III. Ослабление формализма, фидуция*(227)

97. Говоря о том, как ограничивалась область уголовного возмездия, мы познакомились также с первыми важными симптомами ослабления формализма в сделках. Это движение в праве заслуживает тем большего внимания, что приведенными формами далеко не исчерпывается все то, что нам известно относительно неформальных сделок в V и VI столетиях; следует отнести к этому времени также появление фидуции. Не трудно было заметить, что все развитие квиритских обязательств группировалось на почве заемных отношений. Законодательство о процентах и о судопроизводстве per manus iniectionem выросло на этой почве; стипуляция и codices были первоначально формами займа; mutiium бшо заем. На той же почве зародился один из случаев, известных под именем фидуции. Заемщик, в видах обеспечения своего долга, уступал кредитору какую-либо из своих вещей. Уступка происходила в форме манципации или цессии и переносила на кредитора право собственности. При этом происходило особое соглашение, в котором определялась цель уступки; в силу соглашения приобретатель вещи (кредитор) был ограничен в распоряжении своим правом. Он удерживал заложенную вещь у себя до уплаты долга и должен был возвратить ее должнику по уплате долга; возвращение тоже облекалось в форму манципации или цессии. Если должник оказывался неисправным, то кредитор удерживал заложенное у себя на праве полной собственности.

В такой же точно форме совершалась поклажа. Собственник вещи уступал ее в собственность (манципация,) другому лицу, обыкновенно своему приятелю, для сохранения. Этот последний обязывался хранить ее и возвратить по первому требованию.

Наконец в той же форме могло устанавливаться замещение одного лица другим (представительство). Предположим, что А должен был передать какую-либо вещь С; А и С находились в разных местах и свидание было для них затруднительно. В таком случае А передавал (манципация) сказанную вещь третьему лицу, В, с тем чтобы он, в свою очередь, передал ее посредством новой манципации С, для каковой цели В или отправлялся к С или наоборот дожидался его прибытия. В был представителем или А, или С, т. е., другими словами, или он получал от А поручение доставить вещь С, или же он имел от С поручение принять вещь от А.

Таким образом торжественная передача права собственности стала употреблять ее для особых целей: для установления заклада, поклажи, представительства. Это особое назначение передачи обозначалось в соглашении, которое сопровождало передачу. По-видимому, сначала такое соглашение не имело никакой юридической силы. Оно основывалось на доверия дававшего к принимавшему, откуда и название - fiduсиа. Юридически принявший вещь был ее собственником и мог поступить с нею, как ему угодно. Но употребление вещи, не отвечающее фидуции, составляло нарушение доверия (fidesj и могло навлечь на получившего вещи, бесчестие. Со временем фидуция получила юридическую защиту. Невозвращение вещи, отданной на сохранение, стали интерпретировать, как furtum. Отсюда позднейшее известие о том, что по законам XII таблиц, иск о поклаже вел к взысканию duplura. Как сложилась впервые защита фидуции - заклада осталось неизвестным. Позднее, ко времени Цицерона, фидуция получила для своей защиты особый иск actio liduciae; этот иск относился к разряду тех исков, разбирая которые судья судил "по совести". (ср. гл. XV).

98. Историческое значение фидуции интересно и разнообразно. Юридическая защита фидуции была новым шагом в деле разрушения формализма. Значение фидуциарной сделки определялось не по значению торжественного акта (mancipatio, in i. cessio), совершенного в ней, но согласно с целями, которые выражались помимо торжественного акта. Торжественный акт получил новое, условное значение; с виду происходила передача собственности, на самом же деле в ней разумели установление заклада или поклажи. Эта искусственность была плодом жизненного стремления - ввести в оборот иные формы под прикрытием старых, уже признанных форм; она была плодом того консерватизма, с которым действовала юриспруденция. Во всяком случае искусственное построение фидуциарной сделки содействовало тому, что мысль приучалась различать форму и существо сделки.

Впрочем это различение было проведено до конца не сразу. Лицо, получившее вещь на сохранение или в заклад, продолжало быть собственником ее и тогда, когда удерживало ее долее, чем следовало. Таково было действие манципации и цессии. Но если вещью овладевал после того тот, кто должен был бы получить ее обратно, то он приобретал ее вновь в свою собственность путем давности. Для такой давности как относительно движимостей, так и недвижимостей было достаточно годичного срока и давности не препятствовало то обстоятельство, что давностный владелец заведомо владел чужою вещью. И то, и другое составляло уклонение от нормального типа давности, но оно допускалось, очевидно, как средство смягчить несправедливость, которая была обусловлена формою фидуциарной сделки. - Фидуциарные сделки практиковались еще во время классических юристов. К этому времени сложился ряд правил, которые должны были примирить юридические последствия фидуции с ее действительным назначением. Но Павлу, сюда относится следующее. Если фидуциарный залогоприниматель (кредитор) продал данный ему заклад, то залогодатель (должник) имел право потребовать от него superfluuui, т. е. вырученное сверх того, что пошло на удовлетворение долга; следует думать, что сначала такого права не существовало и кредитор, в случае неуплаты долга, удерживал заложенную вещь всецело у себя. Если долг был беспроцентный, то кредитору позволялось пользоваться доходами с заложенной вещи в размере законных процентов; следует думать, что сначала кредитор пользовался безусловно заложенною вещью. Если заложен был раб, то все приобретаемое этим рабом принималось кредитором в погашение долга; вероятно, сначала такого правила не существовало. С другой стороны, классическая юриспруденция заботилась об обеспечении интересов кредитора. Кредитор, в случае неуплаты долга, всегда шел право продать заложенную вещь, если не желал оставить ее у себя. Именно Павел говорил: <если кредитор и должник согласятся о том, чтобы первый не продавал вещи, то, в случае несостоятельности должника, кредитор может, все-таки, отчудить вещь, предупредив о том торжественно должника>.