30. Образы Эммы и Шарля в романе Флобера "Госпожа Бовари".

Эмма живёт в вымышленном мире, который автор называет “фантасмагорией чувствительной реальности”. Это мир воспринятых как руководство к жизни романтических произведений, от Вальтера Скотта до Ламартина и Гюго. В этом мире “только и было, что любовь, любовники, любовницы, преследуемые дамы, падающие без чувств в уединённых беседках, почтальоны, которых убивают на всех станциях, лошади, которых загоняют на каждой странице, тёмные леса, сердечное смятение, клятвы, рыдания, слёзы и поцелуи, челноки при лунном свете, соловьи в рощах, кавалеры, храбрые, как львы, и кроткие, как ягнята <…> всегда красиво одетые”. Все эти заимствованные в книгах клише Эмма переносит на собственную жизнь. Усилиями героини в ней появляются и любовники, и уединённая беседка, где она встречается с Родольфом, и сердечное смятение, и катание в лодке при лунном свете с Леоном. Но всё это обладает смыслом и очарованием только в её собственном воображении. Родольф едва терпит её восторженность, и даже юный Леон скоро начинает тяготиться “шумом страсти”. Для них обоих связь с Эммой не более чем банальная интрижка.

Эмма мыслит готовыми формулами из плохих романов. Когда в юности у неё умерла мать, героиня “в глубине души была очень довольна, что сразу поднялась до того изысканного идеала безрадостного существования, который навсегда остаётся недостижимым для посредственных сердец”.

Для Эммы не существуют чувства, не облечённые в условные формы. Она не только пренебрежительно относится к глубокой и трогательной любви мужа, но и не осознаёт своего первого увлечения Леоном. Коль скоро она не чувствует ровно то, что полагается в таких случаях, значит, нет и любви: “Любовь, думала она, должна явиться внезапно, как гром и молния; это небесный ураган, который обрушивается на жизнь, переворачивает её, срывает желания, как лист с дерева, и уносит сердце в пучину”.

Шарль

История Эммы Бовари вставлена, словно в рамку, в историю жизни её мужа Шарля. Роман начинается появлением его неуклюжей фигуры в нелепой каскетке на пороге школы и завершается смертью Шарля, который не может пережить потерю жены. Флобер изображает его туповатым и покладистым. Эмма очень скоро начинает смотреть на своего супруга с отвращением. Ему недостает изящества манер, он не умеет “ни плавать, ни фехтовать, ни стрелять из пистолета”, не знает терминов верховой езды, не носит ни бархатного фрака с длинными фалдами, ни остроконечной шляпы, ни кружевных манжет. Даже сама любовь к ней Шарля кажется Эмме не стоящей внимания. Между тем именно этого героя Флобер наделяет способностью к глубокой, всепоглощающей любви. Эмму раздражает, что Шарль прощает её легкомыслие в денежных делах. Героине кажется, что мужу не достаёт характера. Но дело не только в этом. Шарль прощает её и тогда, когда уже после её смерти находит любовные письма Леона и Родольфа. Его любовь столь велика, что он принимает и такую память об Эмме, поднимаясь над ревностью и любыми эгоистическими устремлениями. Он умирает в той самой беседке, где встречались Родольф и Эмма, “задыхаясь в смутном приливе любви, переполнявшей его измученное сердце”.

В образе Шарля Бовари Флобер изображает “простую душу”, не развитую эстетически и интеллектуально, но способную к самой чистой любви. Эту тему он разворачивает двадцатью годами позже в повести «Простая душа»

Флобер подчёркивает, что его героиня никогда ничему не училась и не получила даже элементарного религиозного воспитания. Шарль Бовари тоже не имел случая развить свои способности. Мать, безумно его любившая, не отпускала сына от себя, и его образование фактически началось в пятнадцать лет, когда он уже мало что мог усвоить. Шарль ничего не читал и даже никогда не бывал в театре. Глубоко спрятанная способность его души к эстетическим впечатлениям проявляется, когда он с всё возрастающим удовольствием слушает оперу.

А вот что Набоков про них писал:

У термина «романтический» несколько значений. При обсуждении «Госпожи Бовари» — и романа, и самой героини — я буду использовать его в следующем смысле: «отличающийся мечтательным складом ума, предающийся созерцанию картинных фантазий, заимствованных, главным образом, из литературы» (скорее «романический», чем «романтический»). Романтическая личность, умом и чувствами обитающая в нереальном, глубока или мелка соответственно качеству своей души. Эмма Бовари неглупа, чувствительна, неплохо образованна, но душа у нее мелкая: обаяние, красота, чувствительность не спасают ее от рокового привкуса мещанства. Несмотря на экзотические мечтания, она — провинциальная буржуазка до мозга костей, верная шаблонным идеям или нарушающая шаблонные условности тем или иным шаблонным способом, из которых адюльтер — шаблоннейший способ над шаблонностью возвыситься; и, несмотря на страсть к роскоши, она раз или два обнаруживает то, что Флобер называет крестьянской жесткостью, — деревенскую прижимистость. Но ее необычайное телесное обаяние, странная грация, птичья, как у колибри, оживленность — все это неотразимо притягивает и очаровывает трех мужчин в книге: ее мужа и двух ее последовательных любовников, двух мерзавцев — Родольфа, для которого ее мечтательная детская нежность составляет приятный контраст к шлюхам, обычной его компании; и Леона, тщеславное ничтожество, которому лестно иметь в любовницах настоящую даму.

Ну а что же муж, Шарль Бовари? Скучный, усидчивый тугодум, без обаяния, остроумия, образования, но с полным набором шаблонных идей и правил. Он мещанин, но при этом еще и трогательное, жалкое существо. Крайне важны две вот какие вещи. Он видит в Эмме и его в ней прельщает именно то, к чему она сама тщетно стремится в своих мечтаниях. Смутно, но глубоко Шарль чувствует в ней какую-то переливчатую прелесть, роскошь, мечтательную даль, поэзию, романтичность. Это во-первых, и в свое время я приведу примеры. Во-вторых, любовь к Эмме, растущая почти незаметно для самого Шарля, — настоящее чувство, глубокое и подлинное, абсолютная противоположность животным или мелкотравчатым переживаниям Родольфа и Леона, ее самодовольных и пошлых любовников. В этом привлекательная парадоксальность флоберовской сказки: самый скучный и нескладный персонаж книги — единственный, кто оправдан той дозой божественного, которая есть в его всепобеждающей, всепрощающей, неизменной любви к Эмме, живой или мертвой. Есть, правда, в книге и четвертый влюбленный в Эмму персонаж — но это всего лишь диккенсовский мальчик, Жюстен. Тем не менее рекомендую его вашему благосклонному вниманию.