7.2. Почему возможна принципиальная познаваемость Сверхвселенной.

В настоящее время наука достигла такого уровня развития, что человеческий разум ставит вопрос о происхождении Вселенной и подходит к его решению. Более того, релятивистская космология стоит перед важнейшей мировоззренческой проблемой, которая сформировалась внутри ее рамок, а именно: если Сверхвселенная (Мир или Мегамир) представляет собой в структурной плане бесконечный набор целостных вселенных, то является ли это множество физически допустимых вселенных единым целым, т.е. присущи ли им какие-то общие закономерности, а главное - постижимы ли они? Вопрос не так прост, как кажется на первый взгляд, ибо мы встречаемся с фундаментальным вопросом теории познания - может ли человеческий разум постичь бесконечный Мир и если может, то в какой степени? И непрерывно развивающая наука все время воспроизводит эту проблему на новом уровне, и поэтому ее необходимо каждый раз решать по-новому. Понятно, что в данной случае имеются различные точки зрения, они существуют и в XX веке, связанные и с миром элементарных и субэлементарных частиц, и с миром космологических объектов.

Действительно, Сверхвселенная или Мегамир охватывает, согласно определению, все, и здесь следует учитывать проблему возможности человеческого познания неохватного Мира. В связи с этим, известный зарубежный астроном Дж. Нарликар в своей книге «Структура Вселенной» подчеркивает, что человеческий разум ограничен в своих возможностях в совершенстве постигнуть Мир, ибо наш разум так «сконструирован» Природой, что его способности осваивать и интерпретировать информацию выше определенного уровня сложности ограничены⁵⁶⁴. И далее он приводит высказывание знаменитых астрономов А. Эддингтона и Ф. Хойла, свидетельствующие в пользу его точки зрения. В свое время А. Эддингтон сравнивал человека, стремящегося постигнуть громаду Мира, с насекомым, сидящего на картошке в трюме корабля и пытающегося на основе движения корабля «схватить» природу океана. А Ф. Хойл в 1970 году высказал мысль о том, что весьма маловероятно, чтобы человек - создание, выросшее на нашей планете, мог иметь разум, способный к пониманию всего физического знания, так как эта невозможность врождена человеку. И все же Дж. Нарликар считает, что наука с множеством нерешенных проблем делает своеобразный вызов человеку, который старается ответить на него при помощи изощренных теорий, экспериментов и наблюдений⁵⁶⁵.

Иной позиции придерживается А. Турсунов, который, обращая внимание на то, что плюралистическая Вселенная ставит перед космологией такой трудный вопрос, как принципиальная ненаблюдаемость и неидентифицируемость других вселенных, считает, что это щекотливое обстоятельство не задевает «гносеологическое самолюбие человека как субъекта космологического познания»⁵⁶⁶. Основой такого вывода служит энгельсовское положение, согласно которому естествознанию достаточно исследования нашей вселенной, ибо для познания природы нет необходимости в постижении бесконечного множества вселенных, находящихся за пределами нашей Вселенной. Само же это положение в своей основе опирается на богатую историко-философскую традицию единства микрокосма и макрокосма, Человека и Вселенной, наиболее четко сформулированные в лейбницевской монадологии.

В ней одно из основных мест занимает факт формы (она составляет индивидуальность вещи) во всех вещах и факт представления в человеке. Единство в разнообразии и разнообразие в единстве есть характерный признак формы. Последнее всегда является чем-то целым, где каждая часть находится в определенной связи со всеми остальными, поэтому она существует только в целом, представляет само целое. Например, если смотреть на торс статуи, то, хотя торс не есть статуя, он делает ее узнаваемой, он представляет ее. Иными словами он является ее репрезентантом: ведь он - часть целого и таковой является только в связи с определенными другими частями. Обобщая, можно сказать, что каждая вещь может репрезентировать свою истинную природу, которая кроется в связи целого. Наше представление истинно только тогда, когда оно адекватно отражает природу вещей, и вот здесь-то играет свою роль закон аналогии, сформулированный Лейбницем: «Все в природе аналогично»⁵⁶⁷ (необходимо заметить, что в этой формулировке просматривается оказавшая на Лейбница влияние восточная, точнее, китайское мышление, его логика в отличие от формальной, аристотелевской логики, является аналогической). Согласно этому закону, все вещи, которые соединяет в себе Вселенная, связаны друг с другом, принадлежат одному и тому же Миру. Аналогия вещей в Природе есть однообразие, однако существует и смена или разнообразие вещей.

Индивидуальная вещь может существовать только в связи с другими вещами существующего Мира, поэтому природа каждого существа, каждой вещи заключает в себе связь со всеми остальными, следовательно всю вселенную, а через нее и всю Сверхвселенную. Раз в мире ничто не изолировано, то не может быть изолирован ни один индивид, в таком случае индивид является представителем, репрезентантом Мира. В своей автономности индивид, или монада, говоря языком Лейбница, есть не только Мир сам по себе, но, учитывая его универсальную связь со всеми остальными индивидами (вещами или процессами, индивидами, монадами), он есть и этот большой Мир в миниатюре т.е. микрокосм, в котором сфокусирован макрокосм, Мир. Микрокосм, монада, согласно Лейбницу, это - представление Мира не в том смысле, что получает его извне, как бы через окошко, в которое проникает информация о вещах внешнего Мира, а в том смысле, что монада есть живое зеркало, воспроизводящее изображение Природы собственной силой «Эта связь или это согласование всех вещей с каждой отдельной и каждой отдельной со всеми остальными делает то, что каждая монада находится в известном отношении ко всем другим, и что, следовательно, она есть живое вечное зеркало вселенной»⁵⁶⁸. В этом абстрактном виде лейбницевская монадология служит нитью Ариадны в познании вселенной, лежащих за пределами нашей Вселенной, однако человек не удовлетворяется абстракции и стремиться представить конкретно другие вселенные, другие миры.

Следует учитывать и тот момент, что мозг современного человека является результатом многомиллиардного развития планетной жизни, что он адаптирован именно к земным условиям существования

жизни. В то же время мозг современного человека не адаптирован к восприятию и переработке информации, относящейся к своеобразию объектов (в том числе и других вселенных, находящихся за пределами Метагалактики), которые не входили в зону его непосредственной деятельности. Однако нужно считаться и с тем, что мозг человека содержит порядка 100 миллиардов нейронов - примерно столько же, сколько звезд в наше Галактике. Для сравнения заметим, что мозг осы состоит из 200, пчелы - из 900 нейронов, хотя поведение этих насекомых достаточно сложно. Поведение же человека неизмеримо сложнее, чем поведение насекомых, более того, в последнее время установлено существование в человеческом мозгу областей, которые сейчас находятся в пассивном состоянии и которые предназначены для восприятия неизвестного нам вида информации⁵⁶⁹.

В силу адаптации мозга современного человека к макроскопическим условиям земного существования, где окружающие вещи индивидуализированы и даны нам в восприятии как протяженные в пространстве и времени, мы вроде бы неприспособлены, например, к таким особенностям микромира, как «деиндивидуализация» элементарных частиц на основе неэвклидовости и неархимедовости пространственных и временных параметров микромира. Уже крупный французский физик П. Ланжевен пришел в свое время к выводу, что стремление обнаружить в микромире параметры, подобные наглядным свойствам макроскопического мира, представляют собой антропоморфную экстраполяцию ближайшего окружения человека, а это неправомерно⁵⁷⁰. Аналогичная ситуация складывается и в масштабах нашей Вселенной и иных вселенных, почему и говорится об их «принципиальной ненаблюдаемости и неидентифицируемости». Вполне возможно, что указанные выше области мозга человека как раз таки и предназначены для «восприятия» информации, характеризующей пока принципиально не наблюдаемые миры Сверхвселенной. Ведь информация из иных миров все равно может достигнуть человека, занимающегося исследованием космологических объектов, даже если многие из них, подобно нашей Вселенной, находятся в черной дыре, представляя собой квантовую флуктуацию вакуума.

Здесь можно провести аналогию со звездой, испытавшей коллапс, в результате которого образовалась черная дыра. Эта дыра имеет атмосферу, т.е. ее окружают различного рода поля - электромагнитное, нейтринное поле, поле гравитационных возмущений и т.д. Каждое из этих полей разлагается на так называемые «нормальные моды» (эквивалентные «одночастным квантовым состояниям»), характеризующиеся некоторым набором квантовых чисел. И вот здесь имеется пространственно-временная диаграмма следующим образом описывающая рождение горизонта черной дыры: пространственные «моды» некоторого поля (электромагнитного, нейтринного или какого-то

другого поля) берут начало из «пустоты» - чисто вакуумного состояния. Когда происходит формирование горизонта, часть моды уходит под горизонт и медленно просачивается внутрь к сингулярности, остальная же часть в течение долгого времени проходит наружу черной дыры, за ее горизонт. Наблюдатели, расположенные вне дыры, получают поэтому лишь частичную информацию об исходном вакуумном состоянии моды, они видят ее в смешанном состоянии, которое оказывается тепловым. И хотя исходное квантовое состояние было чисто вакуумным (точно нулевые кванты), наблюдения показывают, что мода содержит n-ое число квантов. Это значит, что наблюдатели получают некоторую информацию, пусть и неполную о состоянии внутри черной дыры. Так и в случае других вселенных человек может в принципе получать определенную информацию о происходящих в них, т.е. другие вселенные тоже оказываются познаваемыми (мы уже не говорим о том, что человек в принципе может познать иные миры, просто переместившись в них тем или иным способом).

Проблема принципиальной возможности познания иных вселенных и связанная с ней проблема установления общих закономерностей развития этих миров неразрывно переплетается с фундаментальным вопросом, способен ли индивидуальный разум познавать и контролировать такой сложный объект, каковым является Сверхвселенная, сможет ли он осуществить свои высшие цели и постигнуть новые неизвестные миры в невообразимых просторах Сверхвселенной⁵⁷¹. И поскольку, как уже отмечалось выше, человеческий мозг способен генерировать практически неисчислимое число ассоциаций (гораздо больше, чем число атомов в нашей Вселенной), постольку нет ничего удивительного в том, что в сфере воображения рождаются весьма фантастические идеи: о формировании в отдаленном будущем Метагалактического (вселенского) разума, о возможности существования разумной жизни в иной вселенной, представляющей собой антипод нашей Вселенной, т.е. речь идет о возможности существования планетарного «антимозга», о его возможной связи с нашим планетарным разумом. И хотя подобного рода идеи пока относятся к области фантазии и обсуждаются на страницах научно-фантастической литературы, они имеют вполне определенное основание в научной деятельности человека, в его дерзких и необычных гипотезах. Во всяком случае, продуцируемые человеческим мозгом ассоциации и представления являются ничем иным, как раскрытием принципиальных возможностей, которые таит в себе породивший их материальный Мир.