2.4.Эффективное управление: системный подход и социальные законы.

Незнание социальных законов не освобождает правящий класс от ответственности.

Авторский афоризм.

А. С. Ахиезер характеризовал российское общество 1990-х как «расколотое» (12).

Однако, и к исходу первого десятилетия нового века рыночно-демократические реформы не завершены, а социальные противоречия 1990 годов не нашли своего разрешения. Все это позволяет выдвинуть гипотезу о наличии в современной России социального долговременного кризиса (поскольку неразрешенное противоречие переходит в кризис).

Кризис в современной России – не финансово-экономический, а социальный как предвестник перехода к новой цивилизации. Хотя автор отдаёт себе отчет, что импульсы кризиса в основном исходили из финансового сегмента общества, но его глубинные причины и последствия выходят далеко за его пределы. Это вытекает из системной природы самого социума и необходимости системного осмысления социальной динамики.

Социальный кризис – это, прежде всего, разрушение единства личности и социально-политической системы, а затем уже – разрушение единства современного социума и традиционной культуры, личности и культурной традиции.

В традиционных и тоталитарных обществах политика господствует над экономикой и другими сферами. Но иногда на первый план выходит идеология (религия). Тенденция к возврату в патриархальное общество в современной России доказывается приоритетом политики и религии над другими элементами социальной структуры. Как известно, базисом общества К. Маркс считал экономику (производственные отношения). Однако и надстройка может влиять на базис. Так, политическая надстройка стала выполнять функцию тормоза в экономическом двигателе, а также в науке и других сферах духовного производства.

«…Кризис социокультурной системы, как и любой иной системы, характеризуется неравновесным ее состоянием, оказывающимся неспособным вернуться к равновесному состояния» (109, с.195-196).

Любая открытая социальная система движется по закону маятника от динамического равновесия к динамическому неравновесию и обратно. Кризис социальной системы можно зафиксировать, если изменения определяются только неравновесным состоянием. «…Социокультурная дезинтеграция есть дифференциация социокультурной системы без ее интеграции» (109, с. 196). Вместо подлинного реформирования и обновления мы получаем дезинтеграцию. Сегодня социальный кризис приобрел затяжной, застойный характер, что грозит социальным распадам России.

Индикатором кризиса социальных институтов является уровень их легитимности, т.е. уровень их оправдания и признания в обществе. По методике французского социолога и политолога М. Догана ИСПИ РАН проводит опросы по всероссийской выборке. Выявлено, что с 2000 по 2005 гг. от 29% до 35% респондентов выбирали ответ: «Политическую систему необходимо изменить радикальным образом». Это время пожинания плодов благоприятной нефтяной конъюнктуры, наведения порядка и установления относительной стабильности на фоне тотального политического контроля на телевидении. Тем не менее кризис политических институтов не был преодолен (58). Итак, внешняя стабильность не была дополнена социальной интеграцией.

«Те, кто объединяется в строго национальных рамках, ничего не могут сделать для экономического процветания страны. Они говорят лишь о национальных проблемах и объединяются не ради чего-то, а против кого-то».

Н. Ушаков, мэр г. Риги.

Российское население в основном стремится сохранить то, что есть, в частности выступает за сохранение социальных гарантий и соблюдение социальных прав. Гораздо меньше осознана потребность в соблюдении политических, экономических, духовных и информационных прав личности. Население выступает не за возможность самим устраивать свою жизнь, не за свободу выбора или открытия своего дела, не за право доступа к социальным лифтам и социальной карьере. Оно выступает за сохранение минимальных выплат и минимального дохода. Потребность в свободе возникает в развитом рыночном демократическом обществе. Сегодня граждане России зачастую требуют сохранения или возврата сословных, кастовых и прочих привилегий, которые органичны были в феодальном обществе.

В условиях невысокого авторитета основных государственных институтов и иждивенчески-уравнительной психологии масс, возрастает роль научно обоснованного политического менеджмента. Один из рычагов государственного управления- распределение бюджетных средств.

«На этом туннеле превосходно сказалась склонность русского человека тратить последние средства на всякого рода выкрутасы, когда не удовлетворены самые насущные потребности».

А. П. Чехов (о строительстве бессмысленного туннеля на Дальнем Востоке).

Общие государственные траты на социальную защиту в Европейском союзе повысились с 16% от ВВП в 1980 г. до 21% в 2005-м. Для сравнения, в США они составляют 15,9%. Во Франции эта цифра достигла 31 % - самый высокий показатель в Европе. При этом пенсионные выплаты составляют 44% от общей суммы, а траты на здравоохранение – 30%.

Опираясь на евро, Греция, Португалия и Испания построили щедрые социальные системы. Но это привело их к финансовому кризису¹⁾.

Главный финансовый документ 2010 г. не предусматривает индексации оплаты труда работников бюджетной сферы. Однако сословные льготы сохраняются. Например, госслужащим (на 0,6% увеличивается их суммарное довольствие) и военнослужащим(8,0%). Увеличилось финансирование разделов «Национальная оборона», «Национальная безопасность и правоохранительная деятельность». Итак, несмотря на кризис, бюджет больше соответствует типу военного, а не постиндустриального общества и сохраняет милитаристскую направленность. Расходы на укрепление властной вертикали по-прежнему доминируют над социальными расходами²⁾.

В 2010 г., если не считать некоторого увеличения пенсий, все остальные социальные расходы сокращены. Зато, несмотря на кризис, выросли «общегосударственные расходы» на безопасность и поддержание правопорядка и на армию.