170. Переквалификация спорного правоотношения.

Из статьи АВЕ «Преобразование (конверсия) сделки: насущная потребность оборота» (2018)

(он разграничивает переквалификацию и конверсию, поэтому сначала имеет смысл описать, что такое конверсия, далее будет понятно на контрасте)

Под конверсией, или преобразованием, юридической сделки мы будем понимать явление, при котором сделка, являющаяся по тем или иным причинам ничтожной, преобразуется в иную сделку, если это соответствует предполагаемой (гипотетической) воле сторон на заключение указанной заменяющей сделки. Разумеется, о конверсии имеет смысл говорить только тогда, когда заменяющая сделка является действительной.

Исходя из целей института конверсии понятно, что он является одним из случаев так называемой конвалидации (исцеления) юридической сделки, при которой правопорядок предпринимает усилия по сохранению силы сделки. Наряду с конверсией о конвалидации сделки можно говорить в том случае, когда она исцеляется по решению суда при несоблюдении требуемой нотариальной формы и в иных похожих случаях.

Конверсия (conversio) – латинский термин, и ему желательно подобрать отечественный эквивалент: преобразование, превращение, реконструкция, переоформление, замещение и т.п.

Попытка введения соответствующей нормы в российское гражданское законодательство, увы, не удалась.

В проекте Концепции совершенствования гражданского законодательства (общих положений) рабочая группа под руководством В.Ф. Яковлева в п. 2.7. раздела V, касающегося недействительности сделок, предложила ввести институт конверсии недействительной сделки в российское законодательство. Текстуально это было выражено следующим образом:

«В целях обеспечения большей стабильности гражданского оборота общие положения о недействительности сделок должны предусматривать возможность переквалификации судом недействительных сделок в случаях, когда применение недействительности является неоправданным. Переквалификация может происходить в случаях, когда условия недействительной сделки соответствуют требованиям, установленным законом в отношении другой сделки, и при этом есть основания предполагать, что действительность сделки отвечала бы воле сторон, если бы им было известно о недействительности первой сделки».

Обоснование этого предложения также имелось в проекте Концепции:

«Специальным случаем оздоровления ничтожных сделок является также ситуация, когда при недействительности сделки к ней могут без нарушения закона применяться правила о другой сделке, которая, хотя и не имелась в виду сторонами при совершении недействительной сделки, однако объективно соответствует их интересам и могла быть совершена, если бы стороны знали о недействительности первой сделки. Например, § 140 ГГУ предусматривает, что при соответствии условий недействительной сделки требованиям, предъявляемым к другой сделке, действуют правила, относящиеся к последней, когда есть основания предполагать, что её действительность отвечала бы воле сторон, если бы им было известно о недействительности первой сделки».

Причём далее в Концепции в порядке реакции на высказываемые в адрес данного предложения сомнения содержалось обоснование, почему иных правил гражданского законодательства, имеющихся в наличии на сегодняшний день, например, о притворных сделках, недостаточно для решения данной конкретной проблемы. Правила о притворных сделках являются специальным видом конверсии, но их недостаточно для регулирования общего института. В притворных сделках стороны осознанно идут на то, чтобы показать миру не ту сделку, которую они на самом деле имеют в виду. Часто это может быть связано с их недобросовестным поведением. Напротив, правило об оздоровлении недействительной сделки предполагает добросовестность сторон, не знающих о недействительности сделки, и в силу этого, насколько это возможно, допускает применение к недействительной сделке правил о другой – действительной – сделке, если это не противоречит предполагаемой воле сторон. По этой причине расширительное толкование правил о притворных сделках не поможет для решения проблем с конверсией (либо оно должно быть настолько расширительным, что в результате не останется следов от того, что толкуется).

По состоянию на март 2010 г. необходимая норма имелась в проекте изменённого ГК РФ (п. 6 ст. 166). Она гласила: «Если ничтожная сделка отвечает требованиям, предъявляемым к другой сделке, последняя считается заключенной при условии, что можно предположить о намерении заключить эту сделку при наличии у сторон сведений о ничтожности первой сделки».

К сожалению, в тексте законопроекта, принятого в первом чтении весной 2012 г., соответствующая норма не сохранилась.

В современном мире конверсия прочно вошла в состав науки европейского частного права, при этом германское право выступает первопроходцем, поскольку большинство норм из иных правопорядков либо повторяют, либо сформулированы по германскому образцу.

Французский опыт гласит: сделка с недостатками, которая выполняет предпосылки для какой-то иной сделки, может быть преобразована в последнюю и быть действительной в новом качестве.

В Австрии в отсутствие общей нормы о конверсии, регулирование данного института происходит по большей части в учебниках, положения которых проводит в жизнь судебная практика. Правила при этом вырабатываются такие же, как и закреплённые в Германии нормативно. Например, вопрос о том, соответствует ли тип заменяющей сделки цели, которую преследовали стороны в избранном ими типе сделки, оказавшейся недействительной, решается в зависимости от того, что выбрали бы его стороны в виде крайней необходимости, если бы они знали о том, что не могут осуществить именно ту сделку, какую намеревались.

Например, cоставление векселя является недействительным ввиду нарушения требований к форме. Однако акт выставления переводного векселя может быть конверсирован в гражданско-правовую переадресацию исполнения, поскольку она не требует соблюдения специальной формы, и такая конверсия скорее отвечает цели составителя векселя, чем его полная недействительность.

Если речь идет о простом векселе, он, как правило, может быть преобразован в абстрактное признание долга (в тех странах, которым известен такой институт).

Однако если положения о письменной форме предусмотрены в качестве защиты от поспешного волеизъявления, волеизъявление, реализованное не в требуемой форме, не может быть преобразовано; поэтому, например, поручительство, данное в устной форме, не может быть конверсировано во вступление в долг, не требующее обязательной письменной формы.

В некоторых случаях законодатель сам предписывает проведение конверсии, чтобы в наибольшей степени было достигнуто соответствие воле стороны.

Само собой разумеется, что конверсия исключается в том случае, если норма, устанавливающая недействительность сделки, к которой стремились стороны, подлежит применению и к заменяющей сделке.

Из современных авторов можно упомянуть работы Д.О. Тузова и Е.Ю. Петрова. Первый из них пишет о том, что возможна конверсия любой недействительной сделки, цель которой не противозаконна, в иную сделку, условиям совершения которой она удовлетворяет, хотя формально институт конверсии российскому ГК не известен. Второй приводит интересные примеры конверсии в наследственном праве (одна из сфер, где особенно распространено преобразование юридической сделки; возможно, это происходит потому, что, когда встаёт вопрос толкования завещания, субъекта, который мог бы совершить сделку повторно, более не существует).

Теоретические проблемы:

1. Объектом преобразования может выступать сделка любого вида – односторонняя и двухсторонняя, распорядительная и обязательственная, сделка между живыми или на случай смерти, речь о конверсии может идти и в отношении сделок по семейному (например, соглашения об осуществлении родительских прав), трудовому праву (например, отказ от договора со стороны работника или расторжение трудового договора по инициативе работодателя).

Если исходить из разграничения конверсии и простого толкования сделки (что представляется правильным), можно утверждать, что конверсия имеет правопреобразующий эффект. В этом случае возникает вопрос о том субъекте, который занимается преобразованием сделки. Таким субъектом является суд.

Указанный преобразующий эффект конверсии должен наступать с обратной силой, а не с момента вступления в силу судебного акта о преобразовании сделки. После того, как суд (или иной орган, при условии, что такое решение устоит потом в процессе судебной проверки) высказался в пользу конверсии, считается, что стороны всегда связывала не ничтожная, а заменяющая сделка.

Суд обязан осуществить конверсию по своей инициативе, независимо от ходатайства сторон. Иначе происходило бы, если бы конверсия была всего лишь разновидностью толкования сделки, которое должны предлагать суду стороны и доказывать своё понимание сделки как и любые иные фактические обстоятельства дела. Однако суд не должен расследовать применимость конверсии в каждом конкретном случае, когда он сталкивается с ничтожностью сделки. Речь идёт о том, что, когда представленные суду фактические обстоятельства дела свидетельствуют в пользу возможности конверсии, суд осуществляет её самостоятельно, не дожидаясь никаких ходатайств.

Но при этом, если сторона ссылается на правовые последствия именно заменяющей, а не первоначальной сделки, она несёт бремя доказывания обстоятельств, свидетельствующих в пользу допустимости конверсии.

2. В германском законе говорится о том, что конверсия применяется в случае ничтожности заменяемой сделки. Однако германские авторы предлагают понимать ничтожность в данной норме расширительно, подводя под неё любые виды недействительности (Unwirksamkeit) сделки, за исключением случаев колеблющейся недействительности (сделки под отлагательным условием и т.п.), поскольку сохраняется возможность перехода сделки в статус действительной. Логика заключается в том, что ничтожность сделки в строгом смысле слова представляет собой самую сильную степень недействительности сделки. Но фактически тот же самый режим должен применяться к иным случаям недействительности, когда недействительность приобрела характер окончательной и абсолютной (например, было отказано в одобрении сделки со стороны лица, управомоченного давать согласие на неё, без которого сделка не может быть действительной).

3. Если стороны, зная о наличии у них разных альтернатив, умышленно выбрали заключение именно ничтожной сделки, то не может быть никакой возможности сохранения их сделки в ином виде, поскольку их действия изначально не были направлены на создание юридически обязательного правового результата. Достаточно того, что стороны знали о ничтожности заключаемой ими сделки: при таких обстоятельствах конверсия исключается. Однако обязанность знания не приравнивается к фактическому знанию. Если из двух участников сделки о ничтожности не знал только один, гипотетическая воля на заменяющую сделку проверяется только по нему.

Конверсия должна быть исключена также в случаях, когда этому препятствует защитная цель нормы, в силу которой оказывается ничтожной заменяемая сделка.

Недопустима конверсия сделок недееспособного лица, поскольку оно в принципе не способно было производить никакого сделочного регулирования; неприменима конверсия к сделкам, которые разрушились из-за отсутствия консенсуса стороны (нем. Dissens), т.е. – в российской классификации – незаключённым сделкам; к притворным сделкам правила ГГУ о конверсии не применяются, поскольку нормы о притворности являются специальными по отношению к норме о конверсии.

4. Рассмотрим понятие замещающей сделки.

Эта сделка не обязательно должна относиться к другому типу сделок. Допускается конверсия сделки купли-продажи предмета в сделку купли-продажи права требования о выдаче данного предмета третьим лицом. Недействительная безотзывная доверенность может быть преобразована в отзывную доверенность. Отказ от договора аренды по чрезвычайным основаниям может быть конверсирован (при его ничтожности) в обычный отказ от договора, если будет установлена однозначная воля отказывающегося лица на прекращение арендных отношений. Равным образом отказ от договора аренды с неправильно рассчитанным сроком предупреждения об отказе преобразовывается в отказ, вступающий в силу с соблюдением положенного срока.

5. Заменяющая сделка не может идти дальше правовых последствий, которые могла бы произвести ничтожная заменяемая сделка. Например, если ничтожен договор залога права требования ввиду несоблюдения условия об уведомлении должника по закладываемому праву требования, эту сделку нельзя преобразовать в действительную обеспечительную уступку права требования (как известно, уступка действительна и при отсутствии уведомления должника). Установление права залога движимости без передачи владения ею, ничтожное по германскому праву, не может быть конверсировано в обеспечительную передачу права собственности. Повышение арендной платы арендодателем в одностороннем порядке, если оно незаконно, может быть преобразовано в требование о повышении арендной платы, адресованное арендатору. Отличие этих двух сделок между собой состоит в том, что повышение арендной платы самим арендодателем является односторонней преобразовательной сделкой, производящей правовые последствия самостоятельно, без участия другой стороны, а требование о повышении цены при отказе арендатора дать на то своё согласие позволяет арендодателю лишь требовать повышения цены в будущем через суд.

6. При решении вопроса о том, желали бы стороны заменяющую сделку, следует принимать во внимание момент совершения основной (ничтожной) сделки. Решение проблемы гипотетической воли сторон происходит на той же основе, что и реконструкция сделки без её ничтожной части. Решающее значение при этом имеет то, заключили ли бы участники иную (заменяющую) сделку разумным образом, т.е. с учётом добросовестности и обыкновений оборота, а также преследуя тот же самый экономический результат, который они имели в виду. При этом действительная воля сторон также имеет значение, поскольку субъективным представлениям сторон и сделанным ими заявлениям должно отдаваться безусловное предпочтение.

7. Экономический результат, на который следует ориентироваться при проверке заменяющей сделки на предмет пригодности для использования при конверсии ничтожной сделки, может достигаться при помощи заменяющей сделки лишь частично или не таким образом совершения.

Однако если закон запрещает не просто путь достижения его, а сам экономический результат, в этом случае институт конверсии не может помогать сохранять сделку в силе. По этой причине неприменима конверсия к сделкам, противным основам правопорядка и нравственности. Например, аморальное поручительство не может быть преобразовано во вступление должника в долг. Аналогично не разрешается преобразовывать сделку, ничтожную ввиду ростовщичества, в сделку на рыночных условиях.

8. Общие положения о конверсии уступают специальным положениям закона. Так, когда законом установлено, что акцепт с изменёнными условиями, считается новой офертой, закон не предлагает суду проверять гипотетическую волю сторон и т.п., как следовало бы в соответствии с общими нормами о конверсии.

Кстати, можно заметить, что аналогичное правило имеется и в части 2 ст.443 ГК РФ. Однако ни в одном комментарии, в том числе новейшем, не говорится о том, что эта норма является разновидностью конверсии в силу закона.

Похожую функцию выполняет норма п.2 ст.429.2 ГК: «В случае, когда опционом на заключение договора срок для акцепта безотзывной оферты не установлен, этот срок считается равным одному году, если иное не вытекает из существа договора или обычаев».

О последствии ничтожного условия договора аренды о сроке идёт речь в абз.2 п.3 ст.610 ГК: «Договор аренды, заключенный на срок, превышающий установленный законом предельный срок, считается заключенным на срок, равный предельному».

По-видимому, примерно тот же правовой результат законодатель имел в виду и применительно к договору найма, хотя прямо не написал об этом. Согласно п.1 ст.683 ГК: «Договор найма жилого помещения заключается на срок, не превышающий пяти лет. Если в договоре срок не определен, договор считается заключенным на пять лет». Зато мы видим в этой норме другую идею. Законодатель фактически запрещает сторонам договариваться о неопределённом сроке договора найма, устанавливая конверсию такого условия о неопределённом сроке в условие о пятилетнем сроке. Данная норма выглядит достаточно странно, поскольку она фингирует волю стороны на достаточно длительный период. Тем же сторонам, кто желает обойти такое правило, закон позволяет заключать договор найма хоть на один месяц с последующим постоянным продлением.

Отнесение всех указанных примеров к случаям конверсии юридической сделки означает, что законодатель предполагает гипотетическую волю сторон в определённом виде. Однако стороны не лишены возможности прямо выразить свою волю об ином и запретить конверсию. Тогда установленные законом фикции не будут применяться. Это следует как из правовой природы конверсии, так и из диспозитивного характера большинства таких норм.

Таким образом, точно нельзя утверждать, что институт конверсии является чуждым российскому правопорядку. Он есть в виде отдельных нормативных предписаний и в виде судебных решений.

Отличие от переквалификации:

Явление, которое следует строго отличать от конверсии, – это переквалификация юридической сделки.

Несмотря на то, что стороны при помощи сделки преследуют какие-то фактические цели, чаще всего экономические, содержание сделки всегда направлено на достижение какого-то юридического результата, т.е на возникновение определённых правовых последствий. Но довольно часто участники сделки не имеют ясного представления о том правовом пути, при помощи которого они достигнут преследуемого правового результата, и о правильной юридической квалификации их поведения. Однако это не препятствует действительности сделки. Толкуя сделку, правоприменитель даёт ей юридическую оценку и должен правильно расставить её в умозрительной системе юридических сделок. Содержание регулирования, установленного сделкой, определяет ещё характер.

Неправильное обозначение сделки сторонами не влияет на её действие. Если стороны неправильно назвали свою сделку, это не препятствует её действительности при условии, что та правовая цель, которую они преследовали, является законной и их воля на достижение данной цели может считаться установленной. Неправильное юридическое обозначение сторонами своего поведения не вредит юридической квалификации (известный принцип falsa demonstration non nocet).

Основа института переквалификации юридической сделки заключается в том, что сторона ошиблась в квалификации, а правоприменитель её поправляет. Но он при этом не идёт далее. Так, если стороны назовут страхованием договор, по которому одна из них предоставляет другой во временное пользование своё имущество за плату, правоприменитель скажет, что это договор аренды, а не страхования, и применит правила об аренде. Это общепризнанная позиция в доктрине и судебной практике. В качестве примера можно привести постановление ФАС МО от 30.07.2007 по делу № КГ-А40/6875-07: стороны назвали агентским договор, по которому агент должен был выполнять работу по созданию трех вариантов креативной идеи для серии макетов для рекламы в печатной прессе торгового знака заказчика. Суд апелляционной инстанции переквалифицировал данный договор в подрядное обязательство, справедливо посчитав, что такого рода работы не могут быть предметом агентского договора. Эту позицию поддержала и кассация.

Однако в отличие от переквалификации при конверсии юридической сделки суд идёт дальше простого толкования сделки. Он устанавливает посредством толкования, что сделка ничтожна, и затем, по сути, додумывает за стороны ту иную сделку, которую они (с большой вероятностью, по мнению суда) могли бы заключить, если бы понимали ничтожность составленной ими сделки.

Господствующее в Германии мнение различает толкование сделки и конверсию по тому моменту, что толкование занимается действительной волей сторон, а при конверсии необходимо установить, что стороны «хотели бы», т.е. их гипотетическую волю.

Таким образом, термины «переквалификация» и «преобразование (конверсия)» применительно к сделкам не могут использоваться как синонимы.

Как часто бывает, некоторые случаи на практике могут быть насколько пограничными, что их правильное отнесение к переквалификации или преобразованию юридической сделки может вызывать сложности. Характерно, что эти проблемы возникали и сто лет назад. В качестве одного из примеров, при которых происходило воплощение в нормах закона явления, именуемого конверсией, Ю.С. Гамбаров упоминал ст. 991 из т.X Свода законов гражданских Российской Империи. Она предписывала считать духовные завещания, которыми имение при жизни владельца укрепляется за другим лицом, дарственными записями, а дарственные записи, по которым имущество должно поступить во владение другого после смерти дарителя, - завещаниями. Этот пример очень похож на реализацию принципа falsa demonstratio non nocet, т.е. на переквалификацию воли сторон посредством её толкования.

В современной литературе один пример, кажущийся небесспорным, приводит Д.О. Тузов:

«Арендодатель обратился в арбитражный суд с иском к арендатору о признании договора аренды здания незаключенным и выселении из него ответчика. Суд удовлетворил иск, и данное решение поддержали суды апелляционной и кассационной инстанций, а также Президиум ВАС. При этом в качестве основания для признания договора незаключенным послужило отсутствие в договоре условия о размере арендной платы, существенного для подобных договоров (в качестве арендной платы стороны установили оплату арендатором за свой счет коммунальных услуг, однако суды справедливо не признали это формой арендной платы). Как представляется, в данном случае договор действительно является незаключенным, но лишь с точки зрения состава договора аренды. В то же время он идеально выполняет состав договора ссуды (безвозмездного пользования), поскольку соответствует всем его условиям и не противоречит воле сторон, которая была вполне определенно выражена на совершение безвозмездной сделки. Поэтому для признания данного договора незаключенным на самом деле не было оснований, и арендодателю, желавшему прекратить договорные отношения, следовало действовать в порядке, предусмотренном для расторжения договора ссуды. Однако примечательным в этом примере является то, что квалификация договора по иной юридической схеме (т.е. как договора ссуды) не зависела бы от его "незаключенности" с точки зрения состава договора аренды».

В данной аргументации настораживает только то, что пример приводится в качестве иллюстрации для конверсии юридической сделки, хотя на самом деле является образцом переквалификации (являлся бы, если бы ВАС РФ на это пошёл в своём разъяснении).

Выводы:

1. В отсутствие законодательного регулирования конверсии (в качестве общего института) российской судебной практике тем не менее следует не просто признавать явление преобразования (конверсии) сделки, но и подчинять его определённым правилам, в выработке которых судебную практику должна поддерживать наука гражданского права. Термины «преобразование» и «конверсия» при этом могут быть использованы как синонимы.

2. В таком случае будет сохранена преемственность с подходами российской доктрины, которой был известен институт конверсии (Д.И. Мейер, Ю.С. Гамбаров, И.Б. Новицкий и др.).

3. Задачу по выработке правил преобразования (конверсии) юридической сделки в российском праве существенно облегчает практически единый взгляд на конверсию во многих европейских правопорядках. Должное внимание изучению иностранного опыта обязательно скажется позитивно на результате.

4. При всём разнообразии подходов, отличных в деталях, в германской литературе существует единое мнение, что конверсия служит тому, чтобы воплощать в жизнь экономический результат, преследуемый сторонами, и тогда, когда правовой путь, избранный ими, оказался недопустимым, но при этом имеется допустимый с правовой точки зрения иной путь, позволяющий прийти к сравнительно тождественному экономическому результату.

5. Преобразование (конверсию) юридической сделки следует отличать от смежных институтов – переквалификации сделки, недействительности части сделки. А институт притворных сделок является специальным видом конверсии.

6. Институт преобразования (конверсии) юридической сделки – весьма востребованная на практике конструкция. Наиболее яркие примеры: преобразование одностороннего отказа заказчика в договоре подряда с мотивированного (нарушение со стороны подрядчика, которое не подтвердилось) на безмотивный; преобразование отчуждения вещи в целом в отчуждение доли в этой вещи, принадлежащей отчуждающему лицу; преобразование сделки продажи части объекта, не могущей быть самостоятельной вещью, в отчуждение доли в праве на объект.

7. Судебная практика, не учитывающая такой важнейший элемент института преобразования (конверсии) юридической сделки, как гипотетическая воля сторон, совершивших сделку, приводит к грубому вторжению в частную автономию сторон и не может считаться правильной.

Переквалификация реституционного требования в виндикационное

П. 1 информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.11.2008 № 126 «Обзор судебной практики по некоторым вопросам, связанным с истребованием имущества из чужого незаконного владения»:

Если лицо, передавшее имущество во исполнение недействительной сделки, обратится с требованием о его возврате из чужого незаконного владения другой стороны сделки на основании статьи 301 Гражданского кодекса Российской Федерации, суд отказывает в удовлетворении иска.

Т.е. здесь еще не было переквалификации.

П. 34 постановления Пленума ВС РФ № 10, Пленума ВАС РФ № 22 от 29.04.2010 «О некоторых вопросах, возникающих в судебной практике при разрешении споров, связанных с защитой права собственности и других вещных прав»:

Спор о возврате имущества, вытекающий из договорных отношений или отношений, связанных с применением последствий недействительности сделки, подлежит разрешению в соответствии с законодательством, регулирующим данные отношения.

В случаях, когда между лицами отсутствуют договорные отношения или отношения, связанные с последствиями недействительности сделки, спор о возврате имущества собственнику подлежит разрешению по правилам статей 301, 302 ГК РФ.

Если собственник требует возврата своего имущества из владения лица, которое незаконно им завладело, такое исковое требование подлежит рассмотрению по правилам статей 301, 302 ГК РФ, а не по правилам главы 59 ГК РФ.

Здесь появляется переквалификация, которая развивается в дальнейшей практике Президиума ВАС.

Постановление Президиума ВАС РФ от 08.10.2013 № 5257/13:

Предъявление виндикационного иска стороне по договору, в том числе по недействительному, гражданским правом не допускается.

Постановление Президиума ВАС РФ от 05.02.2013 № 11906/12:

Имущество, которое передал в аренду от имени публичного собственника один из его органов, не может истребовать другой орган того же публичного собственника по правилам о виндикации, сославшись на то, что у органа, заключившего сделку, отсутствовали полномочия. В данном случае требование об освобождении помещения должно рассматриваться как требование о применении последствий недействительности сделки.

Хотя была и более ранняя практика Президиума, где поддерживалась переквалификация (т.е. непонятно, почему в Обзоре 2008 года сказано, что нужно отказать в иске, а не переквалифицировать требования). Например:

Постановление Президиума ВАС РФ от 17.10.2000 № 2868/00:

Если при наличии оснований для применения последствий недействительности сделки истец заявил иск о возврате имущества, отказ в удовлетворении этого иска, мотивированный тем, что истец должен предъявить новый иск об истребовании имущества в порядке применения последствий недействительности сделки, неправомерен. То, что истец заявил иск о виндикации, не препятствует суду применить при разрешении требований правовые нормы, которые регулируют данные правоотношения (ст. 167 ГК РФ).

Постановление Президиума ВАС РФ от 04.12.2001 № 2434/01:

Если имущество перешло к покупателю в результате гражданско-правовой сделки (торгов, впоследствии признанных недействительными), требования о возврате имущества собственнику могут быть предъявлены в порядке применения последствий недействительности сделки на основании ст. 167 ГК РФ, а не путем виндикации. Тот факт, что торги по продаже имущества были проведены третьим лицом по поручению судебного пристава-исполнителя, не имеет значения, так как указанное третье лицо не являлось стороной сделки, но лишь выполняло функции посредника.

Постановление Президиума ВАС РФ от 01.07.2003 N 11224/02:

Имущество, которое было передано ответчику по ничтожной сделке, подлежит возврату собственнику в порядке применения последствий недействительности сделки согласно ст. 167 ГК РФ, а не путем виндикации имущества из чужого незаконного владения на основании ст. 301 ГК РФ.

Переквалификация в налоговых правоотношениях

Р.С.Бевзенко говорит, что в смысле переквалификации налоговики далеко впереди цивилистов и начали ее применять гораздо раньше, потому что «зрят в корень» и оценивают операции по существу, чтобы применить к ним соответствующие налоговые последствия.

Но еще до того, как ФНС стала заниматься переквалификацией, она ничтожила сделки по ст. 169 ГК (в которой была конфискационная санкция). Вместо того, чтобы доначислять налог, ФНС забирала полученное обеими сторонами в доход государства (что, конечно, было выгоднее бюджету). За это ст. 169 и пострадала – была «задушена» ВАС в постановлении Пленума ВАС РФ от 10.04.2008 № 22 «О некоторых вопросах практики рассмотрения споров, связанных с применением статьи 169 Гражданского кодекса Российской Федерации» (отменен только постановлением Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»):

5. При рассмотрении споров, возникающих из административных, налоговых и иных публичных правоотношений, судам следует учитывать, что взыскание согласно статье 169 ГК РФ всего полученного (причитавшегося) по сделке в доход Российской Федерации является мерой, применяемой исключительно в качестве специального последствия недействительности ничтожной сделки. Санкции, установленные за совершение публичных правонарушений, не могут квалифицироваться в качестве последствий недействительности сделок, поэтому соответствующие требования не должны рассматриваться в спорах о признании сделок недействительными на основании статьи 169 Кодекса.

В тех случаях, когда сделка сама по себе образует состав публичного правонарушения либо указанное правонарушение связано с совершением такой сделки, в рамках рассмотрения спора, вытекающего из публичных правоотношений, подлежат применению санкции, установленные законодательством в качестве меры ответственности за совершение данного правонарушения, а не последствия, предусмотренные статьей 169 ГК РФ.

6. Согласно абзацу четвертому пункта 11 статьи 7 Закона Российской Федерации "О налоговых органах Российской Федерации" (далее - Закон о налоговых органах, Закон) налоговые органы вправе предъявлять в суде и арбитражном суде иски о признании сделок недействительными и взыскании в доход государства всего полученного по таким сделкам.

Судам при применении названных положений Закона о налоговых органах необходимо учитывать, что указанное право может реализовываться налоговыми органами лишь постольку, поскольку удовлетворение соответствующего требования направлено на выполнение задач налоговых органов, определенных статьей 6 Закона.

В частности, требование о применении последствий недействительности сделки в виде взыскания в доход Российской Федерации полученного (причитавшегося) по сделке исполнения в соответствии со статьей 169 ГК РФ может быть предъявлено налоговым органом в рамках выполнения им задачи по контролю за производством и оборотом этилового спирта, алкогольной и спиртосодержащей продукции при оспаривании сделок, направленных на производство и сбыт продукции, обладающей свойствами, опасными для жизни и здоровья граждан.

В то же время требование налогового органа о применении предусмотренных статьей 169 Кодекса последствий недействительности сделки, обосновываемое тем, что данная сделка совершена с целью уклонения от уплаты налогов, выходит за рамки полномочий налогового органа, так как взыскание в доход Российской Федерации всего полученного (причитавшегося) по сделке не является мерой, направленной на обеспечение поступления в бюджет налогов.

Для обеспечения поступления в бюджет налогов в полном объеме налоговый орган вправе, руководствуясь статьей 170 ГК РФ, предъявить требование о признании совершенных налогоплательщиком сделок недействительными как сделок, совершенных лишь для вида, без намерения создать соответствующие им правовые последствия (мнимых), либо с целью прикрыть другую сделку (притворных), поскольку удовлетворение этого требования может способствовать реализации соответствующей задачи.

7. Судам необходимо учитывать, что факты уклонения ответчика от уплаты налогов, нарушения им положений налогового законодательства не подлежат доказыванию, исследованию и оценке судом в гражданско-правовом споре о признании сделки недействительной, так как данные обстоятельства не входят в предмет доказывания по такому спору, а подлежат установлению при рассмотрении налогового спора с учетом норм налогового законодательства.

Оценка налоговых последствий финансово-хозяйственных операций, совершенных во исполнение сделок, должна производиться налоговыми органами в порядке, предусмотренном налоговым законодательством.

При установлении в ходе налоговой проверки факта занижения налоговой базы вследствие неправильной юридической квалификации налогоплательщиком совершенных сделок и оценки налоговых последствий их исполнения налоговый орган, руководствуясь подпунктом 3 пункта 2 статьи 45 Налогового кодекса Российской Федерации, вправе самостоятельно осуществить изменение юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика и обратиться в суд с требованием о взыскании доначисленных налогов (начисленных пеней, штрафов).

При этом, поскольку ничтожные сделки являются недействительными независимо от признания их таковыми судом (пункт 1 статьи 166 ГК РФ), суд решает вопрос об обоснованности указанной переквалификации в рамках рассмотрения налогового спора и в том случае, когда изменение налоговым органом юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика основано на оценке сделок в качестве мнимых или притворных (статья 170 Кодекса).

Если суд на основании оценки доказательств, представленных налоговым органом и налогоплательщиком, придет к выводу о том, что налогоплательщик для целей налогообложения не учел операции либо учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи.

П. 77 постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации»:

Факты уклонения гражданина или юридического лица от уплаты налогов, нарушения им положений налогового законодательства не подлежат доказыванию, исследованию и оценке судом в гражданско-правовом споре о признании сделки недействительной, так как данные обстоятельства не входят в предмет доказывания по такому спору, а подлежат установлению при рассмотрении налогового спора с учетом норм налогового законодательства.

Оценка налоговых последствий финансово-хозяйственных операций, совершенных во исполнение сделок, производится налоговыми органами в порядке, предусмотренном налоговым законодательством.

При установлении в ходе налоговой проверки факта занижения налоговой базы вследствие неправильной юридической квалификации налогоплательщиком совершенных сделок и оценки налоговых последствий их исполнения налоговый орган, руководствуясь подпунктом 3 пункта 2 статьи 45 Налогового кодекса Российской Федерации, вправе самостоятельно осуществить изменение юридической квалификации сделок, статуса и характера деятельности налогоплательщика и обратиться в суд с требованием о взыскании доначисленных налогов.

Если суд на основании оценки доказательств, представленных налоговым органом и налогоплательщиком, придет к выводу о том, что налогоплательщик для целей налогообложения не учел операции либо учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика, исходя из подлинного экономического содержания данной операции или совокупности операций в их взаимосвязи.

Из статьи в «Новая бухгалтерия» (№ 5, 2008):

В Налоговом кодексе РФ понятия "изменение юридической квалификации сделки" не содержится. А значит, в силу п. 1 ст. 11 НК РФ следует обратиться к нормам гражданского законодательства. Но и в Гражданском кодексе РФ понятия "юридическая квалификация сделки", равно как и понятия "переквалификация сделки" нет. Данная категория принадлежит, скорее, к теории права. В судебной практике под определением "юридическая квалификация сделки" понимается, в первую очередь, определение вида сделки (договора), существенных условий и последствий. При переквалификации сделки налоговики исходят в первую очередь из того, какие реальные намерения были у сторон при заключении договора и какой договор в итоге заключили, исполнили и отразили для целей налогообложения. Это нашло и свое подтверждение в позиции ВАС РФ. Так, согласно п. 7 Постановления Пленума ВАС РФ от 12.10.2006 № 53 в случае, если суд на основании доказательств придет к выводу о том, что налогоплательщик для целей налогообложения учел операции не в соответствии с их действительным экономическим смыслом, суд определяет объем прав и обязанностей налогоплательщика, исходя из подлинного экономического содержания соответствующей операции. ВАС РФ расставил акценты в пользу фактического содержания операции, а не ее документального оформления. Представляется, что это и можно определить как суть переквалификации сделки. Данное положение вполне применимо и для целей пп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ. Помимо переквалификации сделки в целом речь может идти и об изменении отдельных ее элементов, в частности цены сделки. Так, согласно позиции ВАС РФ пп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ (в редакции, действовавшей до 2007 г., - абз. 6 п. 1 ст. 45 НК РФ) не распространяется на случаи доначисления налога вследствие корректировки цены сделки (ст. 40 НК РФ). Это связано с тем, что изменение цены сделки не может быть расценено как изменение юридической квалификации соответствующих сделок или статуса и характера деятельности налогоплательщика (Постановление Пленума ВАС РФ от 28.02.2001 № 5). А значит, при изменении цены сделки доначисленные налоги могут быть взысканы путем списания денежных средств со счета налогоплательщика (ст. ст. 45, 46 НК РФ), т.е. в бесспорном порядке.

Чаще всего подвергаются переквалификации налоговыми органами следующие договоры:

- договор комиссии в договор купли-продажи или поставки;

- договор займа в договор купли-продажи;

- договор розничной продажи в договор поставки;

- договор поставки в агентский договор;

- договор подряда в агентский договор;

- договор перевозки груза (фрахтования судна) в договор аренды и др.

Отдельно подробнее рассмотрим заключение организацией гражданско-правовых договоров, в которых налоговики усматривают признаки трудовых договоров. И хотя данный вопрос не имеет прямого отношения к взысканию недоимки по налогам и сборам в порядке, определенном пп. 3 п. 2 ст. 45 НК РФ, но вместе с тем он имеет непосредственное отношение к переквалификации договоров органами, контролирующими деятельность организации. Кроме того, этот вопрос весьма актуален для большинства организаций, использующих труд наемных работников. Уже давно ни для кого не секрет, что, стремясь "оптимизировать" свои "зарплатные" обязательства, работодатели заключают с работниками вместо трудовых договоров, гражданско-правовые: например договоры подряда, возмездного оказания услуг. Ведь заключив такие договоры, не нужно будет, например, уплачивать взносы на страхование от несчастных случаев на производстве, оплачивать больничные, декретные. При этом работодатели часто думают, что если назовут договор не трудовым, а, например, договором подряда, не включат работника в штат и не сделают запись в трудовой книжке, то контролирующие органы и не придерутся к таким договорам. Однако это не так. Ведь главное - это не то, как назван договор, а важны его сущность, содержание. Так, например, если в договоре возмездного оказания услуг будут отражены условия о времени работы и отдыха, подчинения исполнителя локальным актам организации, то вряд ли контролирующие органы (в частности, ФСС РФ) не обратят внимание на такой договор. Скорее всего, они попытаются его переквалифицировать в трудовой и доначислить по нему взносы на страхование от несчастных случаев. Нередко подобного рода споры рассматриваются арбитражными судами, которые поддерживают органы власти, переквалифицируя гражданско-правовые договоры в трудовые. Судьи своим решением обязывают работодателей доплатить с выплат по договорам подобного рода страховые взносы. Проанализировав данные судебные решения, можно сделать вывод, по каким критериям суд будет отграничивать гражданско-правовые договоры от трудовых. Так, несмотря на то что договор возмездного оказания услуг действительно проявляет сходство с трудовым договором, поскольку связан с выполнением определенных действий, которые исполняются лично исполнителем и, как правило, не сопровождаются созданием овеществленного результата, существуют признаки, позволяющие разграничить трудовой договор от гражданско-правовых договоров. Например, важно знать следующие отличительные черты трудового договора:

- выполнение работы по трудовому договору предполагает включение работника в производственную деятельность общества;

- трудовой договор предусматривает подчинение работника внутреннему трудовому распорядку, его составным элементом является выполнение в процессе труда распоряжений работодателя, за ненадлежащее выполнение которых работник может нести дисциплинарную ответственность;

- согласно трудовому договору работник осуществляет выполнение работ определенного рода, а не разового задания заказчика;

- при исполнении трудовой функции по трудовому договору работнику предоставляются социальные гарантии и компенсации.

Однако следует заметить, что важным является не только содержание договора, но и непосредственный анализ сложившихся отношений между организацией и исполнителем услуг (или потенциальным работником) и не всегда суды встают только на сторону контролирующих органов. Например, для проведения переквалификации гражданско-правового договора в трудовой недостаточно сделать только анализ текста договора. Основываясь на положениях ст. 431 ГК РФ, необходимо выяснить действительную волю сторон при заключении договоров. В том числе контролирующим органам необходимо выяснить у физических лиц, являвшихся исполнителями по договорам оказания услуг, вопросы о наличии у них регистрации в качестве предпринимателей, сертификатов соответствия оказываемых услуг, исследовать трудовые книжки указанных лиц на предмет заключения трудовых договоров с хозяйствующим субъектом, выяснить вопрос о систематическом осуществлении физическими лицами деятельности по гражданско-правовым договорам.