Глава XIV

О ТОМ, ЧТО ТОЛЬКО РЕЛИГИЯ МОЖЕТ

УКРЕПИТЬ НАШУ ВЕРУ

В ПРИРОДУ РАЗУМНОЙ ДУШИ

Доказано, что разумная душа обладает гораздо более обширными функциями, чем чувствующая душа, ограниченная теми знаниями, которые могут приобретать и животные и которые сводятся исключительно к ощущениям, чувственным восприятиям и к механическим определениям, т.е. чуждая всякого обсуждения. Действительно, разумная душа может возвышаться до восприятий или до интеллектуальных идей, хотя у большинства людей она в незначительной степени пользуется этим благородным преимуществом. Очень немногие (признаюсь

==133

в этой истине не без боли) выходят за пределы чувственного мира, потому что в нем находят все блага, все телесные наслаждения и отнюдь не ощущают преимуществ философских наслаждений и даже счастья, которое испытывают в то время, когда заняты отысканием истины, ибо изучение дает больше, чем благочестие, и не только предохраняет от скуки: оно часто доставляет тот вид наслаждения или, скорее, внутреннего удовлетворения, который я назвал ощущениями ума и который, без всякого сомнения, льстит самолюбию.

Удивительно ли после всего сказанного выше, что абстрактный, интеллектуальный мир, в котором всякое чувство подвергается контролю самых суровых цензоров, - удивительно ли, спрашиваю я, что этот мир почти столь же пустынен и одинок, как мир знаменитого основателя картезианской школы? Увы, в нем живет лишь небольшое количество мудрецов, т.е. мыслящих людей (ведь только в мышлении истинная мудрость ⁵⁶, а все остальное - предрассудки). Да, но мыслить - разве это не значит проводить свою жизнь в возделывании неблагодарной почвы, которая дает плоды только после забот и тщательной обработки? В самом деле, найдется ли из ста человек хоть два, для кого были бы привлекательны изучение и размышление? С какой стороны может представить интерес интеллектуальный мир, о котором я говорю, для людей, знающих все преимущества своих чувств, кроме главного из них - ума? Немудрено, что он им мерещится в отдалении, как идеальная земля, несущая какие-то воображаемые плоды.

Вследствие этого превосходства души человека над душой животных древние называли ее разумной душой. Но они тщательно исследовали вопрос о том, не проистекают ли эти ее способности из способностей тела, которые у человека тоже более совершенны. Прежде всего они сделали наблюдение, что далеко не у всех людей одинаковые размеры ума; исследуя причину этого различия, они пришли к заключению, что это может зависеть только от физической организации, более совершенной у одних людей, чем у других, а не от самой природы души. Простейшие наблюдения укрепили их в этом мнении. Они увидели, что причины, производящие расстройство органов, приводят в замешательство и искажают ум, будучи способны сделать глупейшим человеком того, кто обладает величайшим умом и проницательностью.

==134

Из этого они сделали вполне правильный вывод, что совершенство ума сводится к выдающемуся качеству органических свойств человеческого тела; и если до сих пор их доказательства не были серьезно опровергнуты, то потому лишь, что они опираются на факты: к чему, в самом деле, могут служить все рассуждения против бесспорных опытов и повседневных наблюдений?

Впрочем, следует отметить, что некоторые считали нашу душу не только духовной субстанцией (причем у них это выражение означало только свободную, активную материю, отличающуюся неосязаемой тонкостью), но даже нематериальной, потому что, как много раз уже было повторено, они различали в субстанции тел движущуюся часть, т.е. такую, которую они считали просто подвижной и которую называли материей, и активные и чувствующие формы этих тел. Итак, некогда душа наделялась эпитетами духовной и нематериальной потому, что ее считали активной и в совершенстве развитой чувствующей способностью, или формой, возвышающейся у человека до самой высокой степени проницательности. Из того, что я только что сказал, выясняется истинное происхождение метафизики, справедливо низведенной со своего химерического пьедестала.

Желая проявить оригинальность, некоторые утверждали, что разумная и чувствующая души представляют собой две души с действительно различной природой и что следует остерегаться смешивать их воедино. Но так как доказано, что душа может судить только на основании собственных ощущений, то мысль этих философов, очевидно, представляет собою явное противоречие, возмущающее все логические умы, свободные от предрассудков. Поэтому нам часто приходилось указывать, что все операции души совершенно останавливаются, когда прекращается чувствование души, как это бывает при всех болезнях мозга, преграждающих и уничтожающих всякое сообщение идей между этим органом и органами чувств. Таким образом, чем более мы исследуем все интеллектуальные способности сами по себе, тем более мы приходим к твердому убеждению, что они все заключаются в способности ощущать, от которой они зависят в такой степени, что без нее душа никогда не смогла бы выполнять ни одной из своих функций.

Наконец, некоторые философы думали, что душа не есть ни материя, ни тело, потому что, рассматривая

==135

материю абстрактно, они наделяли ее только пассивными и механическими свойствами; они полагали также, что тела наделены теми чувствительными формами, свойства которых могут сделать материю восприимчивой. Но так как именно философы установили значение терминов и так как вера, чтобы быть понятной людям, должна была по необходимости пользоваться языком людей, то отсюда вытекает, что, может быть, именно в этом смысле, которым часто злоупотребляли, вера стала отличать душу от материи и от тела, в котором она живет. Из того, что древние метафизики доказали, что душа есть активная и чувствующая субстанция и что никакая субстанция сама по себе не может погибнуть, не кажется ли естественным, что религия последовательно объявила, что душа бессмертна?

Вот каким образом, по моему мнению, можно согласовать откровение с философией, хотя последняя кончается там, где начинается первое. Только свет религии может озарить нашу идею о необъяснимом происхождении зла; только ей мы обязаны различением справедливого и несправедливого, нашим познанием природы свободы и сверхъестественных сил, которые всем управляют. Впрочем, пусть богословы, обладающие душой, столь превосходящей душу философов, говорят нам и заставляют нас воображать, если могут, то, что они понимают так хорошо сущность души и ее состояние после смерти. Здравая и разумная, философия не только открыто признает, что она не знает этого несравненного существа, которое украшают прекрасным именем души и божественными свойствами, и что ей кажется, что мыслит тело *, но она всегда порицала философов, смевших утверждать что-либо положительное о сущности души; в этом отношении она подобна тем мудрым академиям **, которые, признавая в физике только факты, не принимают ни систем, ни мудрствований членов, входящих в состав академий.

Я еще раз признаюсь в том, что, сколько бы я себе ни представлял существование в материи самых свободных и тонких частей, словом, самую совершенную ее организацию, - это не помогает мне лучше уяснить себе,

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* <Я - тело, и я мыслю> (Вальтер. Философские письма, гл. <О душе>). Смотрите, как остроумно смеется он над школьным рассуждением, Доказывающим, что материя (которую не знают) не может мыслить.

* См. Предисловие Фонтенеля к <Мемуарам Академии наук>.

==136

как материя может мыслить. Но, во-первых, возьмем материю, которая движется сама по себе; я прошу философов, которые, по-видимому, присутствовали при сотворении мира, объяснить мне это движение, если они его понимают. Во-вторых, возьмем организованное тело; сколько чувств запечатлено в этом теле и как трудно усмотреть вызывающую их причину! В-третьих, разве легче образовать идею субстанции, которая, не будучи материей, не имеет отношения ни к природе, ни к искусству, которую нельзя сделать чувствующей никакими средствами, - субстанции, которая не знает сама себя и которая научается и разучается мыслить в различные периоды своей жизни?

Если кратко пробежать эти периоды жизни, то мы увидим, что дети представляют собой своего рода птиц, которые могут одновременно воспринимать лишь очень немного слов и идей, так как их мозг мягок. Их суждение медленно следует за памятью; необходимо, чтобы идеи составлялись и запечатлевались в мозгу прежде, чем можно было их начать приводить в порядок и комбинировать.

Рассуждая, приобретают ум; он растет благодаря общению со своим телом, он обогащается благодаря передаче идей, или знаний, другим. Но вот юность прошла. Становится трудно изучать языки и науки, так как негибкие волокна не имеют уже прежней способности быстро воспринимать и сохранять приобретенные идеи. Старик, laudator temporis acti, является рабом предрассудков, окостеневших вместе с ним. Сосуды соединяются своими пустыми стенками или образуют одно тело с высохшей жидкостью; все, вплоть до сердца и мозга, со временем окостеневает; духи с трудом проникают в мозг и мозжечок, желудочки сердца получают лишь слабые толчки поршня; нет крови и движения, нет родственников и друзей, которых больше не узнаёшь, нет самого себя, которого не ощущаешь. Таков старческий возраст, второе детство, второй растительный период человека, кончающего тем, с чего он начал. Нужно ли вследствие этого становиться мизантропом и презирать жизнь? Нет: если чувствовать доставляет наслаждение, то нет большего блага, чем жизнь; если умеешь ею пользоваться, то, что бы ни говорили, что бы ни пели наши поэты *, стоило родиться, жить и умереть.

---------------------------------------------------------------------------------------------------------------------------

* Руссо. Зерцало жизни ⁵⁸.

==137

Мы видим, что способность ощущать одна производит все интеллектуальные способности; что у человека, как и у животных, она делает все; что, наконец, при помощи ее все объясняется ⁵⁹. Зачем же искать у более сложного воображаемого существа доводов в пользу вашего превосходства над всем тем, что дышит? Какую потребность испытываете вы в субстанции, имеющей более высокое происхождение? Или для вашего самолюбия слишком унизительно обладать таким умом и такими знаниями, не зная их источника? Нет, подобно тому как женщины кичатся своей красотой, так и умники всегда будут обладать чванством, делающим их неприятными в обществе; и даже философы не станут, может быть, никогда достаточно философами, чтобы избежать этого всеобщего подводного камня. Впрочем, обратите внимание на то, что я говорю здесь лишь об естественной истории одушевленных тел и что в том, что не касается физики, достаточно, как мне кажется, чтобы христианский философ подчинялся свету откровения и охотно отказывался от всех своих умозрений, почитая общий всем верующим источник. Да, без сомнения, это должно быть достаточным, и, следовательно, ничто не может нам помешать двигать вперед наши физические изыскания и подтверждать теорию ощущений неоспоримыми фактами.