§76. Ренессанс и гуманизм

I. Понятие

1. С первой проповеди Иоанна Крестителя о приходе Мессии: «покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное» (Мф 3, 1); с провозглашения крещения как нового рождения (Ин 3, 5); с провозвестия «се, творю все новое» (Откр 21, 5) представление об обновлении относится к самым мощным движущим силам истории христианства.

Начиная с XII и XIIIвв. требование религиозного обновления (Бернард, Иоахим Флорский, Франциск: реформа Церкви ради апостольской жизни, жизни в простоте) совпало в Италии с необычайно быстрым и глубоким всеобщим расцветом, всесторонней перегруппировкой сил и изменением политической, экономической и духовной жизни, особенно в городах. Интенсивная культурная жизнь со времени падения Гогенштауфенов и еще более с переезда пап в Авиньон погрузилась в водоворот политической борьбы всех против всех, которая привела к дальнейше му непредвиденному нестроению и напряжению.

Таким образом, произошел ряд глубоких возмущений в религиозной, церковной и политической жизни; человек открыл в себе множество новых сил. С другой стороны, мир стал свидетелем ужасной борьбы высших церковных иерархов. За губительным крушением императорской власти в конце того же XIIIв. при Бонифации VIII рухнуло средневековое папство; теперь источником страданий стали угнетающие и мятежные нестроения курии (даже двух курий схизмы) и полная политическая смута по всей Италии: народ пережил подъем и опасался падения. Снова дали о себе знать древние ожидания тысячелетнего последнего царства и Мессии-императора.

2. Двойное ожидание какого-то переворота, который наступит благодаря концу света (т.е. благодаря очищающему Божиему суду, который обуздает государство и Церковь), ожидание обновления мира и есть основа ренессансной идеи. Первым заговорил об «идее возрождения»²⁴ Иоахим Флорский, аббат XIIв. (§62, 3). Самым энергичным фактическим апологетом его «идеи» был Франциск Ассизский (§57, I) с его ни с чем не сравнимым стремлением бежать от мира, с одной стороны, и с его неукротимой жаждой внутреннего обновления по Евангелию, с другой. В обоих случаях мы имеем дело с еще отдаленными, еще только предвещающими грозу раскатами грома и подземными толчками, но они обладали такой мощью, что через полтора-два столетия сделали возможным феномен Ренессанса.

3. События развивались, однако, таким образом, что вскоре культурные тенденции вышли на первый план, оттеснив на второй план религиозные. И Ренессанс лишь косвенно стал религиозно-церковным явлением. Главной целью движения стало поощрение культуры, посюсторонних интересов, мирских забот. Ренессанс— продукт секулярного мира, а именно, набирающего силу третьего сословия, бюргерства, города.

Это, конечно, отнюдь не означает, что Возрождение как светское культурное движение по сути своей было не церковным или даже неверующим. Для большинства представителей Ренессанса связь с Церковью в течение долгого времени разумелась сама собой. Для большинства основоположников Ренессанса Церковь имела даже существенное значение. Но речь идет о внутренней ориентации, о цели. А эта цель не должна ограничиваться интересом к древним манускриптам, Библии или Отцам Церкви, хотя это порой и кажется очень важным. Но поскольку внутренняя энтелехия многогранного развития полностью зиждется сама на себе, покоится сама в себе, ее сущность, несмотря ни на что, ведет к ослаблению христианства— и самой Церкви.

Будет не противоречием, но необходимым дополнением подчеркнуть, что там, где контакт с церковной жизнью и христианской верой был достаточно глубоким и искренним, движение проявляло себя как христианское и укрепляющее Церковь (благочестивый гуманизм XV, XVI и XVIIвв.).

4. Ренессанс в собственном (уже завершенном) смысле развивается в Италии в XVв. (кватроченто, ранний Ренессанс) и в XVIв. (чинквеченто, высокий Ренессанс). Первого своего пика он достигает во Флоренции эпохи Медичи, полного расцвета и блеска— в Риме эпохи Юлия II и Льва X Борджа. Ренессансное движение, как и породившее его время, полно борений, напряженных отношений и коллизий— вплоть до внутреннего противоречия: типичный признак переходно го времени, чрезвычайно богато одаренного творческими, а значит, и взрывными силами, которые искушают свою эпоху. Наряду с несравненной, многосторонней гениальностью и вместе с нею мы видим неукротимую склонность к преступле нию. Почитаемая более всего в это время «virtu;» опиралась как на добродетель, так и на порок. Практика аморальной и внеморальной безудержности находила отражение в характерных для этой эпохи ученых трактатах: они толковали о наслаждении как о высшем благе, они толковали о политике, которой следует опираться, прежде всего, на моральные слабости и пороки людей (в области учения о государстве: Макиавелли).