111 Логика смысла

и ест. ... Язык невозможен без этого субъекта, который выражает и манифестирует

себя в нем, проговаривает то, что делает. С объективной точки зрения,

общезначимый смысл связывает данное разнообразие и соотносит его с единством

конкретной формы объекта или с индивидуализированной формой мира. Я вижу,

обоняю, пробую на вкус или касаюсь одного и того же объекта; я воспринимаю,

воображаю и вспоминаю тот же самый объект... Я дышу, гуляю, просыпаюсь и засыпаю

в одном и том же мире, так же, как я двигаюсь от одного объекта к другому по

законам детерминированной системы. И опять-таки, язык невозможно представить

себе вне тех тождеств, которые он обозначает. Взаимодополнительность этих усилий

здравого смысла и общезначимого смысла очевидна. Здравый смысл не мог бы

фиксировать никакого начала, конца и направления, он не мог бы распределить

никакого разнообразия, если бы только не был способен выходить за собственные

пределы навстречу некой инстанции, способной соотнести это разнообразие с формой

субъективной самотождественности, с формой неизменного постоянства объекта или

мира, которое, как предполагается, налицо от начала и до конца. И наоборот, эта

форма тождества внутри общезначимого смысла оставалась бы пустой, если бы она не

выступала навстречу инстанции, способной наполнить ее конкретным разнообразием,

которое начинается отсюда, а заканчивается там, тянется столько, сколько

считается нужным для уравнивания его частей. Необходимо, чтобы свойство сразу

было установлено, измерено, правильно приписано и идентифицировано. В такой

взаимной дополнительности здравого смысла и общезначимого смысла запечатлен

альянс между Я, миром и Богом ~ Богом как предельным исходом направлений и

верховным принципом тождеств. Следовательно, парадокс - это пересмотр

одновременно и здравого смысла, и общезначимого смысла: с одной стороны,

парадокс выступает в облике сразу двух смыслов - умопомешательства и

непредсказуемого; с другой стороны, он проявляется как нонсенс утраченного

тождества и неузнаваемого. Алиса всегда движется в двух смыслах сразу: Страна

Чудес (Wonderland) находится на всегда разделенном

112 ПАРАДОКС

двойном направлении. Алиса, кроме того, утрачивает тождество, будь то ее

собственная самотождественность или же тождество вещей и мира. В Сильвии и Бруно

Сказочная страна (Fairyland) противопоставляется Общему Месту (Common-place).

Алиса подвергается всем испытаниям на общезначимый смысл и терпит в них неудачу:

испытанию на осознание себя в качестве органа - "Ты... кто...такая?"; испытанию

на восприятие объекта как проверку на узнавание - деревья, лишенные всякой

тождественности; испытанию на память в виде заучивания наизусть - "Все не так,

от самого начала и до самого конца"; испытанию сном на единство мира - где любая

индивидуальная система уничтожается в пользу универсума, и где каждый всегда

является элементом чьего-то сна - "Тебя бы вообще тогда не было! Ты просто

снишься ему во сне". Как могла бы Алиса сохранить общезначимый смысл, когда она

уже утратила здравый смысл? Как бы то ни было, язык никоим образом не возможен

без субъекта, выражающего и манифестирующего себя в нем, без объекта

денотирования, без классов и свойств, которые означаются в соответствии с

фиксированным порядком.

Однако, именно здесь происходит дарование смысла - в области, предшествующей

всякому здравому смыслу и всякому общезначимому смыслу. Ибо здесь, в муках

парадокса, язык достигает своей наивысшей мощи. Здесь, за пределами здравого

смысла, дуальности Кэррола представляют сразу два смысла-направления

умопомешательства. Прежде всего рассмотрим Шляпного Болванщика и Мартовского

Зайца из Алисы: каждый из них живет в своем направлении, но эти два направления

нераздельны. Каждое направление переходит в другое в точке, где оба

обнаруживаются друг в друге. Чтобы сойти с ума, нужны двое. С ума сходят всегда

на пару. Шляпный Болванщик и Мартовский Заяц сошли с ума вместе в тот день,

когда они "убили время", то есть когда они перешли меру, уничтожили паузы и

остановки, связывающие качество с чем-то фиксированным. Шляпный Болванщик и

Мартовский Заяц убили настоящее, которое оживает между ними лишь в образе спящей

Мыши-Сони - их постоянного компаньона-мученика. Это настоя-