3. Вариации

Исторические и антропологические исследования заставили нас осознать великое многообразие социального устроения человечества, его культур и ментальностей. В результате нам гораздо легче, нежели многим из наших предшественников, понять возможные вариации в выражении христианских доктрин. В самом деле, хотя Евангелие должно проповедоваться всем народам (Мф 28, 19), оно не обяза­тельно должно проповедоваться им одинаково⁴. Если человек хочет общаться с людьми другой культуры, ему приходится использовать ресурсы этой культуры: пользоваться исключительно ресурсами сво­ей собственной культуры означает не общаться с другими людьми, а оставаться замкнутым в своей культуре. В то же время недостаточ­но просто обратиться к ресурсам чужой культуры: это нужно делать творчески. Нужно найти ту форму, в какой христианское провозве­стие может быть действенно и точно выражено в другой культуре.

Есть еще один момент. Когда христианская доктрина успешно вводится в другую культуру, ее дальнейшее развитие будет исполь­зовать ресурсы этой культуры. Этот момент подробно раскрывает кардинал Даниелу на примере ортодоксального иудеохристианства, которое в своем понимании христианских тайн обращалось к мысле-формам и стилевым жанрам позднего иудаизма {Spatjudentum). Чтобы помыслить Сына и Духа как разных Лиц, иудеохристианство отожде­ствило их с ангелами. Эти и другие причудливые понятия получили выражение в форме экзегезы, откровения, видения⁵. С течением вре-

⁴ См. приветственное обращение Иоанна XXIII ко Второму Ватиканскому собору. Ada apostolicae sedis 54 (1962), 762,11. 8 ff.

⁵ J. Danidlou. Theologie du judeo-christianisme, Toumai & Paris: Desclee, 1959; Les symbols Chretiens primitives, Paris: du Seuil, 1961; Etudes d'exegisejudeo-chretienne, Paris: Beauchesne, 1966.

326

ДОКТРИНЫ

мени идиосинкразии развились также в поместных и национальных церквах. Эти возникающие различия не грозят единству веры, если находят понимание и объяснение; скорее они свидетельствуют о ее жизнеспособности. Доктрины, которые действительно усвоены, не­сут на себе печать тех, кто их усвоил, а отсутствие такой печати может указывать на чисто формальное усвоение.

Факт культурных различий должен прежде всего встречать пони­мание и принятие в миссионерской деятельности; но у этого вопро­са есть и другое приложение. Он возникает, когда наша собственная культура переживает изменение. Так, современное понимание куль­туры эмпирично. Культура мыслится как набор смыслов и ценно­стей, которые формируют общий образ жизни; существует столько культур, сколько существует разных наборов смыслов и ценностей.

Однако такой способ мыслить культуру относительно нов. Он яв­ляется продуктом эмпирических гуманитарных исследований. В те­чение менее чем столетия он вытеснил более старое, классицистское понимание культуры, процветавшее свыше двух тысячелетий. Со­гласно более старому взгляду, культура мыслилась не эмпирически, а нормативно. Она была противоположностью варварства, была делом приобретения и усвоения вкусов, умений, идеалов, добродетелей, идей, которые настойчиво прививались человеку и в семейном кру­гу, и через курс школьного обучения свободным искусствам. В ней делался упор не на факты, а на ценности. Она не могла не притязать на универсальность. Ее классику составляли бессмертные произведе­ния искусства, ее философия была вечной философией, ее законы и структуры были хранилищем мудрости и осмотрительности челове­чества. Классицистское образование предлагало образцы для подра­жания, идеальные характеры для состязания с ними, вечные истины и универсально действенные законы. Его целью было сформировать не просто знатока, но иото universale [всестороннего человека], кото­рый мог заняться чем угодно и сделать это блестяще.

Классицист не склонен к плюрализму. Он знает, что обстоятель­ства изменяют положение вещей, но куда глубже он убежден в том, что обстоятельства суть нечто привходящее, а за ними стоят сущ­ность, ядро, корень, соответствующие классицистским посылкам стабильности, прочности, неизменности. Вещи обладают своей ви­довой природой; эти природы хотя бы в принципе могут быть адек-

327

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

ватно познаны через качества, которыми они обладают, и законы, которым они подчиняются. Выше и по ту сторону видовой приро­ды располагается только индивидуация через материю, так что зна­ние одного случая видовой природы означает знание любого случая. Что верно для видов в целом, то верно и для человеческого вида, для веры, приходящей к нам через Иисуса Христа, через любовь, данную благодатью Святого Духа. Отсюда делался вывод, что различие наро­дов, культур, социальных устройств подразумевает различие только во внешней форме выражения доктрин, но не различие в самой цер­ковной доктрине.

Позднее мы обнаружим, что доктрины, именуемые догматами, постоянны, но наши выводы не будут опираться на посылки клас­сицизма. С другой стороны, мы не релятивисты, а потому признаём нечто существенное и общее в человеческой природе и человеческой деятельности. Но мы относим это не на счет вечно истинных выска­зываний, а на счет вполне открытой структуры человеческого духа, а именно, всегда имманентно присутствующих и действенных, пусть даже не выраженных вовне, трансцендентальных предписаний: будь внимательным, будь умным, будь разумным, будь ответствен­ным. Наконец, человеческие индивиды отличаются друг от друга не только индивидуацией через материю, но и своей ментальностью, характерами, образом жизни. В самом деле, свойственные людям понятия и образ действия суть продукты и выражения актов пони­мания; человеческое понимание развивается во времени; это раз­витие кумулятивно, а любое кумулятивное развитие соответствует условиям человеческого общества и среды, существующих в данном месте в данное время. Сам классицизм был весьма примечательным и по-настоящему благородным примером такого кумулятивного раз­вития, но его притязания на то, чтобы быть единственной культурой человечества, больше не приемлемы.