§ 25. Действительность и квазидеиствительность

Кроме того, все эти различия образуют параллель­ные ряды в соответствии с проходящим через всю сферу сознания и, коррелятивно, через все бытийные модальности различением действительности и фан­тазии (действительности «как бы»). С последней свя­зано возникающее здесь новое всеобщее понятие возможности, которое в модифицированном виде Дублирует все бытийные модусы, начиная с простой Достоверности бытия, как всего лишь вообразимые (существующие в воображении). Это совершается в модусах недействительности, производимых чисто фантазией в противоположность модусам дей­ствительности (действительное бытие, действи­тельно вероятное, действительно сомнительное бытие, или действительное небытие и т. д.). Модусысознания коррелятивно разделяются, таким образом, на модусы положительности и модусы квазиполо­жительности (модусы сознания «как бы»; фантази­рование — это, конечно, слишком неопределенное выражение), а их особым модусам соответствуют, как собственные модусы очевидности полагаемых в них предметов, — в их бытийных модусах, — так и потен­циальные возможности достижения очевидности. Сюда относится то, что мы часто называем объясне­нием, достижением ясности и под чем всегда подра­зумевается некий модус достижения очевиднос­ти, некий путь, пролагаемый синтезом от неясного полагания к соответствующему дообразному созер­цанию, а именно, к созерцанию, имплицитно содер­жащему в себе тот смысл, что если бы оно состоялось как прямое, и в нем был бы дан сам предмет, оно на­полнило бы это полагание, подтвердив последнее в его бытийном смысле. Дообразное созерцание, со­держащее такое подтверждающее наполнение, про­изводит такую очевидность, в которой становится действительным если не бытие, то, по крайней мере, бытийная возможность того или иного содержания.

§26. Действительность как коррелят очевидного подтверждения

В этих кратких замечаниях указаны, прежде всего, формально-всеобщие проблемы интенционального анализа и намечены соответствующие, уже весьма об­ширные и трудоемкие исследования, касающиеся фе­номенологического истока основных формаль­но-логических понятий и принципов. Но одним лишь этим они не исчерпываются; в этих исследованиях нам открывается тот знаменательный факт, что в сво­ей формально-онтологической всеобщности эти по­нятия указывают на универсальную структур­ную закономерность жизни сознания вообще,благодаря которой истина и действительность только и имеют и могут иметь для нас смысл. В самом деле, если предметы в самом широком понимании (реальные вещи, переживания, числа, положения вещей, законы, теории и т. п.) существуют для меня, то это, конечно, еще ничего не говорит об очевидности, но лишь о том, что эти предметы значимы для меня, другими слова­ми, что они существуют для меня в сознании как cogitata, осознаваемые в положительном модусе неко­торой уверенности. Однако мы знаем также, что нам пришлось бы тотчас же отвергнуть эту значимость, если бы синтетический процесс очевидного отождествле­ния привел к противоречию с очевидной данностью, и что мы можем убедиться в действительном бытии только благодаря синтезу очевидного подтверждения, в котором была бы дана сама подлинная или истинная действительность. Ясно, что истина или истинная дей­ствительность предметов может быть почерпнута толь­ко из очевидности, и что только благодаря ей действи­тельно сущий, истинный, обладающий правомерной значимостью предмет — какого угодно вида или фор­мы — имеет смысл для нас со всеми своими определе­ниями, которые имеют место при его истинном так-бытии. Отсюда, из самой нашей трансцендентальной субъективности, происходит всякая правомерность; всякая мыслимая адекватность возникает как выпол­няемое нами подтверждение, как осуществляемый нами синтез и обретает в нас свое последнее трансцен­дентальное основание.