Вопрос № 168. Косвенный иск: существо, сфера применения, развитие концепций.

Существующие в настоящее время в российской доктрине концепции иска характеризуют косвенный иск не полностью. В рамках материально-правовой классификации это иск корпоративный, в рамках процессуально-правовой классификации иск может быть либо о присуждении (взыскание убытков), либо о признании (сделки недействительной). Обращаясь к зарубежному опыту, в судебной практике штата Делавэр используется классификация исков, которая выделяет две широкие категории исков, которые могут подать участники корпорации: прямые (direct suits) и косвенные иски (derivative suits). В основе данной классификации лежат три критерия:

1. Критерий прямого ущерба;

2. Критерий особого ущерба;

3. Критерий корреспондирующих прав и обязанностей.

Согласно первому критерию участник корпорации имеет право на косвенный иск в ситуации, когда прямой ущерб первой понесла корпорации (при этом интересы участников могут быть также затронуты опосредованно как следствие ущерба причиненного компании). Соответственно, если прямой ущерб был понесен участником, то такой участник обладает правом на собственный прямой иск.

Суть критерия особого ущерба заключается в том, что если ущерб был причинен только одному конкретному участнику корпорации, а не всем участникам корпорации или ущерб участнику был причинен в связи с отдельным договором между участником и менеджментом, у участника корпорации есть право на прямой иск. В остальных случаях, участники корпорации имеют право подать лишь косвенный иск. Однако в 2004 году в деле Tooley v. Donaldson, Lufkin & Jenrette, Inc Верховный суд штата Делавэр исключил данный критерий, заменив его критерием прямого ущерба.

Последний из вышеперечисленных критериев - критерий корреспондирующих прав и обязанностей сводится к тому, что у любого участника корпорации есть определенный перечень прав и корреспондирующих этим правам обязанностей. Соответственно, если иск участника корпорации основан на основополагающих личных правах, принадлежащих участнику-истцу и вытекающих из устава, закона, корпоративного договора или между корпорацией и акционерами, такой иск является прямым. Если же иск основан на правах корпорации, то он является косвенным. Аналогичная логика распространяется на обязанности участника корпорации. Такой критерий является эффективным в тех ситуациях, когда признается, что контролирующий участник закрытой корпорации нарушил свои фидуциарные обязанности действовать добросовестно и разумно в интересах компании. В таком случае, у миноритарных участников корпорации будет право только на косвенный иск, так как вред причинен корпорации.

Возвращаясь к российскому правопорядку, стоит отметить, что критерии, выработанные в корпоративной практике и доктрине США, могут быть очень полезны для создания цельной конструкции косвенного иска. В частности, критерий прямого ущерба будет очень полезным для российской процессуальной теории и практики с точки зрения разграничения косвенных исков от других видов исков. Дополнительно, фундаментальным отличием прямого от косвенного иска является то, что в рамках прямого иска, иск подается обладателем нарушенного субъективного права, а в рамках косвенного иска - лицом, чьи субъективные права нарушены не были. На основании этих двух критериев (критерий прямого ущерба и критерий носителя нарушенного субъективного права) можно провести классификацию исков на косвенные и прямые.

Таким образом, косвенный иск – это иск участника корпорации от имени корпорации в защиту нарушенного субъективного права корпорации. В целом, такое определение косвенного иска соответствует определению, установленному в английском Законе о компаниях.

Надо признать, что косвенный иск в российском праве формировался под воздействием американской доктрины. (Впервые косвенный иск был закреплён в статье 71 ФЗ об АО, в разработке которого принимали американские специалисты). Однако, существуют и различия, которые представлены в таблице.

	США	Российская Федерация
1	Косвенный иск являются экстраординарным средством защиты прав корпорации. (Под экстраординарностью понимается, что, по умолчанию, у участника корпорации нет права на косвенный иск).	Косвенный иск не является экстраординарным способом защиты прав корпорации, так как у участника корпорации в момент приобретения доли участия сразу возникает право на косвенный иск.
2	Решение, принятое по косвенному иску участника корпорации, связывает всех участников корпорации, даже если они не участвовали в процессе.	В связи с введением новой редакции статьи 65.2 ГК РФ в России действует аналогичное право.
3	Конструкция косвенного иска не ограничивает способы защиты нарушенного права корпорации.	Конструкция косвенного иска ограничивается двумя способами защиты нарушенного права корпорации: взыскание убытков с Директоров и признание сделки недействительной с последующей реституцией.
4	Конструкция косвенного иска не ограничивает круг лиц, к которым может быть предъявлен такой иск. Так, косвенный иск может быть предъявлен как к директору, так и к третьему лицу.	Аналогичное регулирование. Косвенный иск может быть подан как против директоров (о взыскании убытков), так и против третьего лица (признание сделки недействительной).
5	Право участника корпорации на косвенный иск ограничено необходимым взаимодействием с советом директоров, так как цель косвенного иска защитить не только интересы участников корпорации, но и агрегированный интерес всех бенефициаров корпорации (кредиторы, работники, потребители, менеджмент)	Право участника корпорации на косвенный иск не ограничено, так как у участника корпорации нет обязанности направить требование в совет директоров корпорации о подаче прямого иска. Тем не менее, в Постановлении Пленума ВАС No 62 отмечено, что участник общества действует в интересах общества. Таким образом, Высший арбитражный суд РФ признал, что интересы общества не ограничиваются только интересами участников общества.
6	Участник корпорации является представителем интересов корпорации.	На данный момент Россия склоняется к законному представительству участником корпорации интересов общества. В части 1 статьи 225.8 АПК РФ закреплено, что участники пользуются процессуальными правами и несут процессуальные обязанности истца, а также обладают правом требовать принудительного исполнения решения арбитражного суда в пользу этого юридического лица. Из этого делается вывод, что участник – не непосредственный истец. В статье 65.2 ГК РФ закреплено, что «участник корпорации имеет право требовать, действуя от имени корпорации (пункт 1 статьи 182 ГК РФ), возмещения причиненных корпорации убытков (статья 53.1 ГК РФ). Дополнительно,в пункте 32 Постановления Пленума ВС РФ No25 прямо указано, что участник корпорации по косвенному иску является законным представителем.

Специальные требования для возникновения права на косвенный иск. В США право участника корпорации на предъявление косвенного иска ограничено советом директоров корпорации и дискрецией суда. Похожие ограничения можно встретить и в других правопорядках. Например, в Австрии установлено правило, в соответствии с которым право на предъявление косвенного иска обладает только участник корпорации – владелец более 10% доли участия в корпорации. В Германии также установлен ценз владения в размере 1% уставного капитала акционерного общества или же стоимость акций, принадлежащих акционеру должна составлять 100 000 евро от общей стоимости выпущенных акций. При этом речь идет не о том, что участник корпорации имеет право предъявить косвенный иск суд, а о том, что участник корпорации имеет право заявить ходатайство в суд с просьбой допустить предъявление косвенного иска. В России единственное ограничение права на косвенный иск установлено для участников акционерных обществ и заключается в том, что акционер имеет право предъявить косвенный иск, если он владеет более 1% акций общества. Таким образом, данный ценз владения является специальной предпосылкой для возникновения права на предъявление косвенного иска.

Могут существовать иные специальные предпосылки для права на предъявление косвенного иска. Так, к примеру, в США на федеральном уровне закреплено правило, в соответствии с которым участник корпорации имеет право предъявить иск, если он являлся участником корпорации в момент совершения правонарушения со стороны Директоров и является участником корпорации на момент подачи иска. В России установлено противоположное правило. Согласно пункту 10 Постановления Пленума ВАС № 62, в силу того, что участник общества действует в интересах общества, такой участник имеет право предъявить косвенный иск, даже если он не являлся участником общества на момент причинения убытков или совершения противоправных действий со стороны Директора.

Вопрос 158 Специальные альтернативные основания возникновения у кредитора права на расторжение договора (а) существенное нарушение договора должником; б) безрезультативное истечение дополнительного срока, установленного кредитором должнику для исполнения обязательства; в) окончательный отказ должника от исполнения обязательства).

В России практически полностью отсутствуют какие-либо научные исследования, посвященные данной тематике. Основным источником является монография А.Г.Карапетова «Расторжение нарушенного договора в российском и зарубежном праве».

Принято выделять две основные модели: 1)модель существенного нарушения; 2)модель предоставления дополнительного льготного срока (Nachfrist). Первая из них нашла свое выражение, например, в англо-американском праве, в Венской Конвенции 1980г., в Принципах УНИДРУА, в Модельных правилах европейского частного права (далее - DCFR), в Принципах Европейского договорного права (далее - PECL), а также в России. Данная модель предусматривает право кредитора на немедленное расторжение договора в случае его существенного нарушения. Вторая же модель характерна для Германии и сводится к следующему: здесь не содержится требования о том, что нарушение должно в значительной степени лишать сторону того, на что она рассчитывала (носить существенный характер), для расторжения договора достаточно меньшей степени серьезности нарушения, но, тем не менее, оно все же должно быть значительным (п. 5 ст. 323 ГГУ). Но при этом на кредиторе лежит обязанность предоставления должнику «второго шанса» - дополнительного срока для надлежащего исполнения (Nachfrist)- и лишь в случае безрезультатного истечения данного срока кредитор получает право расторгнуть договор.

а) существенное нарушение договора должником. Согласно п.2 ст. 450 ГК РФ договор может быть расторгнут по решению суда (1) при существенном нарушении договора должником, а также (2) в иных случаях, предусмотренных в законах или договоре. При этом под существенным нарушением в данной норме понимается нарушение, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора. Данное определение существенного нарушения, приведенное российским законодателем, является почти дословной калькой с положения ст. 25 ВК, за одним существенным исключением. В ст. 25 ВК указывается, что для того, чтобы нарушение носило существенный характер, причиненный кредитору в результате нарушения, ущерб должен быть предвидим должником или на его месте иным разумным лицом, действовавшим в том же качестве и при аналогичных обстоятельствах. Институт «предвидимости» последствий нарушения, проявившийся в ВК также и в ст. 74, которая при помощи данного механизма ограничивает объем допустимых ко взысканию убытков, пока не известен российскому законодательству. А.Г. Карапетов соглашается с таким подходом российского законодателя, при этом автор предлагает учитывать критерий предвидимости в качестве одного из факторов при определении существенности нарушения, о чем речь пойдет ниже.

Важнейшим вопросом применения правила о существенном нарушении является вопрос о сфере его применения. Позиция А.Г. Карапетова состоит в том, что принцип существенности нарушения является универсальным правилом, действующим как в случае судебного расторжения, так и при одностороннем отказе от нарушенного договора, предусмотренном законом или договором (п.2 ст.405 (в данной норме по сути перефразирован общий принцип существенности нарушения), п.2 ст.328 ГК, и др). Неприменение же критерия существенности лишает нарушителя возможности оспорить осуществленный отказ и провоцирует кредиторов отказываться от договора под прикрытием малейшего нарушения. К тому же в праве всех зарубежных стран, где данный критерий признается, существенность нарушения является условием допустимости именно одностороннего отказа. Иную позицию занимает, например, М.И.Брагинский, который пришел к выводу о том, что ст. 328 ГК освобождает кредитора, желающего отказаться от исполнения договора, от необходимости доказывать существенность нарушения.

Также А.Г. Карапетов отмечает необходимость применения общего критерия существенности нарушения к нормам ГК, которые вводят конкретные перечни нарушений, дающих кредитору право на расторжение договора (ст.619-620, п. 2 ст. 475, ст. 523 и др.). Так, например, согласно ст. 620 ГК арендатор имеет право на расторжение, если арендодатель не производит капитальный ремонт в установленные в договоре аренды сроки. Представим себе, что арендодатель действительно не приступил в срок к капитальному ремонту, и к моменту расторжения договора арендатором просрочка составила пять дней. При этом надежность здания и интересы арендатора никак в результате этой просрочки не пострадали. В таком случае расторжение договора будет не оправданно. То же можно сказать и применительно к ст. 475: не допустим односторонний отказ покупателя от договора купли-продажи в случае поставки товара с неустранимыми, но абсолютно ничего не значащими дефектами. При этом использование законодателем перечня нарушений, которые он считает существенными, не означает то, что иные нарушения существенными быть не могут.

Институт существенного нарушения сформулирован в ГК в общем виде без детализации, поскольку сама природа этого института предполагает большую степень усмотрения суда. Ни в одном правопорядке не было выработано четких формул для определения данного института. Так, например, в Принципах УНИДРУА (ст. 7.3.1) разработчики указали на целый набор факторов, которые должны учитываться при определении существенности. Схожий перечень факторов приведен и в ст. 8:103 Принципов ЕКП. Применительно к ст. 25 ВК центральное место при определении существенности нарушения занимает критерий возможности использования поставленного товара по назначению. На настоящий момент в связи с отсутствием каких-либо детальных ориентиров в РФ в отношении вопроса о существенности нарушения в судебной практике царит недопустимый беспорядок. В качестве примера полной путаницы в понятиях и институтах можно привести случай, когда ВАС РФ по одному из дел в качестве основного критерия существенности нарушения указал на то, что должник нарушил существенное условие договора. Безусловно, очевидно, что ничего общего институты существенных условий договора (ст. 432 ГК) и существенного нарушения (ст. 450 ГК) не имеют. Существенное условие договора может быть нарушено крайне незначительно без причинения значительного ущерба интересам кредитора, и при этом несущественное условие договора может быть нарушено настолько серьезно, что в результате кредитор лишается в значительной степени того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора. В связи с подобной неопределенностью А.Г.Карапетов предпринял попытку определения перечня факторов, значимых при определении существенности. В качестве таковых автор указывает: 1. Значительность ущерба от нарушения. 2. Фактор невозможности или затруднительности возложения ответственности за убытки на должника. 3. Значительность нарушения как такового. 4. Утрата кредитором интереса в исполнении договора (хрестоматийный пример просрочки поставки елок к новому году). 5. Утрата доверия к должнику. 6. Фактор предвидимости негативных последствий нарушения. 7. Принципиальность строгого соблюдения условий договора. 8. Интерес должника в сохранении договора. 9. Степень выполненности договора к моменту его расторжения. 10. Отсутствие интереса должника в сохранении договора. 11. Неоспаривание должником осуществленного кредитором одностороннего отказа в течение разумного срока. 12. Освобождение должника от ответственности за допущенное нарушение. 13. Недобросовестность должника. 14. Учет вины кредитора и его добросовестности. 15. Неоднократность нарушения (определение существенности нарушения по совокупности). 16. Публичный характер нарушенного договора. 17. Неустранение должником нарушения в дополнительный срок (соблюдение процедуры Nachfrist). 18. Непредоставление должнику возможности устранить нарушение (несоблюдение процедуры Nachfrist). 19. Готовность должника устранить нарушение, выраженная в виде соответствующего запроса. 20. Объективная неустранимость нарушения. 21. Легкая исправимость нарушения силами кредитора или привлеченных им лиц.

Окончательное решение должно выноситься с учетом всех указанных факторов. При этом, учитывая их разнонаправленный вектор, суд должен находить наиболее сбалансированное решение. Кратко охарактеризуем наиболее значимые из них.

1. Значительность ущерба от нарушения. Не следует ограничивать значение термина «ущерб» в данном контексте, подводя его под общую категорию убытков. В действительности сами по себе убытки могут вообще отсутствовать или быть крайне незначительны, а при этом кредитору причиняется значительный ущерб. Поэтому термин «ущерб», использованный ст. 450 ГК, следует понимать в широком общеупотребительном смысле - как «негативные последствия». При этом на практике невозможность взыскать убытки в силу освобождения должника от ответственности во многих случаях собственно и будет той причиной, по которой кредитор решает воспользоваться таким средством защиты, как расторжение, поэтому право должно позволять ему обосновывать существенность нарушения.

3. Значительность нарушения как такового. Важный вопрос, который возникает при оценке такого фактора, как значительность причиненного нарушением ущерба, состоит в необходимости определения, с чем же суд должен соизмерять ущерб. Исходя из буквального толкования ст. 450 ГК соизмерять размер негативных последствий нужно с теми ожиданиями, которые кредитор имел по отношению к данному контракту, на что кредитор был вправе рассчитывать при заключении договора. С формальной точки зрения кредитор при заключении договора рассчитывает на точное исполнение должником его условий. Поэтому при оценке существенности нарушения следует учитывать значительность самого нарушения, т.е. то, насколько значительно реальность расходилась с запланированным договором сценарием (длительность просрочки, степень дефектности товара и т.д.). Возникает вопрос о приоритете одного из двух вышеуказанных факторов при оценке существенности нарушения: значительности ущерба или значительности самого нарушения? Например, просрочка может быть очень велика, но значительных негативных последствий для кредитора не влечь. С другой стороны, нарушение может быть крайне незначительно как таковое, но влечь большие неудобства и потери для кредитора. А.Г. Карапетов отмечает, что выявить главный фактор здесь нельзя. Оба фактора являются самостоятельными. Так, если хотя бы один из двух этих факторов ярко выражен положительным образом – причинен значительный ущерб или само нарушение носило значительный характер, то есть веские основания для признания нарушения существенным, даже если второй фактор выражен крайне незначительно.

5. Утрата доверия к должнику. Потребность в применении данного фактора особенно очевидна в ситуации нарушения договоров, носящих фидуциарный характер, где даже небольшое нарушение может подорвать доверие, на котором строятся договорные отношения сторон. Утрата доверия также играет особое значение в случае нарушения длящихся договоров, предполагающих длительное сотрудничество сторон. При этом данному фактору следует придать более объективный характер. Помогает успешно решить вопрос «объективизации» данного изначально сугубо субъективного фактора и приспосабливает его к использованию в юридических целях хорошо известный за рубежом прием гипотетической оценки состоявшегося нарушения и подрыва доверия с точки зрения среднестатистического разумного лица.

6. Фактор предвидимости негативных последствий нарушения. А.Г. Карапетов указывает, что императивный подход к критерию существенности будет явно продебиторским. Он лишит кредитора, полностью утратившего интерес в сделке, права расторгать договор только лишь на том основании, что должник не мог предвидеть таких последствий. Именно явно продебиторский характер данного подхода, связывающий руки пострадавшему от нарушения кредитору, становится зачастую предметом критики западных комментаторов текста Венской конвенции. С другой стороны, достаточно сложно совсем игнорировать фактор предвидимости негативных последствий нарушения, в сердцевине которого находится вполне рациональное зерно. Истина здесь должна лежать где-то посередине. В качестве такой золотой середины можно принять следующее решение. Фактор предвидимости негативных последствий нарушения можно принять не в императивно ограничивающем виде, как он представлен в указанных актах международной унификации договорного права, а в качестве одного из факторов, влияющих на существенность нарушения наравне с другими. При этом здесь должен применяться известный прием «разумного лица»: знало ли бы об этих последствиях разумное лицо на месте должника в аналогичных обстоятельствах. Так, например, должник может доказать, что он не мог предвидеть, что в силу специфических и ему неизвестных обстоятельств точное исполнение договора имело для кредитора принципиальное значение, и его незначительная просрочка приведет к срыву всей цепочки хозяйственных операций, ради реализации которой кредитор и заключал данную сделку, и, соответственно, к утрате кредитором интереса в сохранении договора. Но при этом сам размер ущерба и упущенной выгоды, которые причинила кредитору данная просрочка, могут быть очень велики. Соответственно, суд может прийти к выводу о существенности нарушения.

7. Принципиальность строгого соблюдения условий договора. В ряде случаев стороны включают в договор такие условия, из которых следует, что точное соблюдение должником своих обязательств имеет для кредитора принципиальное значение. На необходимость учета такого фактора при определении существенности нарушения прямо указывают ст. 7.3.1 Принципов УНИДРУА и ст. 8:103 Принципов ЕКП, а также комментаторы Венской конвенции. Принцип строгого соблюдения договора (strict compliance), как он обычно обозначается в зарубежной литературе, может быть как прямо предусмотрен в договоре, так и подразумеваться, вытекая из формулировок договора, обстоятельств дела, обычаев делового оборота, устоявшейся практики сторон и здравого смысла (поставка елок к новому году). При этом принцип строгого соблюдения следует отличать от тех случаев, когда закон или договор прямо исключают существенность нарушения. Например, если стороны в договоре прямо обозначили, что малейшее нарушение того или иного условия будет являться существенным, то они прямо выразили свою волю на исключение вопроса обоснования существенности. Должник не сможет оспорить расторжение, ссылаясь на те или иные факторы, свидетельствующие о несущественности (В Глоссе указывается, что данное право сторон договора вытекает из п.2 ст.310 ГК РФ, который допускает право сторон договориться о возможности вовсе немотивированного отказа от договора). При этом зарубежные комментаторы Венской конвенции, Принципов Унидруа, DCFR включают этот институт в категорию существенного нарушения, поскольку при нарушении подобных договорных условий кредитор также в значительной степени лишается того, на что вправе был рассчитывать при заключении договора.

13. Недобросовестность должника. Если выяснится, что должник при исполнении и нарушении договора вел себя недобросовестно, то у кредитора появляется дополнительный аргумент в пользу существенности нарушения и обоснованности расторжения. На это обстоятельство зачастую обращается внимание в зарубежной литературе. Безусловно, фактор недобросовестности должника тесно переплетается с вышеописанным фактором утраты доверия к должнику. Очевидно, что на практике ссылка на недобросовестность должника будет в большинстве случаев сочетаться с фактором утраты доверия. При этом следует понимать, что недобросовестность нарушителя договора не должна являться автоматическим свидетельством в пользу существенности нарушения, а выступает исключительно как фактор, который суд может принять во внимание при оценке существенности нарушения, соотнеся его со всеми иными обстоятельствами дела и факторами

19. Готовность должника устранить нарушение, выраженная в виде соответствующего запроса. Если произошло ненадлежащее исполнение в такой форме, которая теоретически позволяет должнику устранить нарушение, то при оценке существенности нарушения с точки зрения разумности и справедливости достаточно сложно игнорировать такой фактор, как готовность должника устранить нарушение в разумный срок. Если должник до получения от кредитора заявления об отказе от договора заявит ему о своей готовности устранить нарушение, то данный фактор, как указывает А.Г.Карапетов, должен учитываться при оценке существенности нарушения, если кредитор решит отказаться от договора, не давая должнику шанс устранить нарушение. При этом в международных актах, таких как, например, Принципы Унидруа (ст7.1.4), DCFR (III.-3:202), институт устранения должником допущенных им нарушений в разумный срок и не создавая неудобств для кредитора рассматривается в качестве самостоятельного. То есть право кредитора на расторжение договора вообще не возникает, если незамедлительно после уведомления кредитора о недостатках товара от должника поступило предложение об их устранении. Кредитор в таком случае не вправе требовать расторжения договора независимо от степени серьезности допущенного должником нарушения. Исключениями являются случаи, когда особыми интересами кредитора продиктовано немедленное расторжение договора, например, в случае утраты доверия к должнику из-за его умышленного нарушения, а также в случае, когда условие о сроке составляло существо договорных отношений (поставка елок к новому году).

б) безрезультативное истечение дополнительного срока, установленного кредитором должнику для исполнения обязательства. Институт дополнительного срока, установленного кредитором должнику для исполнения обязательства, берет свое начало в немецком праве, где он обозначается как Nachfrist. Как было указано выше, в немецком правопорядке представлена вторая модель расторжения договора в связи с его нарушением. При этом в ГК РФ также существует ряд норм, внедряющих институт Nachfrist в правовой режим расторжения наиболее важных договорных типов (например, аренда - ст.619, купля-продажа – ст. 480, подряд –ст. 723). При этом, как отмечает А.Г.Карапетов, наиболее подходящим является регулирование ст. 723 ГК РФ, которая устанавливает механизм Nachfrist именно как альтернативу критерию существенности нарушения, т.е. приводит как раз нужное сочетание этих двух оснований допустимости расторжения. Статьи же 480 и 619 ГК вводят институт Nachfrist на немецкий манер в качестве обязательного предварительного этапа, несоблюдение которого лишает кредитора права на расторжение, даже если нарушение носит явно существенный характер. Поэтому автор делает вывод о неоптимальности данных норм. А.Г.Карапетов предлагает свою модель реализации института Nachfrist в российском праве: согласно его подходу невыполнение требования кредитора об устранении допущенного нарушения рассматривается не как обязательное условие допустимости расторжения и не как альтернативное основание для расторжения, а в качестве одного из факторов, свидетельствующих в пользу существенности нарушения. Кредитор, желающий определенности, предоставляет должнику льготный срок, а в случае безрезультатности данного шага получает веский аргумент в пользу существенности нарушения. Но в равной степени кредитор вправе и не предоставлять должнику второй шанс и отказаться от договора сразу, обосновав свое решение иными значимыми факторами, свидетельствующими в пользу существенности нарушения

*Венской конвенции, Принципам Унидруа, DCFR тоже известен институт Nachfrist, однако здесь его роль ограниченна: лишь в случае просрочки должника (полного отсутствия исполнения) кредитор вправе предоставить нарушителю дополнительный срок для исполнения обязательства (Nachfrist), при безрезультатном истечении которого кредитор приобретает право на расторжение договора. Если же должник осуществил ненадлежащее исполнение, истечение дополнительного срока не позволяет кредитору требовать расторжения договора, необходимо чтобы нарушение являлось существенным.

в) окончательный отказ должника от исполнения обязательства (ренансация). Данное основание расторжения договора непосредственно связано с институтом предвидимого нарушения договора должником (вопрос 163). Следует уточнить, что основная цель правила о расторжении при предвидимом нарушении состоит в защите прав кредитора на случай вероятного будущего нарушения. Так как речь не идет о невозможности исполнения, и теоретически должник в состоянии исполнить договор, то основной проблемой является определение степени вероятности нарушения. Но совсем другая ситуация возникает, если должник прямо отказался исполнять договор. Здесь вопрос о степени вероятности будущего нарушения вставать не должен. Поэтому кредитор не обязан доказывать очевидность нарушения и направлять какие-либо предупреждения. Если должник прямо и окончательно отказывается от договора (ренансация), то основание расторжения договора – не предвидимость нарушения. Статья 328 ГК здесь не применяется. В случае прямого отказа должника от исполнения договора кредитор имеет право расторгнуть договор в порядке аналогичном акцепту оферты. То есть, по сути, в данном случае договор будет считаться расторгнутым по обоюдному согласию (п. 1 ст. 450 ГК). Соответственно, при ренансации от кредитора не потребуется ни доказывать вероятность будущего нарушения, ни требовать предоставления дополнительных гарантий, ни обосновывать существенность нарушения. Данная вполне очевидная деталь прямо прописана в п. 3 ст. 72 ВК. Зачастую могут возникнуть определенные сложности при квалификации заявления должника в качестве ренансации. В связи с этим следует подчеркнуть, что право кредитора расторгнуть договор без необходимости доказывать очевидность будущего нарушения возникает, только если должник делает прямое заявление о том, что он отказывается исполнять взятое на себя обязательство. Если должник заявляет, что он, вероятно, не сможет исполнить обязательство в срок или предупреждает кредитора о возможном будущем нарушении, и при этом из заявления должника прямо не вытекает окончательный отказ от исполнения договора, то судам следует оценивать очевидность и существенность предполагаемого нарушения