§111. Венский конгресс и новый церковный порядок в Европе

1. Венский конгресс 1814/1815 г. заложил основы общей политической реорганизации в Европе после падения Наполеона. С точки зрения его значения для развития Церкви следует отметить три фактора: (а) негативное отношение к политическим последствиям революции, секуляризации и Наполеоновских войн; (б) государственно-церковная ориентированность решений²⁰⁶ ; (в) личный авторитет ПияVII и его влияние в качестве светского правителя. Первые два фактора имели одинаковое воздействие: интересы Церкви только потому принимались во внимание, что религия в целом и католическая Церковь в частности являлись необходимыми элементами государственного порядка. Другими словами, Венский конгресс добивался исключительно политической реставрации.

Следствием претворения в жизнь идеи о политической реставрации стало возвращение папе Церковного государства (с незначитель ными территориальными изменениями). При этом не было сказано ни слова о возвращении секуляризованных и разграбленных церковных владений. Такая позиция напоминала позицию Наполеона, только лишенную его необузданной имперской идеи.

2. Сложившаяся ситуация стала реальной основой для дальнейше го развития Церкви в XIX и XXвв. Причиной возникновения такой ситуации явилась получившая широкое распространение национальная или, скорее, националистическая позиция, занимаемая государством. Независимое политическое влияние Церкви было окончательно разрушено Французской революцией и секуляризацией. Усиливались попытки со стороны государства ограничить даже сферы религиозно го воздействия Церкви на жизнь общества. Тот факт, что на Венском конгрессе было достигнуто столь мало соглашений, затрагивающих область церковных интересов, объяснялся окончательным признанием последствий секуляризации.

Это означало, что главным аргументом государства в противобор стве с Церковью все еще, как и во времена великих антипапских выступлений, была идея о государственной Церкви. Таким образом, XIXвек оставался временем злоупотреблений властью со стороны государственной Церкви, противостоять которой надлежало отдельным Церквям и центральному церковному руководству путем либо пассивного сопротивления, либо открытого осуждения соответствующих ошибочных учений, которые способствовали со своей стороны пробуждению религиозного сознания у народов Европы (пожалуй, сильнее всего это было заметно в Германии, см. §115 о кёльнских событиях и «культуркампфе»). Подобную напряженность, но в несколько ином обличии, можно наблюдать и в вопросе об особом статусе Церковного государства.

3. Безуспешными были попытки государственного секретаря, кардинала Консальви(† 1824г.), способствовать заключению общего немецкого конкордата, и также не имела последствий инициатива бывшего князя-примаса Дальберга(представленная видным сторонником папы, главным викарием Констанцского епископства, бароном Игнатием Генрихом фон Вассенбергом, 1774_1860) по созданию своего рода Немецкой национальной Церкви. Мелкопоместный эгоизм отдельных князей, вновь начавших проявлять недовольство, допускал лишь незначитель ные изменения. Но в конце концов, после нескольких лет, на протяжении которых положение немецких католиков еще более ухудшилось²⁰⁷, настало время ряда конкордатов и подобных им соглашений: конкордат 1817г. с Баварией (а также государственный эдикт о религии 1818г.), булла «Provida solersque» от 1821г. и булла «Ad dominici gregis» от 1827г., касавшаяся верхнерейнской церковной провинции (Вюртемберг, Баден, Нассау и Гессенские земли; государственное определение «церковной провинции», по поводу которого споры с курией продолжались вплоть до 30-х годов); булла «De salute animarum» в 1821г. в Пруссии и в 1824г.— в Ганновере.

Главное значение этих конкордатов заключалось в следующем:

а) Церковная организация в названных странах приобретает четкие очертания.

б) Благодаря законодательному акту принятия конкордатов, современными постреволюционными государствами за папой вновь признаются права светского правителя. Это имело важное значение для дальнейшего развития событий. Так как теперь признанная независимой Церковь не только представляла собой влиятельную церковно-политическую структуру, но и обрела чисто духовное могущество.

в) Принятие соглашений было тем важнее, что конфликт между противоборствующими сторонами во многом определялся их отношением к вопросу о государственной Церкви. При этом следует отметить, что в католических государствах, таких как Бавария и Австрия, этот конфликт приобретал более яркий характер чем, к примеру, в Пруссии.

г) Но все же ни в одном государстве не совершались попытки сколько-нибудь решительно влиять на собственно внутрицерковный конфликт, как то предполагалось идеей Дальберга-Вессенберга о насильственном восстановлении епископального устройства. И этот факт опять-таки имел важное значение для мирного перехода к абсолютной власти папы. На этом пути не могли создать препятствий и имевшие место в Баварии и Австрии проявления идей йозефинизма и фебронианизма.

С другой стороны, как уже отмечалось, идея епископализма в то время не являлась обязательно антицерковной и антипапской, и уже совсем нельзя было назвать ее ересью (за исключением концепции де Местра). На богословских факультетах немецких католических университетов она, по крайней мере до 1830г., оставалась главенствующей теорией. Даже такой рьяный сторонник единства Церкви, как Иоганн Адам Мёлер (§113), придерживался ее. Исключением здесь являлся факультет в Майнце, кафедрами которого заведовали епископ Консальви и несколько бывших иезуитов.

В остальном же роль стремившихся к церковной независимости епископов в церковно-религиозном возрождении была достаточно весомой. Прежнее односторонне негативная оценка их деятельности подверглась кардинальному пересмотру в результате исследований, проведенных Себастьяном Мерклем и Генрихом Шрерсом. I Ватиканский собор внес серьезные изменения как в богословское, так и в конституционное положение Церкви (§114); помимо прочего, I Ватиканский собор закрепил за епископами право осуществлять церковное управление вверенными им епархиями по своему усмотрению.