2. Закрытые альтернативы

С самой первой главы мы продвигались от психологии способ­ностей, с ее выбором между интеллектуализмом и волюнтаризмом, к интенциональному анализу, с его различением четырех уровней сознательных интенциональных операций. Из них каждый после­дующий уровень выводит предыдущие на новую ступень: он подни­мается выше них, утверждает более высокий принцип, вводит новые операции, но и сохраняет целостность предшествующих уровней, в громадной степени расширяя радиус их действия и значение.

Отсюда проистекают несколько следствий. Во-первых, четвертый и высочайший уровень есть уровень обдумывания, оценки, решения. Стало быть, предшествование интеллекта есть предшествование пер­вых трех уровней — переживания, понимания и суждения.

Во-вторых, отсюда следует, что умозрительный интеллект, или чистый разум, — не более чем абстракция. Научное или философское переживание, понимание и суждение имеют место не в пустоте. Они

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

представляют собой операции экзистенциального субъекта, который решил посвятить себя поискам понимания и истины и с большим или меньшим успехом хранит верность этому обету.

В-третьих, возникает возможность исключения из старого пра­вила: Nihil amatum nisipraecognitum. В частности, представляется, что дар любви Божьей (Рим 5, 5) не есть следствие или условие челове­ческого богопознания. Гораздо вероятнее, что этот дар предшествует нашему богопознанию и в действительности оказывается причиной наших поисков Бога⁶.

Далее, для систематической теологии базовой является ориен­тация на трансцендентную тайну. Она наделяет первичным и фун­даментальным значением имя «Бог». Она способна служить узами, объединяющими всех людей, несмотря на культурные различия. Она полагает начало вопрошанию о Боге, поискам достоверности Его су­ществования, усилию достигнуть некоторого понимания тайн веры. В то же время она пребывает в полной гармонии с тем убеждением, что ни одна из систем, которые мы в состоянии построить, не мо­жет охватить, включить, присвоить тайну, которая служит нам опо­рой. Как сказано в постановлении Четвертого Латеранского собора: «Между Творцом и тварью нельзя обнаружить никакого подобия, не обнаружив еще большего неподобия» (DS 806). А Первый Ватикан­ский собор добавляет: «Божественные тайны настолько превосходят тварный интеллект, что, даже когда они даются в откровении и при­нимаются верой, они остаются окутанными покровом самой веры» (ДУ3016).

Далее, устремленность к трансцендентной тайне проливает свет на негативную, или апофатическую теологию, которая довольствует­ся утверждениями о том, что не есть Бог. Ибо эта теология ведет речь о трансцендентном неведомом, о трансцендентной тайне. Позитив­но ее питает дар любви Божьей.

Если, однако, существует не только негативная, или апофатиче-ская, но и позитивная, или катафатическая теология, то она должна столкнуться с вопросом о том, является ли Бог объектом. Так вот,

⁶ Ср. замечание Паскаля: «Утешься, ты не искал бы Меня, если бы уже не нашел Меня». PenseesVll, 553.

СИСТЕМАТИКА

Бог, несомненно, не является объектом в наивно-реалистическом смысле — как то, что уже дано, что уже поджидает нас, что уже здесь. Далее, Бог не является объектом, если, уходя от наивного реализма, понимать объект в смысле эмпиризма, натурализма, позитивизма или идеализма. Но если под объектом мы понимаем нечто, что ин-тендируется в вопросах и познается через правильные ответы, нечто внутри мира, опосредованного смыслом, то следует проводить раз­личение.

С точки зрения того, что я назвал первичным и фундаментальным значением имени «Бог», Бог не является объектом. В самом деле, это значение принадлежит термину, направленному на трансцендент­ную тайну. Такая направленность, будучи вершиной самотрансцен-дирующего процесса вопрошания, тем не менее, не сводится в соб­ственном смысле к тому, чтобы задавать вопросы и отвечать на них. Она не только не замыкается в мире, опосредованном смыслом, но есть то начало, которое способно вывести людей из этого мира и вве­сти их в облако неведомого⁷.

Но вывести для того, чтобы вернуть назад. Молитва состоит не только в том, чтобы совлечься всех образов и мыслей и позволить дару любви Божьей поглотить себя: молящиеся таким опустошаю­щим образом могут прервать молитву и вновь задуматься над своей молитвой. Тогда они объективируют в образах, понятиях и словах как собственные действия, так и Бога, к которому обращены.

Но Бог входит в мир, опосредованный смыслом, гораздо более широкими путями. Фундаментальная обращенность к Богу рождает­ся из дара любви Божьей, но вопросы человека берут начало в мире и в человеке. Может ли мир быть опосредован вопросами о разумении, если у него нет разумного основания? Может ли фактичность мира быть согласована с его интеллигибельностью, если у него нет необ­ходимого основания? Возникает ли мораль в мире вместе с челове­ком, тогда как мир сам по себе не знает морали и чужд человеку, или же основанием мира служит моральное бытие? Подобные вопросы

⁷ Я нашел чрезвычайно полезной работу: William Johnston, The Mysticism of the Cloud of Unknowing, New York, Rome, Tournai, Paris: Desclee, 1967. Читатели, ко­торые хотели бы более подробного обоснования моих замечаний, найдут в этой книге позицию, весьма близкую моей собственной.

368

369

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

побуждают к ответам, и если вопросы интендируют разумное, необ­ходимое, моральное основание универсума, то ответы способны вы­светить такое основание.

Прежде всего, в религии, которая разделяется многими, которая входит в культуры и преображает их, которая длится веками, будут даваться имена Богу, будут задаваться вопросы о Нем, будут предла­гаться ответы. Совсем иначе Бог становится объектом в совершенно конкретном смысле — как то, чтб интендируется в вопросах и позна­ется через правильные ответы. И этот смысл никоим образом не от­меняется тем фактом, что наивный реализм, эмпиризм, позитивизм, идеализм или феноменология не могут думать о Боге, и, следователь­но, не могут думать о нем как об объекте.

Есть и еще одно следствие смещения от психологии способно­стей к интенциональному анализу. Оно заключается в том, что базо­вые термины и отношения систематической теологии будут не мета­физическими, как в теологии Средневековья, а психологическими. Как было подробно показано в наших главах о методе, о религии, о фундировании, общие базовые термины именуют сознательные ин-тенциональные операции, а общие базовые отношения — элементы в динамичной структуре, которая связывает операции и порождает состояния. Специальными базовыми терминами именуется дар люб­ви Божьей и христианское свидетельство; производными терминами и отношениями — объекты, познаваемые в операциях и коррелятив­ные состояниям.

Суть перевода метафизических терминов и отношений из кате­гории базовых в производные состоит в том, что отсюда рождается критическая метафизика. Для всякого термина и отношения будет существовать соответствующий элемент в интенциональном созна­нии. Соответственно, пустые или вводящие в заблуждение термины и отношения устраняются, тогда как значимые термины и отноше­ния высвечиваются сознательной интенцией, из которой они исхо­дят. Важность такого критического контроля очевидна для всякого, кто знаком с обширными пустынями богословских споров.

Критическая метафизика выполняет двойную позитивную функ­цию. С одной стороны, она предоставляет базовые эвристические структуры, определенный горизонт, внутри которого ставятся во­просы. С другой стороны, она предоставляет критерий для утверж-

СИСТЕМАТИКА

дения различия между буквальным и метафорическим смыслами, а также между понятийными и реальными дистинкциями⁸.

Так как познание интенционального сознания способно разви­ваться, отсюда следует, что вся представленная выше структура раз­вивается, а стало быть, избегает окостенения. В то же время струк­тура обеспечивает непрерывность, ибо возможность развития есть возможность пересмотра более ранних воззрений, а возможность пересмотра более ранних воззрений есть непрерывное существова­ние уже определенной структуры. Наконец, такой подход устраняет из основания метода любую авторитарность. Каждый может открыть сам и в самом себе, чем являются его сознательные интенциональ-ные операции и каким образом они связаны друг с другом. Каждый может обнаружить сам и в самом себе, почему выполнение тех или иных операций тем или иным способом конституирует человеческое познание. Как только это будет обнаружено, человек больше не за­висит ни от кого другого в выборе своего метода и следовании ему. Он полагается только на себя.