1. Манифесты французских реалистов: основные идеи и понятия.

К числу манифестов французских реалистов относятся следующие произведения:

О.Бальзак «Предисловие к "Человеческой комедии"», «Этюд о Бейле»

Ф.Стендаль Письмо Бальзаку от 30 окт. 1840 г. (ответ на «Этюд»), «Расин и Шекспир», «Вальтер Скотт и "Принцесса Клевская"»

Основные идеи и понятия в манифестах (в осн. выраж. Стенд.):

- термин «реализм» возник уже после развития практики Бальзаком, Стендалем, поэтому сами они оперировали старыми терминами, в т.ч. романтическими

- романтическая трагедия: основа - соответствие современному зрителю, язык в ней – проза, действие происходит во многих местах в течение нескольких месяцев; отказ от триединства

- отказ от вальтерскоттовского скрупулезного описания предметов в пользу такого же описания движения современных людей

- язык должен избегать красивостей ради таковых

- следует рассказывать 1) правдиво, 2) ясно о том, что происходит в сердце человека

- маленькие правдивые факты о страстях, житейских ситуациях (например, ажурные чулки г-жи де Реналь, реакция окружающих, могущие о многом рассказать читателю)

- следует писать так, чтобы читателю из описания не хотелось ничего выбросить, чтобы не было возбуждения читателя при помощи убогих надуманных словесных конструкций

- схему исторического романа следует приложить к изображению современной жизни, что позволит вписать судьбу рядового человека XIX столетия в контекст эпохальных событий

- глобальный обзор общества («Хроника 19-го столетия» в «Красном и черном», замысел Бальзака о «Человеческой комедии» как о нравоописании всего французского общества)

и другие особенности, см. по кр.сод. манифестов

Бальзак. Предисловие к Человеческой комедии: Бальзак обрисовывает причины, по которым он решил составить описание человеческих нравов – подобное зоологическим описаниям; пишет общее строение цикла и объясняет его.

Бальзак: Идея «Ч. к.» овладела моим разумом давно, ее обоснование: подобно животному миру, где основа, живой организм, создан творцом, а обстоятельства и окружающий мир создают многообразие животных видов, так и среди людей: основа – человек, живой организм, но великое множество типов. И такой труд будет гораздо обширнее зоологических потому, что самка и самец животных схожи, но жены могут резко отличаться от мужей; животные во все века одинаковы, а человеческие типы с новыми эпохами меняют образ жизни и отношения полностью; животное ничего почти не привносит в окружающий мир, а человек стремится отразить свое бытие на вещах, меняя их и уподобляя себе. Поэтому необходимо воплотить многообразие типов людей, составляющих общество (это около 3-4 тыс. типов), мужчин, женщин, а также вещи – как материальное отражение людей, отражение из жизни. Нравы людей нужно описывать потому, что историки во все века отчуждаются от них, и потому не сохранилось хороших нравоописаний ни с одной эпохи – только фрагменты общей картины, не утоляющие любопытство.

Вальтер Скотт сумел создать подобные нравоописания, совместив разные литературные жанры, напряженной работой почти достигнув философии истории, но его произведения описывают разные эпохи бессистемно. А для полной картины общества нужно описание доскональное. И для этого нужно взять за источник сюжетов случай – изобильную штуку.

«Самим историком должно было оказаться французское Общество, мне оставалось только быть его секретарем».

Однако простое описание различных картин из общества – это еще не труд писателя, нужно найти основу, смысл развития общества, выделить его. И суть писателя - верность отношению к человеческим делам. Суть же «Человеческой комедии» базируется на том, что человек – не зол и не добр, общество совершенствует его, а христианство социализирует и помогает подавлять порочные стремления. Именно христианская религия способна воспитывать и совершенствовать общество, она должна быть вместе с монархией всепроникающей основой общества. И монархия лучше потому, что даже созданный при Наполеоне законодательный корпус во много раз лучше современного, так как на данный момент избирательная система – лишь способ управления масс тиранией закона, выбранного ими же.

Всякий, кто рискнет указать на нечто в царстве идей, привнести новое – обвиняется в безнравственности. «Безнравственность» - самое убогое обвинение, которое могут предъявить человеку, когда других поводов для критики нет. Но не стоит обращать на это внимания, т.к. автор всегда должен быть готов к подобной критике.

В моих произвед. добродет. лиц даже больше, чем в реальности – ведь у литератора есть свобода повествования, а историк должен писать бывшее реально. Хотя даже в реальном мире все сложно – ведь у монархов есть две морали – большая и малая. А автор должен быть свободнее, чтобы, не переходя границы правдоподобия, не получилось, как у Вальтера Скотта, где все положительные женские персонажи одинаковы потому, что он писал добродетельных протестантских женщин, а такая женщина не может быть охвачена любовью. А вот французские женщины в рамках католицизма могут и поддаться страсти, согрешить, и каяться в церкви – и везде здесь простор для писателя.

Не согласен с отнесением меня к материалистам и сенсуалистам из-за обилия фактов и изображения страсти: я не верю, что постоянно совершенствуется общество, а человек постоянен, по-моему, человек развивается.

Описываемые в моих произведениях столкновения так же значительны, как великие битвы, описываемые историками. Кроме того, трудно написать добродетельных персонажей, чтобы они не были похожи друг на друга (чего не скажешь о художниках) – ан гляньте, в моих произведениях столько таких персонажей, и все интересные!

Чтобы изобразить те самые 3-4 тыс. типов людей, надо будет систематически разделить всё моё творчество (Ч.К.) на следующие части, схожие с жизнью человека: Сцены частной жизни (вроде светлого детства, юности с заблуждениями), Сцены провинциальной жизни (взрослая жизнь и страсти, расчеты, интересы), Сцены парижской жизни (картины вкусов, пороков столицы, вызванных крайним столкновением добра и зла), Сцены политической жизни (лишенная изображений локальности, отдельных типов людей – особая, без рамок), Сцены военной жизни (отражение общества в наивысшего напряжения – для завоевания или обороны; наименее наполненная мной часть «Ч.К.»); эти 5 частей составляют этюды нравов, а особняком стоят философские этюды (вроде «Шагреневой кожи», где завязаны в кольцо важнейшие двигатели – желание и жизнь), аналитические этюды (вроде «Физиологии брака»).

Труд огромен, так желайте мне долгой жизни для его выполнения.

Бальзак. Этюд о Бейле: Бальзак выделяет три вида литературы, и среди литературы идей указывает заслуги Стендаля на основе «Пармской обители», при этом критикует его стиль, композицию и дает советы.

Бальзак: есть тройственность литературы – литература образов (лирика, эпопея), идей (из активного склада и стремления к результатам – противоположности литературе образов), эклектичная (объединяет движение и мечтательность, идеи и образы).

Стендаль – яркий представитель литературы идей, которая отличается четкостью, достоверностью и проч., а также юмором.

К литературе образов принадлежит Гюго, и эта школа отличается поэтичностью языка, богатством образов. Они обогатили образами и поэзией французский язык.

К третьему типу принадлежу, в том числе, сам я (Бальзак), потому что считаю, что нынешняя литература не может ограничиваться средствами 17-18 вв. (а оттуда растут ноги лит-ры идей), нужно добавлять диалоги, образы, описания, широкие картины и проч.

В «Пармской обители» Стендаль был литератором идей, но сделал уступку обоим лагерям.

Характеристики Бейля коротки – на человека отпускает несколько слов; пейзажи написаны легко, но это ж Италия.

«Плохая, очень плохая музыка» Стендаля – стиль. Нет «закругленности» фразам, они не хорошо построены. Мысль французская могуча, а воплотить слов не хватает, отсюда грамматические ошибки, повторение указательных местоимений и проч. Но это хотя бы не убогость мысли, приправленная словесными красотами, как у других.

В общем – «П.о.» – настолько мощная книга, что ее встретили молчанием современники, потому что простакам ее не понять, но умные люди со временем ее полностью оценят.

Я (Б.) лично пару раз встречался в салонах с Бейлем: толстяк, загадочно и умно говорит, пишет много – оригинально, с обилием идей и наблюдательности. Первый придумал в трактате о любви говорить «кристаллизация любви», а потом его идею подхватили; не противоречит монархии; настоящий француз. Даже странно, что такой умище сидит на мелкой должности (консул в Чивита-Веккье).

Стендаль. Письмо Бальзаку, ответ на «Этюд о Бейле»: Бальзак, хоть и знаменитость, но дурак, нечего лезть в чужую книгу и чужой стиль; Бейль пишет достоверно и правдиво, как может, так и правильно.

Стендаль: Пишу вам искренне, ибо учтивый трусливый тон письма – не для таких умных, как мы. Я удивлен, что сам Бальзак взялся за мою книгу – сам-то думал, что меня оценят в будущем (где-то в 1880-м году).

Проза Вальтера Скотта – буржуазный, неизящный стиль, претенциозный, аналог есть и во Франции. Стиль Руссо, Санд – содержит множество вещей, о которых излишне говорить, а зачастую и много лжи. Я стараюсь рассказывать 1) правдиво, 2) ясно о том, что происходит в сердце человека.

Ненавижу вычурный стиль, поэтому многие страницы диктовал с ходу.

По стилю пишу так, чтобы читателю из описания не хотелось ничего выбросить, чтобы не было возбуждения читателя при помощи убогих надуманных словесных конструкций.

Персонажей пишу так: беру хорошо известное лицо, оставляю его привычки – и добавляю несколько больше ума.

О языке - если бы Санд или академики взялись переписывать П.о., получилось бы в два раза большее произведение, потому что они бы сосредоточились над формой, тогда как публика, ставшая многочисленней, но менее стадной, вместо того требует сегодня побольше маленьких правдивых фактов о страстях, житейских ситуациях и проч. – а их место раньше занимали «стихи –затычки», которые Расин, Вольтер писали для рифмы.

«П.о.» станут читать в 1880, тогда, когда полуглупцы не смогут больше придираться к форме, обратятся к Вольтеру, он скоро надоест, и тогда они обратятся к религии; тогда как раз всем надоест красноречивый тон, и П.о. придется как раз. Мне невозможно понравиться «отупевшим от праздности трусам», «разбогатевшим невеждам», которые переполняют нынешнее общество. У меня нет шансов иметь успех у современников. А вот в будущем - вполне, когда забудутся нынешние правители, и их будут помнить только потому, что их упомянули в вечных произведениях (в т.ч. в «отце Горио», кто бы сомневался!).

Стиль попытаюсь вам в угоду поменять, давать побольше пейзажей, описания одежды, но это может получится скучным, да и мне будет трудно это делать.

Почему в П.о. место действия - Италия? Франция, Испания не подошли бы из-за отсутствия там микрокняжеств (а оно было нужно для романа), оставались Италия и Германия. Но немцы слишком глупы, жив среди них, я даже от презрения позабыл их язык, поэтому осталась Италия; и герои – из рода Фарнезе, т.к. он достаточно знаменитый благодаря дедам-полководцам и уже достаточно забытый.

В целом о вашей статье – страшно смеялся, когда читал немыслимые дифирамбы в мой адрес.

Расин и Шекспир: I часть вышла в 1823 и II – в 1826. Современной драматургии нужны перемены, и единство места и времени – чисто французская ошибка, от которой надо отказаться и перейти к романтической трагедии. В ней основное – соответствие современному зрителю, язык – проза, действие происходит во многих местах в течение нескольких месяцев.

Расин и Мольер писали для своих современников, придворных в париках 17-го века. Для нас, мыслящих людей 19-го века, нужны перемены в драматургию – однако все нововведения будут отметаться дураками-консерваторами.

Романтикам сложно высказаться, потому что основные трибуны – газеты «Котидьен» и «Конститюсьонель» - заняты аристократией и буржуазией, а они во всем противоречат друг другу, но сходятся в том, что Французский театр – лучший на свете.

Но почему же тогда романы Вальтера Скотта (а это же целые романтические трагедии с длинными описаниями) в последнее время так бешено популярны во Франции?

Весь спор между Расином и Шекспиром – это следует ли соблюдать единства времени и места; т.е. можно ли, отбросив чисто французскую фишку (а Париж задает тон всей Европе) – соблюдение этих единств – взволновать зрителя.

Спор-диалог Романтика и Академика: вывод, что если можно впихнуть единство 24-х часов в 2 часа представления, то можно также втиснуть пропущенные месяцы в антракты, как Шекспир. Это подтверждается опытом – немцы и англичане не обращают внимания на единство. Романтик: Расина вспоминают нынче, чтобы выбранить классицистов, но не в этом его вина – сам он был гениален, но вынужден был творить для придворных, стеснять себя в словесных и других отношениях. И своими произведениями он добивался у зрителя восхищения, тогда как современные романтики, бездарные, но неограниченные, доводят зрителя до слез

Смех – недавно один немецкий князь объявил конкурс на подробный трактат «Что такое смех», о его видах и т.д. (фантазия Стендаля) Вообще-то премию должны бы получить французы, ведь они постоянно острят, сыплют шутки и остроумия на каждом шагу и в каждом салоне. Только не выйдет, т.к. немецкому жюри надо представить не 20 страниц полумыслей с острыми и красивыми словцами, а полноценные мысли, так что молодым французским писателям там точно ничего не светит.

Романтизм - это искусство давать народам такие литературные произведения, которые при современном состоянии их обычаев и верований могут доставить им наибольшее наслаждение.

Поэтому и Расин, смягчивший жанр древнегреческой трагедии в угоду современным ему маркизам, и Шекспир с его трупами и призраками в начале и добрым бредом к концу жизни были классиками, и древнегреческие авторы для древних же греков так же – ведь все они писали в соответствии с современными им вкусами.

Антиромантичен александрийский стих Расина, ибо герои не могли так выспренно и в таком ритме говорить. А английский, итальянский позволяют героям говорить стихами и не выглядеть идиотами.

Романтическая комедия будет бежать условностей, шаблонного поведения героев.

Мораль: романтизм – это историчность и соответствие исторической истине, жизни, настрою и потребностям зрителя.

Вторая часть – можно создавать и сегодня произведения по канонам классицизма, но они будут скучны, т.к. предназначены для зрителей 17-го столетия.

Романтическая трагедия – трагедия в прозе, действие которой длится несколько месяцев и происходит в разных местах.

Шекспиру не следует подражать, но можно у него научиться способности давать зрителям то, от чего они получают большее наслаждение.

Вальтер Скотт и «Принцесса Клевская». Во французской литературе 20-х годов главное место занимали исторические романы вальтер-скоттовского типа; к началу тридцатых годов положение резко изменилось: после Июльской революции "ведущую роль стал играть роман из современной жизни", роман психологический, интимный. В статье Стендаль, отказываясь от традиций вальтер-скоттовского романа, спрашивал: "Описывать ли одежду героев, пейзаж, среди которого они находятся, черты их лица? Или лучше описывать страсти и различные чувства, волнующие их души?". Ответ был ясен и категоричен: "Легче описать одежду и медный ошейник какого-нибудь средневекового раба, чем движения человеческого сердца".

"Персонажам шотландского романиста тем больше не достает отваги и уверенности, чем более возвышенные чувства им приходится выражать. Признаюсь, это больше всего огорчает меня в сэре Вальтере Скотте".

«От всего, что ему предшествовало, XIX век будет отличаться точным и проникновенным изображением человеческого сердца».

«Принцесса Клевская» - роман 17-го века, написанный французской дамой Мари Мадлен де Лафайет. Сюжет – девушка выходит за блистательного принца Клевского замуж, но не особо любит его; позже встречает гражданина, который страстно влюбляется в нее, она отвечает взаимностью. Не в силах бороться, она говорит о сложившейся ситуации мужу, не называя имен. Тот начинает догадываться о личностях, но от ревности заболевает и умирает. Принцесса, хотя теперь «свободна», отвергает притязания влюбленного, боясь, что его горячая любовь вскоре испарится, и идет в монастырь.

Особенности и нестандартность для романов того времени - впервые в романе напряженность, острота сюжета обусловлены не внешними событиями, но развитием чувств героини, развитием ее характера. Сюжет романа — судьба героини, и эта судьба определена прежде всего ее характером. При этом личность героини показана не статично, а в развитии.

Вместо условной отдаленности места и времени — в романе точная локализация: действие происходит во Франции, в середине XVI века; вместо «необычности» обстановки и характеристик героев — вполне реальная среда придворного общества, трактованная к тому же очень сжато; описания доведены до минимума. Никаких «героических» подвигов, никаких приключений — частная жизнь частных людей, причем число персонажей крайне невелико: всего три героя и два-три второстепенных персонажа. Весь сюжет романа развивается в чисто психологическом плане. Необычайна для романа XVII века и основная коллизия — любовь замужней женщины. Развитие переживаний героини рационально мотивировано и реалистически оправдано.