Глава 12. Гегель

==63

самоопределения наций, задуманного из самых лучших побуждений, но продуманного не самым лучшим образом.

Действительно, трудно понять, как мог выдвинуть столь неприемлемый принцип человек, который имел хотя бы малейшее знание европейской истории, то есть передвижения и смешивания самых разных племен, бесчисленных нашествий народов, которые приходили из первоначальных мест их расселения в Азии, разделялись и смешивались, достигая лабиринта полуостровов, называемых Европейским континентом. Объяснить это можно тем, что Вильсон, бывший искренним демократом (так же, как и Т. Масарик - один из величайших борцов за открытое общество53), пал жертвой движения, возникшего из недр самой реакционной и знающей только одно прислужничество политической философии, обрушившейся на кроткое многострадальное человечество. Он пал жертвой своего воспитания в духе метафизических политических теорий Платона и Гегеля и основанного на них националистического движения.

Принцип национального государства, т. е. политическое требование, согласно которому территория каждого государства должна совпадать с территорией, населенной одной нацией, ни в косм случае не является самоочевидным, как

это представляется сегодня многим. Даже если кто-то и знает,

что он имеет в виду, когда говорит о национальности, все же

остается не вполне ясным, почему национальность должна

считаться более важной и более фундаментальной полити-

ческой категорией, чем, к примеру, религия, рождение в

определенном географическом регионе, лояльность по отношению к правящей династии или, наконец, политические, например, демократические убеждения (последние, можно сказать, являются объединяющим фактором многоязычной

Швейцарии). И в то время, как религия, территория или

политические убеждения могут быть более или менее ясно

определены, никто не может внятно сказать, что он имеет в

виду под нацией, чтобы этот фактор мог послужить основа-

нием для практической политики. (Конечно, если мы скажем,

что нация представляет собой некоторое количество людей,

которое живет или было рождено в определенном государстве,

то тогда все ясно, но это означало бы отбрасывание принципа

национального государства, которое требует, чтобы госу-

дарство было определено нацией, а не каким-либо иным

способом.) Ни одна из теорий, утверждающих, что нация

объединена общим происхождением или общим языком, или

общей историей, не является приемлемой или применимой

на практике. Таким образом, принцип национального госу-

==64

ФИЛОСОФИЯ ОРАКУЛОВ

дарства является не только совершенно неприменимым, но он никогда и не был ясно сформулирован. Это - миф, иррациональная, романтическая и утопическая мечта, это мечта натурализма и племенного коллективизма.

Хотя это может показаться странным, но современный национализм, несмотря на внутренне присущие ему реакционные и иррациональные тенденции, на протяжении короткого отрезка истории (как раз перед появлением Гегеля) был революционной и либеральной концепцией. Благодаря исторической случайности - вторжению в немецкие княжества первой национальной, а именно - французской армии под командованием Наполеона, и реакции, вызванной этим событием, - национализм перешел в лагерь свободы. Определенный интерес представляет история этих событий и тот способ, которым Гегель вернул национализм назад в тоталитарный лагерь, к которому национализм принадлежал с тех пор, как Платон впервые заявил, что соотношение между греками и варварами такое же, как между господами и рабами.

Заслуживает упоминания то обстоятельство54, что Платон, к сожалению, сформулировал свою политическую доктрину в виде следующих вопросов: Кто должен править? Чья воля должна быть законом? До Руссо обычный ответ на эти вопросы был таким: князь. Руссо дал новый и весьма революционный ответ. <Не князь, - утверждал он, - а народ должен править, не воля одного человека, а воля всех>. Таким образом, он изобрел народную, коллективную, или <общую волю>, как он ее назвал. И народ, однажды обретший волю, должен был превратиться в сверхличность: <по отношению к чужеземцу (т. е. по отношению к другим народам), - заявлял Руссо, - он выступает как обычное существо, как индивидуум>. В этом изобретении чувствуется романтический коллективизм, но нет еще никакого сползания по направлению к национализму. Однако теории Руссо явно содержали зачатки национализма, наиболее характерной чертой которого является рассмотрение различных наций как личностей.

Значительный же практический шаг в националистическом направлении был сделан, когда Французская революция торжественно учредила народную армию, основанную на национальной воинской повинности.

Следующим, кто внес свою лепту в теорию национализма, был И. Г. Гердер, бывший ученик и одно время личный друг И. Канта. Гердер утверждал, что хорошо устроенное государство должно иметь естественные границы, т. е. границы, совпадающие с местами, заселенными его <нацией>. Эту