Примечание 11

(С. 393)

Я совершенно согласен с различением тех «опе­раций», которые ведут к реальным предметностям, и тех, которые ведут к «категориальным» предметам. Но в самом ли деле позволительно утверждать, что синтетические операции, ведущие к реальным пред­метам, имеют чисто пассивную природу, как и соот­ветствующие синтезы? Мне кажется, что это невер­но уже в отношении тех операций, которые приводят к доступным для созерцания вещам, данным в моду­се восприятия, и в намного большей степени — в от­ношении многочисленных познавательных опера­ций, которые в ходе научной деятельности приводят, например, к конструированию физических предмет-ностей, которые должны все-таки быть «реальными». Велико ли вообще здесь значение того, активно или пассивно протекает синтез? Скорее, я выделил бы другой момент, который, пожалуй, может предоста­вить критерий для различения двух этих разновид­ностей синтеза и соответствующих операций, — а именно, то обстоятельство, что синтезы, ведущие к реальным предметам, характеризуются связаннос­тью, несвободой, а также отличаются инстинктив­ной тенденцией к приспособлению, склоннос­тью следовать за реальным, а в силу этого и известной пассивностью, в то время как по крайней мере с не­которыми из тех синтезов, которые приводят к ир­реальным, «категориальным» предметам, дело обстоит по-другому. Но то, что последние отличаются и некой, будто бы преднамеренной активностью, ко­торая шаг за шагом осуществляет формирование предмета, вне всякого сомнения, совершенно верно.

Примечание 12

(С. 413 и след.)

Утверждения о существовании и о способе возник­новения хабитуальных особенностей, которые со­ставляют нечто существенно новое — и лично для меня весьма интригующее — в сравнении с содержа­нием Идей, влекут за собой различные вопросы и зат­руднения. От их прояснения зависит как правильное понимание смысла теории хабитуальных особенно­стей, так и то, как скоро эта теория получит призна­ние. Поэтому я позволю себе указать здесь на это зат­руднение. Не принесло бы вреда, если бы во всем четвертом размышлении основной упор был сделан на развитии этого момента и на обсуждении возни­кающих здесь трудностей.

Первое. Являются ли «хабитуальности» тоже «все­го лишь интенциональными коррелятами» соответ­ствующих систем взаимосвязанных и образующих единство переживаний или их существование «абсо­лютно»? Решение этого вопроса очень важно как по теоретико-познавательным, так и по метафизичес­ким причинам. Хабитуальные особенности — на­сколько я понимаю — трансцендентны самим пере­живаниям и, в частности, трансцендентны также тем самым познавательным актам, в которых они изна­чально схватываются. Следовательно, в их существо­вании можно усомниться так же, как и в существова­нии любой трансцендентности. Возможно или не возможно их полное, адекватное и всестороннее постижение? И если невозможно, то в каком смыс­ле? В силу теоретико-познавательных причин — спо­соба данности некой предметности — или в силу материальной сущности некой предметности, в ча­стности, некой хабитуальной особенности, если она, к примеру, представляет собой «всего лишь коррелят» некого многообразия переживаний или, напротив, предмет, который существует абсолютно?

Второе. Как обстоит дело с «конституцией» хаби-туальных особенностей? Я полагаю, что здесь откры­ваются следующие возможности: А. Либо истинно то, что полный смысл конституируемого предмета (пол­ное «содержание интенционального предмета», в тер­минологии, которую я использовал в своей книге Ли­тературное произведение искусства) зависит от «материи» и от «качества» конституирующих пережи­ваний и определяется исключительно ими, и тогда необходимо опустить, что существуют совершенно особые акты, в которых «конституируются» хабиту-альности. Можно бьшо бы также сказать, что это не какие-то особые акты, но что сущностно-необходи-мая структура каждого осознанного переживания, как такового, обусловливает наличие в каждом пережива­нии особого материального компонента, связанно­го с самим переживанием и приводящего к конститу­ции хабитуальных особенностей. По-видимому, на это указывает и последний абзац § 33. Говоря иными сло­вами и используя мою терминологию, в этом случае бьшо бы необходимо допустить, что каждое осознан­ное переживание «проживается» в самом себе (ср.: Об опасности ошибки Petitio Principii). Между тем Гус­серль, насколько мне известно, отклоняет наличие такого проживания. Тогда следовало бы по крайней мере в некоторых случаях, когда, согласно Гуссерлю, конституирование хабитуальных особенностей дол­жно состояться, допустить существование особых ак­тов (или хотя бы их моментов), которые обладали бы таким «содержанием», что приводили бы к конститу­ции названых особенностей. Существуют ли такие акты в действительности? И как их можно бьшо бы точнее описать? Не приведет ли это к бесконечному регрессу? — В. Либо приведенное выше предположе­ние не истинно, т. е. следует признать, что не всякий смысл конституируемого предмета определяется «ма­терией» и «качеством» конституирующих пережива­ний. В положительном смысле: имеются такие случаи конституции, когда та или иная предметность может быть конституирована не содержанием переживания (его материей и его качеством, в терминологии Логи­ческих исследований), но просто в результате выпол­нения некого акта: в хабитуальных особенностях нам следовало бы усматривать именно такую предмет­ность. Но тогда был бы нарушен основной принцип конститутивной трансцендентальной феноменоло­гии: в качестве существующего и имеющего такие-то определения позволительно допускать то и только то, что при конститутивном рассмотрении выявляется в качестве такового посредством анализа содержания переживаний. Всего лишь в силу фактического выпол­нения некого акта (а ведь конституция, с точки зре­ния трансцендентального идеализма, представляет собой некую разновидность экзистенциального гене­зиса!) здесь был бы конституирован не коррелят со­ответствующих переживаний, но, так сказать, возни­кающая одновременно с выполнением акта вторая действительность, которая, однако, была бы транс-, цендентна самому акту и, следовательно, не состав­ляла бы с ним бытийного единства. — С. Либо следует проводить различие между «конституцией» и «генези­сом». «Конституция» заключалась бы только в «опреде­лении смысла» при выполнении тех актов, в которых обретала бы данность конституированная предмет­ность; и осуществление конституции позволяло бы нам эксплицировать способы возникновения и определе­ния этого смысла и тем самым выявить также право­мерность смысла, возникающего в процессе консти-туирования. Напротив, «генезис» заключался бы в производстве самой предметности и не имел бы ни­какого отношения к познанию того или иного предмета и способов его данности. Речь в этом случае шла бы не об определении его смысла, а просто о его возникновении. При этом для того, чтобы вообще су­ществовать, тому, что возникло, было бы не обязатель­но быть коррелятом какого-либо постигающего акта. Поэтому можно было бы сказать, что хабитуальные особенности, в случае если они возникают таким пу­тем, не являются «всего лишь коррелятами осознан­ных переживаний», но существуют абсолютным об­разом. Но не приведет ли такое решение проблемы к значительным изменениям в методе трансценден­тальной феноменологии? — D. Либо, наконец, мы должны отвергнуть существование хабитуальных осо­бенностей. Тогда мы вернулись бы к точке зрения Идей и чистое Я пришлось бы рассматривать всего лишь в качестве пустого источника актов, что, конеч­но же, неправомерно. Поэтому мне кажется, что воз­можен лишь тот выход, который указан в пункте А и который основан на введении понятия «проживания».

Третье. Было бы очень важно строго отграничить «хабитуальные особенности» от так называемых «психических предрасположенностей», а с другой стороны, отличать их также от «свойств характера» и выявить соотношение между ними.

Четвертое. Следовало бы глубже обосновать то обстоятельство, что хабитуальные особенности при­надлежат чистому трансцендентальному, а не «пси­хологическому», «человеческому» Я. Или дело обсто­ит иначе?