Лекция № 13.

Остановились на территориальной подсудности, на вопросе о том, можно ли предъявить иск к ответчику, место жительства которого неизвестно. Да, можно. Далее охарактеризуем договорную, альтернативную и исключительную подсудность.

Ст. 30 ГПК: на первом месте в исключительной подсудности находятся споры о правах на недвижимость. Исключительность этой подсудности состоит в том, что такие иски предъявляются в суд по месту нахождения объекта недвижимости. Вопрос: а какой иск считается иском о правах на недвижимое имущество? Вещный (негаторный, о признании, виндикационный), или и обязательственный тоже (о расторжении договора, о признании договора недействительным)? О каких правах говорит эта статья (о вещных, или не только о вещных, но и об обязательственных тоже)? А она молчит, поэтому спросим себя: что за ней стоит? Каковы предпосылки исключительной подсудности? Каковы цели, которые достигаются включением этого института в закон? Цели 2:

1. Концентрация доказательств.Рассматривать дело в том суде, где находится большинство доказательств. С точки зрения этой предпосылки, речь идёт овещныхисках, потому что история объекта недвижимости, история передачи прав на него прослеживается там, где находится объект (как письменные, так и все прочие потенциальные носители этой информации).

2. Обеспечение вовлечения в процесс максимально широкого круга лиц, права и интересы которых могут быть затронуты судебным актом, и которые по этой причине нуждаются в том, чтобы быть привлечёнными к участию в деле.Опять же, мы склоняемся в пользу тольковещных споров, т.к. вещные права суть абсолютные, и затрагивают права всех третьих лиц. Если мы расторгаем договор, такой потребности не возникает, т.к. это сугубо личная правовая связь, индивидуальная.

Но вообще, закон молчит о том, какие это иски – вещные или обязательственные, и позволяет читать его широко: любые, как вещные, так и обязательственные. С этой точки зрения важно понимать, что законоположение не может и не должно читаться буквально, оно должно читаться сквозь призму целей, ради которых оно было введено. Пример.Расторжение брака. В период брака супруги имели неосторожность нажить квартиру в одном районе Петербурга, квартиру в другом районе Петербурга и коттедж в одном из районов ЛО. Если читать статью буквально, то каждый из объектов недвижимости надо будет делить в разных судах. СК устанавливает свои правила и требует выявить круг объектов, подлежащих разделу, определить их совокупную стоимость, доли супругов (предполагаются равными), соответственно в пределах стоимостного выражения доли раздать каждому из супругов имущество и прекратить режим общей собственности. Раздел супружеской собственности не может состоять в переходе от общей совместной собственности к долевой, это прекращение общей собственности и возникновение долевой. Наши объекты находятся в разных местах города и ЛО, но судить нужно где? В одном суде. Суд должен видеть все объекты, подлежащие разделу, иначе каждый суд каждый объект будет передавать в долевую собственность, что неверно. Поэтому нужно одну квартиру отдать мужу, другую – жене, а коттедж перевести в долевую. А так все три объекта окажутся в долевой. Необходимо учитывать интересы супругов, и соблюдать принцип равенства. Жена (она и предъявляла иск): сначала предъявила иск по всем трём объектам недвижимости в один суд. А потом увидела, что дело идёт плохо. И сказала, что нарушена подсудность и растащила в два других суда квартиру и коттедж. Шварц: обратно надо. Суды с ним согласились и передали обратно, в первоначальный суд. Она обжаловала эти определения: ч. 3 ст. 33 ГПК – обжалование (на определение суда может быть подана частная жалоба), иски вернули в разные суды. Потом областной и городской суды согласились с ней, а в надзоре у Шварца ничего не получилось. А через 2 года Президиум понял, что делить нужно в одном суде. Но это только через 2 года, а пока, на тот момент, пришлось делить объекты недвижимости в разных судах. Конечно, дело идёт к тому, кто кого. Стороны дошли до мирового соглашения. Как его утвердить? Суда-то 3. Мировое соглашение должно быть по всем вопросам. Пока едем во второй суд, думаем, что оппонент отзовёт свою подпись под первым мировым соглашением. Гарантии и контр-гарантии. Кое-как подписали в итоге. Это всё свидетельствует о неправильном прочтении закона отдельно взятыми судами в РФ.Делить супружескую собственность необходимо в одном суде,и в этом смысле невозможно читать положения процессуального закона так, чтобы сделать невозможным выполнение предписаний материального закона (положения СК). Деля собственность в разных судах, мы не сможем выполнить предписания материального закона, а это выхолостит сам институт. Сейчас практика поменялась: иски о разделе супружеской собственности вообще предъявляются в суд по месту жительства супруга (ответчика), неважно, делится недвижимое имущество или наряду с ним ещё и движимое. Практика к этому склонилась потому, что вообще можно поставить вопрос: что такое иск о правах (в 30-ой статье)? Это суть само право должно быть спорным. Но супруги не спорят о наличии права у одного или другого, они хотят его разделить, сама принадлежность объекта не является объектом (предметом) спора (право – то не оспаривается). Судья: идите в суд по месту нахождения ответчика, потому что здесь нет спора о праве. Только делим, но не устанавливаем и не утверждаем само право, значит, нет оснований для ст. 30 ГПК, не говоря уже о том, что в конечном итоге это позволяет реализовать положения СК: предъявляются иски в суд по месту жительства ответчика и объединяются в одном деле (в одном суде) все объекты, которые подлежат разделу. Представленное выше прочтение закона – это только одно из возможных, оно исходит из целевых установок (в супружеских делах ни одной из двух мы не имеем: ни третьих лиц не надо, ни доказательства концентрировать). Т.о., 30-ая статья ГПК говорит только о вещных исках, и обязательственные иски сюда не подпадают.

Исходя из этих двух предпосылок, классических, следует сказать, что имеются в виду в 30 статье только вещные иски, обязательные сюда не попадают. Такое классическое, может быть – правильное прочтение не всегда удобно (в арбитражном процессе). Комментируя соответствующую статью АПК в 54-ом Постановлении ВАС, суд сказал, что руководствоваться нужно внешним критерием – а это «чем закончится дело?» - если: 1. Таким решением, которое потенциально подлежит отражению в ЕГРП, то по месту нахождения недвижимости (исключительная подсудность), а если 2. Тем, что не влечёт изменение в ЕГРП, то по общим правилам подсудности. Т.е., пленум ищет внешний критерий, а не классические 2, внутренние. Пленум нашёл внешний критерий – результат процесса. Это неправильно догматически, но с этим можно согласиться потому, что это поиск внятного, наглядного, показательного критерия, который ясен и понятен при истолковании понятия «спор о праве на недвижимость». Иными словами, что такое спор о праве на недвижимость? Это то, что закончится внесением изменений в ЕГРП. Такое прочтение тоже имеет право на существование.

Ст. 32 ГПК. Договорная подсудность.Возможность передать спор на разрешение какого-либо конкретного суда согласно договорённости. Всё понятно, кроме двух обстоятельств: безобразно сложная норма в техническом смысле. Создаётся впечатление, что предметом договорной подсудности вообще может быть только родовая подсудность. Ведь нельзя менять такую, которая в 26 (суд субъекта) и 27 (Верховный суд). А что, можно изменить подсудность мирового судьи? Может мировой судья на 500 тысяч принять к своему производству иск, потому что мы заключили об этом договор? Буквально читая закон, скажем, что да (т.к. нельзя менять договором буквально только подсудность суда субъекта и Верховного суда). Но это безобразие. Родовую подсудность менять договором вообще нельзя, родовая делит дела по вертикали. В частности, наше дело подлежит рассмотрению мировым судьёй. Мы заключаем договор о том, что наше дело будет рассмотрено ВС (потому что мировой судья – это для нас несолидно). Обязан ли ВС? Нет, т.к. родовая подсудность – не предмет договора и не может им быть. Помимо ст. 26 ГПК и ст. 27 ГПК там должны быть прописаны и 23 ГПК, и 24 ГПК, и 25 ГПК, потому чтоникакие правила родовой подсудности менять договором нельзя.

Вернёмся в ч. 4 ст. 33 ГПК – споры о подсудности не допускаются; по смыслу регулирования споры о подведомственности также не допускаются (суды не имеют права футболить дела между собой). Если один суд передал дело другому, то второй не может отфутболить дело обратно. Но это тоже надо прочитать системно: вот мировой судья берёт дело и думает: а что это, собственно говоря, дело какое-то сложное? Передам-ка я его по подсудности в ВС РФ, который, как известно, рассматривает дела по первой инстанции. Ч. 4 ст. 33 ГПК: ВС не может вернуть обратно, т.к. споры о подсудности не допускаются. ВС в обзорах практики разъясняет:ВС имеет право вернуть дело обратно, если им забросили сложное дело. Это правильно, хотя и закону противоречит. А дальше любой вышестоящий суд начинает так рассуждать. Мировой мировому не может обратно отфутболить, это суды одного уровня. Ещё немного, от ч. 4 ст. 33 ничего не останется. Получается, что вышестоящий суд, который не может вернуть дело в силу ч. 4 ст. 33 ГПК, связан позицией нижестоящего? Но можно и так сказать: это не вышестоящий связан позицией нижестоящего, это первая инстанция, значит, вышестоящих и нижестоящих здесь нет, тут все равны, на то она и первая инстанция. Заварилась каша. Массово это проявляется во взаимодействии районных и мировых судов.Так что же это такое – запрет споров о подсудности? (ч. 4 ст. 33).Должны ли мы сказать так: споры о подсудности между судами одного уровня не допускаются, а споры между судами разных уровней допускаются? (Если ты вышестоящий в иерархии судов, то ты можешь спихнуть дело обратно). Тут ещё подключается ст. 47 Конституции – каждый имеетправо на законный суд(а как мы помним, подсудность в Конституции это и подведомственность и подсудность). Если вышестоящий видит, что допущена ошибка, то он спихивает его обратно вниз? Есть право обжаловать (могут обжаловать участники процесса, которые не согласны с передачей дела). А если они не обжалуют, значит, согласны? Может ли согласие поменять подсудность, исцелить нарушение правил подсудности? Должно ли нарушение подсудности влечь безусловную отмену судебного акта, или только при условии, что участники процесса обжаловали, возражали против таких нарушений (аналогичные проблемы были у нас при изучении подсудности).Надо безусловно, ex-officio, спихивать обратно, или только если участники дела не согласны?Как соотнести диспозитивность, воплощаемую в жалобе участника процесса с императивной нормой ст. 47 Конституции РФ (каждый должен быть судим законным судом)? О подведомственности договариваться в принципе нельзя, о подсудности – можно, но тоже есть пределы (нельзя договориться с мировым судьёй о том, что он закинет дело в другой суд, а участники процесса не будут жаловаться – это обход установленной законом подсудности). Приходим к выводу, чтозапрет споров не исключает исправление допущенных ошибоквышестоящими судами в иерархии судов по отношению к актам нижестоящих судов, хотя бы жалобы и не было. Но это, конечно, применительно к ситуации родовой подсудности (когда мировой отправляет в районный, в Верховный). Но если это передача дела между судами одного уровня, то споры о подсудности однозначно запрещены. Договорной подсудностью можно изменить только территориальную, родовую менять нельзя, текстуально статья изложена плохо (упомянуты только 26 и 27 статьи). В субботу нашим магистром был задан вопрос относительно того, что такоепророгационное соглашение– соглашение об определении подсудности спора? Такое соглашение может быть включено в договор, может быть заключено отдельно. Современная практика знает случаи борьбы с договорной подсудностью: например, в договорах присоединения, в потребительских договорах, где сильный навязывает слабому условия договорной подсудности. В частности, банки пишут в своих кредитных договорах, что все споры рассматриваются судом по месту нахождения банка, чтобы не ездить в суд по месту нахождения заёмщик. Такие условия признаются в качестве навязанных (реально повлиять на их условия заёмщик не может), по сути – это злоупотребление сильным положением в правоотношении, и в соответствующих информационных письмах ВАС пишут, что банки привлекают к административной ответственности за это. Не должна быть навязана договорная подсудность, ограничена свобода договора. Это в наши дни пресекается.

Автономность пророгационного соглашения. Что, если договор признаётся незаключённым? Какова судьба пункта про суд, который будет рассматривать дело? Пророгационные соглашения, как и соглашения о передаче споров в третейский суд, характеризуются автономностью. Они автономны, т.е. их действительность не зависит от действительности договора, в который они включены. Если договор признан незаключённым или недействительным, пророгационное соглашение или третейское соглашение продолжают жить. Это означает, что вывод о незаключённости договора (например, не был согласован предмет), о недействительности договора будет делать «пророгационно-определённый суд» или третейский суд. Но есть исключения, которые касаются пороков воли. Если весь договор был навязан (с точки зрения слабого и сильного), либо он был совершён в результате насилия, обмана, угрозы, заблуждения, то пророгационное соглашение также будет порочно, и им нельзя связывать сторону. А вот если не прошёл регистрацию, не соответствует закону в каких-то частях, или предмет не согласован – значит пророгационное и третейское соглашение будут жить.Выводы о юридической силе пророгационных соглашений никак не могут предрешать выводы по материальному существу спора, т.к. первые автономны, независимы.Т.е., повторим, может быть так, что сам договор не заключён, а пророгационное соглашение имеет юридическую силу, оно заключено.

Что такое место жительства ответчика? Некоторое время назад в Василеостровском районном суде СПб Шварц предъявил иск в защиту интересов граждан, живущих на третьей линии. Гражданка сделала ремонт так, что всё провалилось в квартиру тех граждан, которые жили ниже, которых и представлял Шварц. Подали в суд В.О., где написали – место жительства ответчика, т.к. квартира у неё на третьей линии. Защитники ответчицы принесли копию её паспорта, где было написано, что она живёт в Тамбове. Василеостровский суд отфутболил дело. Не надо доводить всё до абсурда. Прописана в Тамбове, но ясно, что квартира на территории В.О., и по этому месту жительства нужно предъявлять иск, не говоря уже о том, что тут все доказательства. Отправить истца в Тамбов – это цинично издеваться над его правом на судебную защиту. Городской суд, в который было обжаловано определение Василеостровского суда, согласился с аргументацией Шварца, и сказал, чтобы Василеостровский суд рассматривал дело по существу. Таким образом, надо понимать место жительства широко, не привязывать к регистрации. Смысл этих правил и смысл строгости этих правил в том, чтобы исключить влияние заинтересованного лица на выбор суда, это мы уже отмечали на прошлой лекции.

Дело гражданки Филипас.Заключение научно-консультативного совета при ФАС СЗО 1998 года. В районных судах в 90-ые годы очередь к правосудию была фантастическая, дела слушались по 12 лет, а в арбитраже – 1-2 месяца, и дело рассмотрено. И тогда (в 90-е) появилась практика: заключать такие цессии, по которым физические лица уступали свои права требования юридическим лицам (и к юридическим лицам), чтобы дело было подведомственно по субъектному составу арбитражным судам, чтобы хоть как-то вырваться из СОЮ и получить в обозримые сроки судебное решение. Практика была массовой до такой степени, что суды поняли, что это притворные цессии (ничтожные), за которыми стоит соглашение об изменении подведомственности. И научно-консультативным советом при ФАС СЗО было указано, что в делах, где субъект обосновывает свою легитимацию в процессе такой цессией, необходимо посмотреть, а действительно ли за этой цессией стоит уступка права? Если не стоит, то эту цессию нужно считать притворной и необходимо руководствоваться правилами о прикрываемых сделках – а прикрываемая тут – сделка о подведомственности (а это компетенция государственных органов, которая не может быть изменена соглашением сторон), поэтому цессия, за которой стоит соглашение об изменении подведомственности, ничтожна, следовательно, в принятии иска отказывать, производство по делу прекращать и отправлять всех в общую юрисдикцию (договариваться о компетенции государственного органа нельзя!), имея в виду, что истцами должны оставаться по-прежнему граждане.Сегодня в судах общей юрисдикции – одно удовольствие(история совершила на наших глазах круг). У судьи есть свободное время. А вот арбитраж перегрузили (хотя Кудилинский говорил, что в арбитраже сейчас тоже всё очень быстро): по 80 дел в аншлаге. В 90-е годы с такими цессиями боролись, чтобы из общих судов не бежали в арбитражные. А сейчас ВАС сказал: та, изначальная, потребительская цель, не перешла в новые отношения, и значит – арбитражные суды, всё нормально. А вот в 90-е годы такую цессию признали бы ничтожной.

Иск.

Иск – это средство судебной защиты. Что такое средство? Средства бывают на спирту, бывают масляные, бывают домашнего изготовления, промышленного производства, наружные и внутренние. Что значит «иск как средство»? Средство значит «применить». В переводе с русского на русский: иск – это инструмент возбуждения судебной деятельности, это то, с помощью чего возбуждается судебная деятельность об отправлении правосудия. Мы приходим в суд и обеспечиваем возбуждение судебной деятельности. Относительно природы иска существует…

…3 концепции иска:

1. Иск в материальном смысле.Иск в материальном смысле это состояние субъективного права. Какое состояние? Один классический профессор, образное выражение: иск – это право в состоянии принудительного веления. Что это такое? Это такое состояние права, когда оно пригодно для немедленного принудительного осуществления через суд.Например,3 декабря дал в долг сроком до 1 января. Заёмное правоотношение возникло сегодня, а право на иск возникнет 2 января. С 3 декабря по 2 января субъективное право будет находиться в неисковом состоянии, а со 2 января оно будет находиться в исковом состоянии. А до этого оно спит, хотя уже есть. В этом пункте начинается большая литература, посвящённая делению правоотношений и норм на регулятивные и охранительные. Регулятивные не находятся в исковом состоянии, не могут в нём находиться, а охранительные – всегда находятся. Деликт всегда исковой, а обязательство из договора займа сначала возникает как неисковое, а затем преобразовывается в исковое. Возьмём право собственности. Можно ли владеть, пользоваться и распоряжаться через суд? Нет. Правоотношение собственности – это исключительно регулятивное правоотношение. А виндикационный иск? Это охранительное требование. Но право собственности и виндикация не совпадают между собой ни по содержанию, ни по кругу лиц, первое абсолютно (пассивно обязанные лица противостоят праву конкретного лица владеть, пользоваться и распоряжаться), а второе – относительно (активно обязанное лицо, которому противостоит лицо, которое имеет требование вернуть). Таким образом, право собственности и виндикационный иск соотносятся между собой как защищаемое и защищающее, из них исковое – только виндикация, а право собственности не может быть исковым. Т.о., регулятивные нормы и права – это неисковые права, которые не могут быть предъявлены к принудительному осуществлению через суд, а охранительные – это исковые права, которые могут быть принудительно реализованы через суд. На этой концепции иска в исходном её пункте и построено деление прав на регулятивные и охранительные.

Если смотреть на иск в материальном смысле, то на вопрос о том, у кого есть право на иск, с точки зрения этой концепции, ответ будет: у того, у кого есть субъективное право. Однако замечено, что иски могут предъявлять все (в том числе и те, у кого никаких прав нет), и такие иски предъявляются, принимаются и рассматриваются. Отсюда появилась…

… 2. Процессуальная концепция иска.Иск в этой концепции оторван от материального права, он рассматривается как категория публичного права. Иск в публичном смысле – это требование к суду о возбуждении и осуществлении процесса, требование об осуществлении правосудия. Такое требование адресуется к публичному субъекту и в этом смысле лишено материального содержания, требовать правосудия может даже тот, кому приснилось то, что у него есть материальное право, которое было нарушено, поскольку имеет на это право. Так рождается процессуальная концепция иска. Всякая приличная наука должна родить смешанную концепцию…

… 3. «Интегрированная», смешанная концепция иска.У иска есть 2 стороны: требование к ответчику (материальная сторона) и требование к суду (процессуальная сторона), иными словами, это требование к ответчику, обращённое через суд. Исков без требований к ответчику существовать не может, тем более – не может существовать исков без требований их рассмотреть к суду. Здесь отличие иска от претензии в чём? Претензия – это тоже требование к ответчику, а если текстуально сравнить иск и претензию, они мало чем отличаются (фабула, требование – в иске то же самое). В чём разница? Отличие в том, что иск подлежит рассмотрению юрисдикционным органом, а претензия не подлежит. Поэтому иск – это такое средство защиты, которое осуществляется в юрисдикционном порядке. Претензия тоже представляет собой инструмент защиты, но она не подлежит рассмотрению юрисдикционным органом. Отсюда иск – это требование к ответчику,обращённое через суд. И«обращённое через суд» здесь – это качественное своеобразие иска, которое отличает его от всех других претензий. Здесь поставим вопрос: действительно ли во всех исках есть требование к ответчику (моё: в иске о признании такого требования нет)? Соответствующие способы защиты в ГК принято делить на материальные и процессуальные. Деление это достаточно условно. Процессуальные способы защиты – это те, которые могут быть реализованытолькочерез суд. Материальные – это те, которыемогутбыть реализованыи помимосуда. Начнём с последних. Уплата убытков и неустойки: это может быть уплачено добровольно. Значит, данный способ защиты является материальным и не всегда требует суда (юрисдикционного механизма). А вот признание сделки недействительной (тоже способ защиты)? Её недействительной может признать только суд. Значит, способ процессуальный. Ответчик признать сделку недействительной не может. И здесь нет требования к ответчику через суд, т.к. признать сделку недействительной может только суд, ответчик – такая же пассивно ждущая сторона. Ответчик сам может считать сделку недействительной, но признаёт её таковой только суд. Взыскать убытки – да, это требование к ответчику через суд. А вот признание сделки недействительной – это исключительно требование к суду, пусть оба требования и объединены в одном процессе. В комментарии к ч. 1 ГК, выпущенным кафедрой ГП нашего факультета написано, что неверно то, что признать может сделку недействительной только суд, признать сделку недействительной могут и стороны, своим соглашением. Заключили договор, а потом подписали соглашение о том, что эта сделка недействительна. Внимательнее надо читать комментарии, потому чтосовременный юрист – это текст, мы не устанем повторять это. Домашнее задание – ответить на вопрос, могут ли стороны признать сделку недействительной?Или, например, такой способ защиты, как признание права. От кого мы его ждём? От суда. Нам необходимо государственно-властное признание права. В этом отношении признание права – это тоже процессуальный способ защиты. То есть, сделаем на полях замечание:не во всех исках есть требование к ответчику, во всех исках есть спор с ответчиком. А вот требование к нему есть не всегда.

А вообще, какая разница, какую природу иска признавать? На самом деле, это не только догматический спор, его практическое значение тоже есть. Ст. 39 ГПК – когда истец отказывается от иска, он отказывается только от процесса, или ещё и от права? Если иск – это только процесс, если он оторван от материального притязания (вторая концепция), то отказ от иска – это отказ только от процесса. Сторонники этой концепции приводят ещё один аргумент: прокурор ведь может предъявить иск, и у прокурора, вместе с тем, материального прав нет, не зря мы его называли процессуальным истцом. Например,Иванов взыскивает с Петрова иск о взыскании долга по договору займа. И в канун Рождества решает простить долг и отказывается от иска. Производство по делу прекращено. После этого, потрясённый благородством взыскателя должник (ответчик), поскрёб по сусекам и таки заплатил долг. После чего должник, неожиданно впавший в ещё более глубокую нужду и подумал: зачем я ему заплатил? Ведь когда он отказался от иска, он отказался от права. И заплатил я ему, значит, тогда, когда не должен был платить. И предъявил ему неосновательное обогащение.Уплаченное после отказа от иска составит неосновательное обогащение (оставим за скобкой ст. 1109 ГК в той части, что если платил, зная, что не должен был платить, то неосновательное обогащение не подлежит взысканию, т.к. это другой вопрос, нам важна принципиальная плоскость здесь)?А ответ на этот вопрос кроется в том, что такое иск. Если иск признать ещё и материальным институтом, то это будет отказ и от материального права.

Здесь поставим вопрос принципиально: вот вам виндикационный иск. Отказ от него – это отказ от права собственности? Или «я остаюсь собственником, но пусть вещь будет у Вас». Таким образом, вопрос стоит таким образом:должны ли мы квалифицировать отказ от иска не только по процессуальному, но ещё и по материальному закону?Имея в виду, что отказ от иска, конечно – всегда отказ от процесса, отказ от процесса там точно есть. В смешанной и в материальной концепции иска отказ от иска – это, наряду с отказом от процесса, ещё и отказ от материального права. Поставим вопрос иначе: а что с признанием иска? Предъявлен иск о взыскании долга в канун Пасхи. Ответчик, явившийся в судебное заседание, посмотрев на истца, признал иск со словами «на Пасху принято подавать». Спрашивается: он подарил? Или признал, тем самым признав, что он должен был платить. Кстати говоря: признание иска – это признание только требования (предмета) иска, или это признание и требования и основания иска (основание – это факты). Ответчик, в долг брали? Нет, я его вижу первый раз, и признаю, потому что на Пасху принято подавать. Можно ли признать иск, отрицая факты, лежащие в основании иска? Или так нельзя?

Хрестоматийный пример в практике одного из московских судов.«К сожалению, ребёнок не мой, но так как я всегда вожделел к истице, я бы очень хотел, чтобы написанное ей в исковом заявлении было правдой, и иск я признаю». Суд принял признание иска и установил отцовство. Классические учебники: руководствовался интересами ребёнка, пусть хоть плохонький, но отец, лучше уж такой, чем никакого; появится настоящий отец – он оспорит факт признания отцовства, а пока пусть будет такой.

Теперь мировое соглашение рассмотрим¹.2 крупные олигархические группировки вели затяжную корпоративную войну за право контроля над одним из крупнейших российских комбинатов. Как водится по всем правилам корпоративной войны конца 20 – начала 21 века в России, у каждого из них был свой реестр акционеров, каждый в своём реестре акционеров числил себя главным акционером, поэтому у каждого был свой совет директоров, свой директор и пр., и они периодически захватывали и перехватывали друг у друга этот комбинат. Миллион споров в судах, рейдерские войны. Власть поменялась, и сказали: хватит, надо вам это прекращать. Приняли решение: один к другому предъявляет иск о признании права собственности на акции, а другой – признаёт его, и 100 миллионов долларов откат. Вопрос: можно ли такое соглашение утвердить в суде, оцените законность? Можно конечно. Но проблема на самом деле есть – ч. 2 ст. 39 ГПК – суд не принимает отказ от иска, признание иска, не утверждает мировое соглашение, если онипротиворечат закону или нарушают права третьих лиц. То есть в конечном итоге вопрос сводится к тому, соответствует ли такое мировое соглашение (или отказ от иска) закону. А это ответ на вопрос о том, в качестве чего уплачиваются 100 миллионов долларов отката? А теперь попробуйте ответить на этот вопрос. Если их платит тот, кто получил акции по мировому соглашению, не будучи собственником этих акций, то тогда это особая купля-продажа и всё хорошо. Но вот зачем платит 100 миллионов долларов тот, кто собственник этих акций? У него вообще нет оснований платить эти деньги. Дарение между коммерческими организациями, как известно, запрещено. Поэтому если я собственник, зачем я плачу? Я дарю, а дарить нельзя. Нужно узнать, чьи акции, т.е. рассмотреть дело по существу. Но именно этого (рассмотрения дела по существу) не произойдёт, потому что дело окончено мировым соглашением и прекращением производства по делу. А значит, мы так и не узнали, чьи были акции, законно это или нет. И нам ничего не остаётся, как утвердить мировое соглашение. Тут мы понимаем, что 39-ая статья ГПК мертва – законность действий, оказывается, невозможно проверить. Здесь подведём черту. Если 39-ая статья ГПК требует проверить распорядительные действия на предмет соответствия закону, то мы должны задать вопрос: на предмет соответствия какому закону – материальному или только процессуальному? Любое процессуальное действие должно соответствовать процессуальному закону, в противном случае – ничтожность; поэтому формулировать эту норму только ради того, чтобы подчеркнуть, что должно быть соответствие исключительно процессуальному закону – бессмысленно (а-ля законы не нуждаются в том, чтобы их «охранял» принцип законности). Очевидно, что под законом имеется в виду проверка на соответствие материальному закону. Не говоря уже о том, что наряду с проверкой на соответствие закону необходимо также проверять, не нарушают ли такие распорядительные полномочия права третьих лиц. А права третьих лиц уж точно может нарушить только действие материальное, но никак не процессуальное. Значит, самзакон в ст. 39 ГПК исходит из того, что за распорядительными процессуальными действиями стоят материально-правовые акты распоряжения, сделки.Не только процессуальные, поскольку те имманентно должны быть законными. А раз так, то в иске точно присутствует материальная сторона. Таким образом, ответ на вопрос о том, что такое иск (только процесс? Состояние субъективного права? Всё вместе?), это ответ на вопрос о природе распорядительных действий (ответ на вопрос о том, что стоит за признанием иска, что стоит за отказом от иска, за мировым соглашением?). Ведь это – институты распоряжения иском. Вопрос о том, что есть иск, таким образом, имеет вполне практическое значение.

На секунду вернёмся в тему стороны. Правопреемство на стороне истца императивно или диспозитивно? Мы написали там «см. тему иск». Ответ: если наследники унаследовали субъективные права вместе с процессом (а эти права были уже в исковом состоянии), то тогда мы их согласия на правопреемство спрашивать не будем. А если они унаследовали право только частное, без наследования процесса, отягощения права этим самым процессом (процесс как обременение), то тогда их нужно спросить. Если иск это только процесс, то они унаследовали только материальные права, а процесс не наследовали, на наследование процесса нужно диспозитивное волеизъявление (чтобы они пришли и сказали: «Да, мы хотим»). А если они унаследовали право, и иск – это само право, то они унаследовали его уже в исковом состоянии вместе с самим иском, и тогда конечно, они будут правопреемниками автоматически, мы не будем их спрашивать, хотят они или не хотят.Если иск это сугубо процессуальная категория, то они наследники исключительно в частных отношениях, но не в публичных, и нужно спросить их согласия. А если иск имеет публичную составляющую, то согласие не требуется. Иными словами, наследование – это частные правоотношения; если процесс – это и частная, и публичная сфера – то тогда они унаследуют процесс автоматически. Если процесс – это сугубо частная сфера отношений, то тогда не произойдёт наследования процесса «автоматически», без диспозитивного волеизъявления правопреемника.