§ 9. Область действия аподиктической очевидности «я семь»

Следующий вопрос состоит в том, может ли эта редукция привести к аподиктической, очевиднос­ти бытия трансцендентальной субъективности. Трансцендентальный опыт самопознания может служить основанием для аподиктических суждений только в том случае, если он аподиктичен, лишь тог­да сохраняется перспектива философии, перспекти­ва построения системы аподиктических познаний, проистекающих из самого по себе первого поля опы­та и суждения. Что ego sum или sum cogitans должно высказываться аподиктически, и что мы таким обра­зом обретаем первичную аподиктическую почву бы­тия, видел, как известно, уже Декарт, подчеркивавший несомненный характер этого утверждения и тот факт, что некоторое Я сомневаюсь само уже предпо­лагало бы Я есмъ. При этом речь у него идет о Я, со­знающем само себя после того, как им был лишен значимости мир опыта, как подверженный возмож­ному сомнению. После наших уточнений становит­ся ясно, что смысл несомненности, с которой ego обретает данность в результате трансцендентальной редукции, действительно соответствует рассмотрен­ному нами ранее понятию аподиктичности. Конеч­но, проблема аподиктичности, а с ней и проблема первого основания и почвы для философии этим еще не исчерпываются. Ведь сразу же возникают сомне­ния. Например, разве в любой момент времени транс­цендентальной субъективности не принадлежит неотъемлемо ее прошлое, доступное посредством одного лишь воспоминания? Но может ли и оно при­тязать на аподиктическую очевидность? Конечно, было бы неправомерно отрицать аподиктичность утверждения Я есмъ на том основании, что очевид­ность воспоминания неаподиктична; это возможно лишь в том случае, если о ней рассуждать поверхно­стно, т. е. проходить мимо нее. Напротив, теперь про­блема широты действия аподиктической очевидно­сти должна стать особенно актуальной.

Мы вспоминаем здесь одно сделанное ранее за­мечание, — о том, что адекватность и аподик­тичность какой-либо очевидности не обязаны сле­довать рука об руку; быть может, это замечаниеотносилось как раз к трансцендентальному опыту самопознания. В нем ego изначально доступно само­му себе. Но каждый раз этот опыт предлагает лишь свое ядро в качестве того, что, собственно, было адек­ватно в нем познано, а именно, живое настоящее са­мого ego, выраженное грамматическим смыслом предложения ego cogito; вне же этого ядра простира­ется лишь неопределенно-всеобщий, презумптивный горизонт, объемлющий то, что, собственно, не по­знано в опыте, но сополагается в силу необходимос­ти. Сюда относится прошлое самого ego, большей ча­стью совершенно темное, а также имеющиеся у Я трансцендентальные способности и хабитуальные особенности. Внешнее восприятие (которое, конеч­но же, не аподиктично) также представляет собой опытное познание самой вещи — вот стоит она сама. — Но в этом самостоянии вещь обладает для познающего в опыте бесконечным, неопределенно-всеобщим горизонтом, заключающим в себе то, что само по себе, собственно, не воспринято, — горизон­том, предполагающим свое раскрытие в возможном опыте. Подобным же образом аподиктическая дос­товерность трансцендентального опыта относится и к моему трансцендентальному Я есмь со свойствен­ной ему неопределенной всебщностью открытого горизонта. Поэтому, хотя действительное бытие са­мой по себе первой почвы познания устанавливает­ся абсолютно, этого еще нельзя сделать безоговороч­но в отношении того, чем ее бытие определяется подробнее, и что наряду с живой очевидностью ут­верждения Я есмь само еще не дано, но только пред­полагается. Эта презумпция, имплицитно содержа­щаяся в аподиктической очевидности, подлежит, следовательно, критике в отношении возможностей ее наполнения и аподиктически определяемой обла­сти их действия. Насколько может трансценденталь­ное Я обмануться в себе самом и каких пределов до­стигает, вопреки возможному заблуждению, егоабсолютно несомненный состав? Формируя статус трансцендентального ego, мы вообще находимся в опасном пункте, даже если оставляем пока без вни­мания трудные вопросы аподиктичности.