19. Историзм Стендаля и Бальзака

В общих чертах немного отсебятины, внушенной Павлом Вячеславовичем (лектор, кстати, если кто не знает). Раз речь идет о реализме, то логично, что и С., и Б., опирались на реальные события, использовали относительно узнаваемую конкретную обстановку. У С. резко появляется большее количество личного материала, реальных людей. Опять же, куда без истории людям, писавшим после правления Наполеона и творчества Вальтера Скотта. С. особенно преуспел в описании войны – Бальзак ему даже завидовал. Завидовал, но упрекал при этом в отсутствии единства. Это важно, поскольку единство у Стендаля было, но это было не традиционное единство (меставременидействия), а единство многообразие. И соблюдалась линия сюжетная при всех установках Стендаля на импровизацию и свободное творчество, именно использованием конкретных дат (сама не читала, но П.В. говорит, что здесь можно привести в пример «Пармскую Обитель»). Логичность достигается использованием реальных биографий, а поскольку биография одного человека – это всегда описание других людей, а другие люди - это среда, то отсюда снова возникает историзм. Характерно, что хотя Пармская Обитель – место вымышленное, но как раз конфликт очень историчен: столкновение молодости, силы, революции с затхлостью и конформизмом. Открывает роман сценой реального исторического события (Ватерлоо), но раскрывает через два-три эпизода буквально. При этом предлагает собственную историческую логику: армия устала, была обречена на поражение. + С. уделял огромное внимание деталям. Так, вымышленное государство Парма - типичный собирательный образ итальянского государства времен Наполеона. Неограниченность власти монарха, все думают только о себе. Главная мысль по поводу истории: человек не может управлять историей, историей управляет своя логика – логика абсурда.

Бальзак.

Уважал Вальтера Скотта, упоминает его в предисловии к «Человеческим комедиям» (возвысил роман до степени философии истории, внёс в роман дух прошлого, соединил в нем драму, диалог, портрет, пейзаж, описание, включил туда правду и выдумку). В ранних произведениях использовал традиции Скотта.

Главная претензия к Скотту была в том, что Бальзак хотел извлекать из прошлого великие поучения для будущего. Бальзак видел задачу исторического романа в изображении национального прошлого не столько за счет исторических событий, сколько через восстановление жанровых картин, нравов и обычаев. + обращался к историческому литературному наследию (образ Вотрена это мошенник из романов 18 век, который берется из ниоткуда, уходит в никуда).

20. Точность детали в романах Стендаля и Бальзака.

По словам Энгельса /Балдицын сказал, что эту фразу надо знать/, «реализм предполагает, помимо правдивости деталей, правдивость в воспроизведении типичных характеров в типичных обстоятельствах». То есть основной чертой реализма является все-таки наличие деталей – правдивых деталей.

Деталь служит одним из важнейших инструментов реалистов, и точную деталь можно противопоставить традиционной размытости, «странности» предметного и конкретного у романтиков. Реалисты чаще всего используют деталь, а особенно вещественную деталь, для объективной характеристики персонажей. Постоянное обращение Бальзака к вещественным деталям подчеркивается в сказанных им в «Предисловии к Человеческой Комедии» словах о вещах как материальных, жизненных отражениях людей, которые – наряду с мужчинами и женщинами – и должны быть описаны в масштабном нравоописательном произведении.

И точность в деталях необходима потому, что у реалистов вещи суть образы духовного начала героев. То есть доскональное изображение детали - уже не только способ дать изображение экспоната, отразить – как у Вальтера Скотта – кусочек эпохи, т.к. про это можно рассказать много (например, статуя Амура со стихами в честь Вольтера у входа в дом Воке, которая была изваяна к приезду философа – отражает эпоху, отношение к персоналиям, дает яркий художественный образ и т.д.).

Точность в таких мелочах, как даты (первая, «историческая», глава «Пармской обители» полна точных дат с перечислением основных стратегических событий), имена, создает эффект правдоподобия наравне с соседством у Бальзака выдуманных персонажей с реальными знаменитостями. Точность деталей подчеркивает Бальзак в описании Стендалем битвы при Ватерлоо в «Пармской обители» как большую заслугу автора. Точное начало битвы (у С. в 5 ч, в реальности в 11). Даже при описании того, как движутся лошади, Стендалю недостаточно «скакать», он указывает, что наездники «пускают лошадь галопом», или «аллюром» и т.д

Благодаря вниманию к таким деталям – тому, как отнимают лошадь у Фабрицио (и это герой вынужден повторить несколько раз маркитантке, взявшей на себя заботы о юноше), поле «красных мундиров», обладатели которых стенают, призывая на помощь, даже труп с приоткрытым глазом, встреча с которым должна подготовить Фабрицио к битве – эти «правдивые детали» (как пишет Энгельс) у Стендаля придают правдивость, истинность его описаниям, они позволяют мотивировать духовную эволюцию героя, они помогают, не проникая в гущу военных действий, балансируя на границе, дать картину битвы, которую высоко ценили впоследствии Толстой, Хемингуэй.

Для Бальзака также характерно это внимание к «маленьким жизненным фактам» и деталям, о которых в свое время писал Стендаль. При этом часто эта черта переплетается с его интересом к экономической составляющей социума, ставшей основным двигателем в описываемом им обществе – во имя большего правдоподобия, большей реальности повествования. Поэтому Бальзак такое внимание уделяет, в сущности, незначительным деталям – деньгам, крутящимся среди персонажей, переправляя в каждой редакции одну сумму на другую. Эта точность помогает читателю сжиться с персонажами, знать, куда и как ушли последние деньги Люсьена Шардона, представлять, сколько ему и из каких источников удастся достать, как получится потратить их, дрожать за каждый его франк.

Важна становится деталь также и при описании героев – внешность персонажей уступает одежде, которая определяет социальное состояние и общественные связи. И при описании Евгении Гранде Бальзак заостряет внимание на ее костюме, который так контрастирует с одеянием столичного фата Шарля, придавая ее характеру еще больше смиренности, «монашескости». Можно вспомнить и нос папаши Сешара, с его виноградными жилками, который не раз отражает настрой старика и показывает уровень его трезвости.

Деталь невещестенная у Бальзака – то, как папаша Горио берет хлеб и безошибочно определяет сорт его муки – помогает сделать предположение о его прошлом тогда, когда и читатель, и жители дома Воке могут только гадать о жизни старика. А детали в комнате Лусто, типичного журналиста – сломанные перья, разбросанное рваное бельё, книги, наконец, одинокая лампа на камине, еще не отданная в заклад, подаренная ему Флориной – каждая такая деталь связана нитями сразу с несколькими героями или сферами жизни героев произведения.

Точность детали у Стендаля и Бальзака служит для придания большей правдоподобности повествованию и характерна для реалистов как средство придания большей яркости повествованию. Но она также служит и для характеристики как внутренней жизни персонажей, их внутреннего развития, так и их жизненного пути, профессии и проч., но также выполняет и традиционную для того же Вальтера Скотта функцию – представление эпохи.