмо или интимный дневник. Так случается, когда начинают вслух говорить о тех наших личных чертах, качествах, чувствах, о которых вовсе не надо знать посторонним. Быть может, в них, как и в письме, нет ничего дурного и осуждаемого, но они про­сто не предназначены для чужих ушей и глаз. В моей жизни существует интимное, то, что относится только лично ко мне или к узкому, мною избранному кругу лю­дей. Все остальные выступают как чужие, дальние. Стыд — это не только боязнь осуждения и насмешки, это еще и душевный механизм, защищающий интимность, воз­водящий стену между мной и чужими, которым вовсе незачем знать, каков я внутри себя, даже если я очень хорош. Потеря стыда означает потерю интимности — осо­бого драгоценного качества личного общения.

В XX в. сфера интимности во многом разрушена и утрачена. Люди обнажают перед миллионными аудито­риями не только тело, они столь же бестрепетно обнажа­ют душу, рассказывая с экранов телевидения о деталях своих личных, эротических и творческих взаимоотноше­ний, о подродаюстях своих болезней, предсмертных су­дорогах и первых минутах после реанимации. Современ­ные люди порой не только говорят об интимных момен­тах своей жизни, но и позволяют снимать их на пленку: и секс, и болезнь, и роды, и умирание. Они также разре­шают себя расспрашивать, смаковать детали, углублять­ся в подробности своей личной жизни. И делают это без стыда, полагая, что уплаченные за откровенность деньги с лихвой компенсируют чрезмерную открытость. Возмож­но, человечество что-то и получило от такого тотального спокойного бесстыдства, но, несомненно, оно многое при этом утратило.

5. Человек может испытывать стыд не за себя (свое несоответствие социальным нормам и ценностям), а за

107

Между долгом и виной

другого, когда чье-то поведение на наших глазах явно идет вразрез принятым стандартам и вызывает жалость или насмешку. Во всех подобных случаях мы вольно или не­вольно идентифицируем себя с оступившимся, пережи­ваем его положение как свое собственное и смущаемся и стыдимся так, как если бы впросак попали мы сами. Идентификация при этом предполагает некую общность «мы», но не зависит от степени реальной близости к че­ловеку: можно стыдиться не только за сына или друга, но и за учителя, и за главу государства, если их поступки и действия относятся к разряду стыдных.

6. Человек может испытывать ложный стыд.

Он связан прежде всего с тем, что мы можем чувство­вать свое несоответствие самым разным требованиям, в том числе и требованиям заведомо аморальным. Так, на­пример, в подростковых коллективах нередко процветает культ силы, жестокости, показного цинизма, и тот, кто оказывается не в состоянии ударить другого, поиздевать­ся над ним или обмануть его, сам подвергается издева­тельству и осмеянию. Он испытывает в этом случае лож­ный стыд — стыд за свою мягкость и отсутствие агрес­сии, т. е. ценности переворачиваются: человек стыдит­ся того в себе, к чему должен, согласно общечеловечес­кой морали, относиться позитивно. Такой же ложный стыд испытывает старательный отличник в классе, где верхово­дят двоечники, главной доблестью которых считается об­мануть учителя и ловко списать у соседа. В таком классе хорошо учиться оказывается неприлично, стыдно.

Другой вариант ложного стыда — стыд проявить вовне прекрасные по своей сути эмоции. Например, любовь. Как правило, проявления любви стыдятся вовсе не пото­му, что она как переживание и отношение стыдна сама по себе (например, как стыдна трусость или лживость). Форму стыда принимает здесь страх быть отвергнутым.

Вообще, отношение между стыдом и страхом весьма противоречиво. Так, стыд — это своеобразный, порой

108

Лекция 3

сильный страх перед оценкой внешнего наблюдателя, но страх за свою жизнь, какой люди испытывают при реаль­ной физической опасности, может совершенно вытеснять и изгонять стыд. Когда человеку очень страшно, он не стыдится. Стыд приходит потом, при воспоминании о случившемся, в обстановке, когда реальная угроза оста­лась в прошлом. Весь вопрос в том, что побеждает в кон­кретной ситуации: боязнь смерти или ужас перед отвер­жением со стороны Других.

Последний момент, который надо отметить, говоря о стыде, это психологическая защита, к которой люди при­бегают, чтобы спасти себя от разрушительного действия стыда. Сильный стыд невозможно вынести.

Так, индивид может отрицать стыд. Психоаналитик Э. Эриксон описывает ситуацию, при которой убийца, которого должны были повесить на глазах у общины, вме­сто того чтобы стыдиться, стал бранить наблюдающих за казнью, заканчивая каждую тираду фразой: «Бог прокли­нает ваши глаза». Он переносил стыд с себя на других — на зрителей казни.

Человек, который прошел через опозоривание и про­должает жить, может подавить в себе пережитый стыд и просто забыть неприятную ситуацию, это тоже психоло­гическая защита.

Еще один вид психологической защиты — самоутвер­ждение в той сфере, где человек не справился и потерял себя, или в другой, которая оказалась доступной для са­моутверждения. Так, неудавшийся актер, желая избавить­ся от позора своих провалов, может заняться бизнесом и успешно утверждать себя в стяжании денег. Конечно, это пример не из области морали. Но если говорить только о нравственной сфере, то человек, испытавший стыд по поводу своей трусости, может как пытаться быть храбре­цом, так и стараться вновь заслужить людское уважение другими достоинствами: добротой, щедростью, активным милосердием.

109

Между долгом и виной