Тема 3.4. Языки и коды культуры

в разговорной речи. Ярче всего указанная тенденция прослеживается на лексическом и содержательно-тематическом уровне. Усиливаю­щаяся дифференциация наблюдается, например, в появлении новых терминов, обозначающих ранее недифференцированные феномены.

Повышение смысловой диффузности характерно, например, для некоторых чатов и досок объявлений. Поначалу они заявляют об опре­деленной узкой тематической направленности, но в дальнейшем, идя на поводу у своих участников, включают в рассмотрение более широкий круг вопросов, выходящий за рамки первоначальной темы.

Во-вторых, в Интернете наблюдается конкурирующее воздействие норм письменной и устной речи. С помощью ряда средств создается «эффект присутствия», «коммуникативной близости», имитируется постоянная готовность к коммуникации. Это не всегда соответствует действительным намерениям коммуникантов. Возникает противоречие между претензией на разговорность и реальным отсутствием конститу­тивных признаков языковой ситуации, влекущих использование разго­ворной речи: неподготовленности и непринужденности речевого акта, а также непосредственного присутствия участников коммуникации. Так, например, посетители какого-нибудь сайта могут активно призываться к вступлению в контакт. При этом сайт может не обновляться длительное время, и решившимся на контакт никто подолгу не отвечает. Далее, по­давляющее большинство текстов присутствует в Интернете в письмен­ной форме. Доля устных, звучащих текстов пока невелика и получение их оценивается гораздо дороже письменных сообщений. Имитативность готовности к общению свойственна и современной городской жизни в целом. Порабощающее воздействие электронных средств массовой ком­муникации выражается не только в том, что они почти незаметно, но неуклонно формируют наш вкус, наши склонности, наши взгляды, но и заставляют нас общаться тем языком, который нужен не столько нам са­мим, сколько манипуляторам нашего сознания и поведения. Нередко под воздействием телевидения и Интернета совершается добровольный отказ человека от высокого предназначения, что делает его пассивным сущест­вом с низким уровнем политической культуры, в чем часто оказываются заинтересованы инфократические режимы. Можно сказать, что язык под влиянием Интернета одновременно и обогащается, и упрощается.

Таким образом, к языкам культуры относятся: естественные языки различных народов, языки условных сигналов (например, азбука Морзе, дорожные знаки и т. п.), а также все системы знаков, формиру­емые в культуре (так называемые вторичные моделирующие системы). Это прежде всего — миф, искусство, религия, мода и т. д.

4.1.1. Единство социального и культурного

Культура не существует вне общества, но и общество невозможно без культуры. Это положение нуждается в доказательствах, для чего необ­ходимо уточнить понятие социального, которое часто раскрывается как синоним общественного, что не проясняет сути дела. Как показал еще М. Вебер, качество социальности приобретает не любое человеческое действие, а только то, «которое по предполагаемому действующим лицом или действующими лицами смыслу соотносится с действием других людей и ориентируется на него»¹. Выделение «ориентации на другого» является, по М. Веберу, признаком социального. Поэтому он не считает социальным действием ни подражание, ни созерцание, ни одинокую молитву, ни всплеск эмоций. В веберовском понимании собственно социальными действиями выступают целерациональное и ценностнорациональное действия. Таким образом, социальность есть взаимосвязь, взаимоориентированность двух или более индивидов.

В периоды устойчивого функционирования общества тема соци­ального не является проблемой: индивиды предстают как «винтики» социального механизма, воспроизводство которого осуществляется по неким законам. Но если возникают проблемы обновления обще­ства, то встает и проблема конструирования структур социальности, например, с помощью имплицитно полагаемого соглашения об этом