9. Перманентность догматов

О перманентном характере смысла догматов учила догматическая конституция Dei Filius, обнародованная Первым Ватиканским собо­ром. Об этом идет речь в последнем параграфе последней главы де­крета (DS 3020) и в добавочном каноне (DS 3043). Чтб имеется в виду, предполагается, подразумевается в утверждении о перманентном смысле, становится ясным из рассмотрения самой конституции.

К четвертой и заключительной главе были добавлены три кано­на. Они показывают, что острие этой главы было направлено против рационализма, который считал тайны несуществующими, требовал доказательства догматов, отстаивал научные выводы, противопо­ложные церковным доктринам, заявлял, что у Церкви нет права вы­сказывать суждения о научных точках зрения, и приписывал науке компетентность в вопросе реинтерпретации церковных догматов (DS 3041-3043).

Выступая против рационализма, собор различил: (1) естествен­ный свет разума, (2) веру, (3) разум, просвещенный верой, и (4) раз­ум, оперирующий за пределами своей компетенции. Следует кратко высказаться по каждому пункту.

Итак, разум, или естественный свет разума, удерживает в своем поле действия широкий спектр объектов (DS 3015). Он способен до-

¹⁹ J.R. Geiselmann. «Dogma», Handbuch theologischer Grundbegriffe, hrsg. H. Fies, Munchen: Kosel, 1962,1, 231.

347

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

стоверно знать о существовании Бога (DS 3004) и способен знать не­которые, хотя и не все, открытые Богом истины (7)53005, 3015). Он должен принимать божественное откровение (DS 3009), и это приня­тие находится в согласии с его природой (DS 3009). Церковь никоим образом не запрещает человеческим дисциплинам пользоваться их собственными принципами и методами в рамках их собственных об­ластей (DS 3019).

Вера есть сверхъестественная добродетель, посредством которой мы верим в истинность того, что Бог сообщил нам в откровении: ве­рим не потому, что постигаем внутреннюю истину содержания от­кровения, а по причине авторитетности открывшего ее Бога, кото­рый не может ни обманывать, ни быть обманутым (DS 3008). Верой, которая одновременно божественна и кафолична, следует верить во все, что было открыто Богом в Писании или Предании, а также во что как в откровение было предложено верить либо в торжествен­ном провозглашении со стороны Церкви, либо в ходе ее ординарно­го и универсального учительства (DS 3011). Среди главных объектов веры — тайны, сокрытые в Боге, которые, не будучи сообщены в от­кровении, не были бы нам известны (DS 3015, ср. 3005).

Разум, просвещенный верой, если он вопрошает усердно, бла­гочестиво и трезво, достигает с помощью Божьей исключительно плодотворного понимания тайн. Такое понимание опирается на аналогию с вещами, которые познаются естественным образом, и на взаимосвязь тайн друг с другом и с конечной целью человека. Но разум никогда не сможет постигнуть их тем способом, каким он по­нимает истины, лежащие внутри его собственного поля действия. Ибо тайны Божьи по самой своей природе настолько превосходят тварный интеллект, что, даже будучи даны в откровении и приняты верой, они остаются как бы укрытыми покровом веры (DS 3016).

Видимо, именно понимание, достигаемое разумом, когда он про­свещен верой, прославляется в цитате из Винсента Леринского. Ибо такое понимание есть понимание тайны, а не чего-то, что замещает ее у людей. Следовательно, по самой своей природе это понимание должно пребывать «in suo dumtaxat genere, in eodem scilicet dogmate, eodem sensu eamdem sententia» [«только в своем роде, то есть в одном и том же учении, в одном и том же смысле и в одном и том же рече­нии»] (DS 3020).

348

ДОКТРИНЫ

Напротив, есть разум, который выходит за свои собственные гра­ницы, чтобы вторгнуться в пределы веры и возмутить ее (DS 3019). В самом деле, доктрина веры, сообщенная в откровении Богом, была дана не как своего рода философское открытие, чтобы его совершен­ствовал человеческий талант. Это — приданое, врученное Богом неве­сте Христовой на бережное хранение и объявленное непогрешимым. Поэтому смысл священного вероучения, однажды провозглашенный Церковью, должен сохраняться неизменным. От него нельзя отсту­пать под предлогом его более глубокого понимания (DS 3020).

В соответствующем каноне осуждается всякий, кто утверждает, что со временем, по мере прогресса науки, провозглашенным Церко­вью догматам может быть придан другой смысл, нежели тот, который разумеет и разумела Церковь (DS 3043).

Итак, во-первых, утверждается перманентность смысла: «is sensus perpetuo est retinendus... пес umquam ab eo recedendum... in eodem scilicet dogmate, eodem sensu eademque sententia» («Этого смысла надлежит при­держиваться навеки... и никогда не отступать от него., в одном и том же учении, в одном и том же смысле и в одном и том же речении», DS 3020); «...пе sensus tribuendus sit alius...» («...и не дблжно приписывать другой смысл...», DS 3043).

Во-вторых, перманентный смысл — это смысл, провозглашен­ный Церковью (DS 3020), смысл, который разумела и разумеет Цер­ковь (DS 3043).

В-третьих, этот перманентный смысл есть смысл догматов (DS 3020, 3043). Но являются ли догматы богооткровенными истинами или богооткровенными тайнами? Различие в том, что богооткровен-ные тайны лежат вне компетенции разума, тогда как некоторые бо-гооткровенные истины — вовсе нет (DS 3005, 3015).

Видимо, догматы, о которых говорится в DS 3020 и 3043, относят­ся к провозглашенным Церковью богооткровенным тайнам. В самом деле, четвертая глава вновь и вновь противопоставляет друг другу раз­ум и веру. Только в первом параграфе (DS 3015) упоминаются исти­ны, которые одновременно являются истинами разума и веры. Чело­веческие дисциплины не должны выходить за собственные границы, когда они имеют дело с такими истинами (DS 3019). Нельзя также отрицать за этими истинами статус философского открытия, кото­рое совершенствуется человеческим талантом (DS 3020). Опять-таки,

349

МЕТОД В ТЕОЛОГИИ

создается впечатление, что истины, лежащие в пределах компетен­ции разума, могут познаваться более точно по мере прогресса науки (D53043). Наконец, возможности человеческого разума превосходят только богооткровенные тайны (DS 3005), которые превыше тварно-го интеллекта (DS 3016), принимаются просто в силу божественного авторитета (DS 3008), не могут быть познаны, пока не будут сообще­ны в откровении (DS 3015), допускают лишь аналогическое и не­совершенное понимание человеческим разумом, причем лишь при условии его просвещения верой (DS 3016), и, соответственно, могут притязать на статус, превышающий статус продуктов человеческой истории.

В-четвертых, смысл догмата неотделим от словесной формули­ровки, ибо это смысл, провозглашенный Церковью. Тем не менее, перманентность связывается со смыслом, а не с формулой. Сохра­нять старую формулу, но придавать ей новый смысл есть именно то, что исключается третьим каноном (DS 3044).

В-пятых, лучше, видимо, говорить о перманентности смысла дог­матов, чем о его неизменности. Ибо перманентность есть смысл, ко­торого «perpetuo retinendus... numquam recedendum... (пе) sensus tribuendus sitalius» [«надлежит придерживаться навеки... и никогда не отступать от него... и не должно приписывать другой смысл...»]. Опять-таки, не столько неизменность, сколько перманентность имеется в виду, когда выражается пожелание все лучше понимать то же учение, тот же смысл, то же речение.

В завершение скажем: есть два основания, чтобы утверждать перманентность смысла богооткровенных тайн. Одно — это causa cognoscendi [причина познания]: истинно то, что Бог открыл, а Цер­ковь непогрешимо провозгласила истинным. Что истинно, то перма­нентно: смысл, присущий истинному в его собственном контексте, никогда не может быть истинно отрицаем.

Второе — это causa essendi [причина бытия]. Смысл догмата — не набор данных, а истина. Это не человеческая истина, а откровение тайны, сокрытой в Боге. Кто воображает, будто человеку доступна очевидность, позволяющая ему заменять богооткровенный смысл другим, тот отрицает трансцендентность Бога.

Такова, как представляется, доктрина Первого Ватиканского со­бора о перманентности смысла догматов. Она предполагает, (1) что

35O

ДОКТРИНЫ

существуют тайны, сокрытые в Боге, которые человек познаёт, толь­ко если они сообщены в откровении; (2) что они были сообщены в откровении, (3) и что Церковь непогрешимо провозгласила смысл сообщенного в откровении. Эти предпосылки тоже суть церковные доктрины. Их изложение и защита — задача не методолога, а теоло­га.