§105. Проникновение Просвещения в католическую Церковь

1. Идеи Просвещения не только проникали в Церковь извне, но, как мы уже имели возможность видеть на некоторых примерах, порой они зарождались внутри самой Церкви. И иначе не могло быть, за исключением того единственного случая, когда все до единого ведущие представители Церкви существовали бы вне своего времени. Ведь как уже указывалось выше, в ту эпоху сформировалось абсолютно новое мировоззрение, в корне изменившее специфику времени— духовная атмосфера XVIIIв. определялась господством просветительского образа мышления. Но несмотря на то, что мировоззрен ческая концепция, которую мы называем Просвещением, обладает целым рядом отличительных черт, свойственных исключительно ей, все же существуют две различных разновидности «Просвещения». Наряду с явлением антисупранатурализма, которым ни в коей мере не исчерпывалась вся «просветительская» эпоха, существовала также разновидность Просвещения, остававшегося верным католицизму.

Но в любом случае не следует забывать о том, что идеи антисупранатурализма проникали частично и в церковную сферу. Многие епископы, богословы и преподаватели семинарий попадали под сильное ослепляющее влияние просветительского духа как раз такого типа. Набирал силу и стремившийся к обособлению антипапский дух государственной Церкви, чья неверная (в силу своего эгоизма) концепция епископального управления и слишком односторонние национально-церковные суждения в вопросах конституции и литургии приводили к ослаблению сознания церковного единства. Превращение духовенства в государственных чиновников отрицательно сказалось на понимании обрядов таинств и противоречило религиозному идеалу обета (отказ от целибата).

В кругах высшего духовенства и при княжеских дворах все более заметным становилось увлечение идеями французских просветителей. Достаточно серьезную, хотя и не очень распространенную, догматически расплывчатую концепцию «единого христианства» отстаивали не только представители различных ветвей протестантизма (последователи Лютера, Меланхтона, Кальвина), но и некоторые католики. Это привело к тому, что в самом начале XIXв. католики и протестанты могли сменять друг друга на одной должности. Здесь можно упомянуть и тот факт, что вюрцбургский архиепископ пригласил на должность профессора экзегетики протестантского философа-рационалиста Готлоба Паулюса, а курфюрст Майнца Эммерих Йозеф фон Бюрресгейм (1763_1784) реформировал систему образования в духе протестантс кого Просвещения¹⁸⁷. Попытки некоторых католических богословов смягчить заимствованные идеи оказывали разрушающее воздействие на учение католицизма: так Франц Антон Блау (1754_1798), профессор архиепископской семинарии в Майнце, в своем сочинении «Критические зарисовки непогрешимости Церкви в качестве непредвзя той оценки католицизма» (1791г.), во-первых, подвергал сомнению непогрешимость Церкви, а во-вторых, отрицал догматы веры и пресуществление в Евхаристии.

2. Мы уже отмечали раньше, что появление просветительских тенденций в богословии было, с одной стороны, реакцией на распростра нение в церковных кругах и религиозных братствах трудно переносимых псевдомистических настроений в вопросах отправления службы и совершения паломничеств, а с другой стороны— на недостаточно высокий духовный уровень богословия, которое, постепенно переставая быть наукой о Боге, потеряло всякую связь как с живым церковным богословием предыдущего поколения и средних веков, так и с полнокровной жизнью нации и ее культурными достижениями (литература и философия). Понятно, что достаточно смелые умы не находили удовлетворения в этой засушливой пустыне.

3. Новые философские, духовные, политические и церковно-политические тенденции особенно отчетливо проявлялись в деятельности многих католических государств и в первую очередь в Австрии, при правлении Иосифа II (§104), который в соответствие с занятой им сепаратной позицией по отношению к Церкви поддерживал духовных курфюрстов в их стремлении к церковной независимости.

В частности же можно отметить, сколь сильное выражение вышеназванные тенденции находили в практике католицизма, и особенно, сколь действенными (или корректными) были они у некоторых католических богословов.

4. а) Для того, чтобы дать верную оценку рассматриваемому здесь явлению, необходимо вспомнить профессора церковного права Трирского университета, а затем трирского викарного епископа Николая Гонтгейма († 1790г.) и его трактат «О Церкви и о законной власти Рима», опубликованный в 1763г. под псевдонимом Юстин Феброний (отсюда название разработанной им церковно-политической теории— фебронианизм). Гонтгейм был учеником историка Церкви, янсениста Ван Эспена († 1728г.) и, прожив большую часть жизни в Трире, он поддерживал тесные контакты с Францией, страной галликанизма и янсенизма. В своей книге он выступал защитником принципов, близких идеям галликанизма, и именно эта близость давала порой повод несправедливо упоминать Гонтгейма и его книгу в связи с радикальными и в некотором отношении сепаратистскими требованиями, выдвинутыми Эмсским конгрессом и конференцией епископов в Пистое в 1786г. На самом деле, его теория в большей мере отражала интересы Церкви, чем теория галликанизма, и поэтому была намного ценнее ее в религиозном смысле.

Наблюдая за тем, как Рим препятствовал установлению подлинных связей с новой наукой, Гонтгейм настаивал на обновлении Церкви в соответствии с духом времени. По его мнению, для такого обновления была необходима децентрализация Церкви и, следовательно, усиление национальных Церквей и их епископатов. В то же время следовало признать право государства на плодотворное вмешатель ство в дела Церкви, и тем самым способствовать церковному возрождению. Церковный сепаратизм Гонтгейма никоим образом не стремился к обязательному разрыву с Римом.

б) Давая богословскую оценку теории Феброния, следует особенно выделить в ней основную и бесспорную с догматической точки зрения идею о необходимости восстановления прежней епископской власти в том виде, в каком она была предначертана апостолами в Св. Писании и в основных канонах Церкви. Тогда еще движение епископализма не считалось еретическим; в определенном смысле оно стало таковым после осуждения его папой на I Ватиканском соборе. Но концепция, которую отстаивал Феброний, не имела ничего общего с принципиальным отрицанием папского примата. Уже в средние века стремление больших метрополий на Востоке и на Западе к независимости (Константинополь, Реймс, Милан, Гамбург, Бремен; подробнее об этом см. §§41 и 48), их своего рода «епископализм», противостоял все возраставшему влиянию Рима. На исходе эпохи средневековья епископализм был представлен самыми разными формами концилиаризма. Так, например, Тридентский собор закрепил средневековые догматы католицизма и подтвердил верховенство римского папы над церковными соборами. И лишь в движении галликанизма впервые можно наблюдать серьезные, хотя еще не совсем отчетливые антиримские тенденции: теперь власть папы признавалась ограниченной постановлениями соборов и согласием Церкви, а в церковном управлении папа считался ограниченным канонами и местными обычаями. Развитие именно этих тенденций привело к негласному смещению в 1690г. папы Александра VIII, в ответ на что Людовику XIV в 1693г. под давлением Иннокентия XII, сменившего Александра VIII на папском престоле, пришлось формально выступить с осуждением тезисов собора 1682г., известных под названием Declaratio Cleri Gallicani («Заявление галликанского духовенства»).

В XVIIIв. на почве застывшего государственного абсолютизма с его государственно-церковными амбициями возникает еще одна довольно мощная разновидность епископализма (курфюрсты-архиепископы!). Но даже в этом случае мы имеем дело лишь с относительной ересью, у Феброния же она отсутствует полностью.

5. Нетрудно представить, что могло бы произойти, если бы указанные Гонтгеймом тенденции развивались независимо от влияния Церкви. В эпоху расцвета государственного абсолютизма это окончательно подорвало бы церковное единство и полностью отдало бы разобщенных епископов, лишенных поддержки Рима, во власть светских правителей.

В 1764г. книга Гонтгейма была резко осуждена папской цензурой и сожжена в Риме. Сам же Гонтгейм, сначала отказывавшийся признать свое авторство, вследствие угроз Пия VI сделал это и хотя и отрекся от главных положений своего трактата, но в душе все же остался верен им. Идеи, высказанные Гонтгеймом, имели последствия, вовсе не соответствовавшие замыслу автора. Они очень кстати пришлись стремившимся к церковной независимости духовным курфюрстам (Майнц, Трир, Кёльн), которые, во-первых, проводили в своих землях реформы образования в духе Просвещения, а во-вторых, сообща (вместе с зальцбургским архиепископом в предварительном соглашении, подписанном в 1786г. на Эмсском конгрессе ) предъявили серьезные претензии папской курии, во многом утратившей свое прежнее влияние и прежний авторитет. Складывалась трагическая ситуация— ведь занятая курфюрстами сепаратистская позиция по отношению к Церкви выглядела очень опасной на фоне приближающего ся краха их столетнего господства. Трагизм ситуации усиливался еще и вследствие того, что папская курия, проявив крайнюю недальновидность, по просьбе баварского правительства высказалась в 1785г. за открытие в Мюнхене новой резиденции нунция. Духовные курфюрсты и архиепископ Зальцбургский, усмотрев в решении курии попытку посягнуть на их права, постановлениями Эмсского конгресса пытались предотвратить это. И хотя на конгрессе ни один из четырех архиепископов открыто не выступил против главенствующего положения Рима, но требования, выдвинутые ими, носили все же антипапский характер. Аналогичные решения конференции 1786г. в Пистое были потому столь решительно отвергнуты Римом, что в союзе епископов с государством (великий герцог тосканский Леопольд, позднее император Леопольд II) курия не без основания видела для себя большую опасность. На самом деле, «последователи» Феброния слишком мало значения придавали одной из его основополагающих идей об универсальном церковном союзе. На первый план в их концепции епископальной независимости, выхолощенной просветитель скими идеями, выступали церковно-государственные отношения. Ктому же следует признать и тот факт, что Рим, к сожалению, никак не откликался даже на позитивные начинания.

6. Лишь крах видимого государственно-экономического могущества епископов во Франции и Германии после проведения там всеобщей секуляризации заставил многих глубже задуматься об истинном значении Церкви. Поначалу независимость епископов, уже сильно ограниченная проведенной секуляризацией, подверглась дальнейшему ослаблению посредством конкордатов и I Ватиканского собора. Но вслед за развитием тенденции к централизации (вплоть до Пия XII, †1958г.) Рим, в лице папы Иоанна XXIII († 1963г.), выступил за новое усиление роли епископов и их Церкви. Таким образом был создан крепкий союз, члены которого имели возможность проявлять самостоятельную активность на всеобщее благо и в тесной связи с центральной властью.

7. В центре внимания Гонтгейма находится экуменическая идея, которая нашла свое выражение уже в самом названии его книги («написанная для того, чтобы способствовать воссоединению христиан, разделенных религией»). И хотя он, как недавно установлено (v. Aretin), не слишком разбирался в теории Лютера и в религии протестантизма, он не отдавал им никакого предпочтения. Он считал разделение религий вредным явлением как для Церкви, так и для нации и пытался, руководствуясь в большинстве своем правильными установками, всячески препятствовать этому. Гонтгейм был убежден, что и теперь еще в религии католицизма можно наблюдать негативные тенденции, которые делают невозможным достижение согласия с протестантизмом. Для того, чтобы как-то улучшить ситуацию и вернуть Церкви ее центральное место в государстве, он считал необходимым установление тесных контактов католической религии с новейшими достижениями науки, и поэтому выражал надежду, что наступит время, когда влияние римской курии будет ограничено, а национальные Церкви в различных странах, напротив, активизируются.

8. а) Бывают антирелигиозные периоды в истории, но не бывает периодов без религии. И в первую очередь это относится к католической Церкви. Проникнутая божественной истиной и святостью, она даже в самых неблагоприятных условиях способна пробудить в верующих глубокое религиозное чувство. Эпоха Просвещения лучшее тому доказательство.

Конечно, XVIIIв. никак нельзя назвать периодом церковно-религиозного расцвета. В сравнении с теми очевидными недостатками, о которых говорилось выше, имевшие место положительные явления были слишком незначительными. Деятельность монашеских орденов, и в первую очередь ордена иезуитов, постепенно сводилась на нет. Но хотя в сфере богословия был отчетливо заметен духовный упадок, все же нельзя забывать, что наряду с этим в то время мы имеем дело с отдельными выдающимися достижениями в области истории Церкви.

б) Необходимо принять во внимание следующее: величиной общецерковного масштаба является изо дня в день, из недели в неделю, регулярно на протяжении всего церковного года проводимая душепопечительная работа. Ее непреходящую ценность крайне трудно описать во всех подробностях. Но мы должны, как и в любом историческом анализе, также и для XVIII в. иметь в виду, что это попечение над душами продолжало осуществляться и оказывать свое воздействие.

в) При рассмотрении духовной атмосферы XVIIIв. необходимо отметить особую роль редемптористов («Общество Пресвятого Искупителя», 1732)¹⁸⁸, деятельность которых во главе с Альфонсо Лигуори (1696_1787) стала неоценимым источником утешения для народа. Влияние ордена, поначалу распространявшееся на Южную Италию и Церковное государство, постепенно охватывает всю Европу и проникает даже за океан. Необычайные достижения ордена имели тем большее значение, что удивительно точно отвечали религиозным нуждам общества— необходимо было преодолеть чрезмерную жесткость учения янсенистов путем проповеди божественного милосердия. Благодаря воспитанию нового поколения духовных отцов, Альфонс Лигуори для многих сделал вновь доступной Божию благодать. Критика его казуистической концепции морали не должна заслонять от нас истинного значения его писательского творчества (111 произведений, выдержавших за период до 1933г. 17125 изданий на различных языках!).

Если немецкая философская и общественная мысль (представители классициз ма и идеализма) еще в XVIIIв. предсказывала неизбежность всеобщего религиозного переворота¹⁸⁹, то и корни всеобщей католической реставрации, большой вклад в которую внес орден редемптористов в целом, и один из его членов-неитальянцев Клеменс Мария Хофбауэр в частности, следует искать в конце того же столетия (см. §112).

г) Для справедливой оценки эпохи Просвещения нужно помнить и то, что термины и понятия, которые сегодня кажутся нам абсолютно нехристианскими и некорректными в религиозном смысле (как, например, часто упоминавшиеся в то время «провидение» и «божество»), в XVIIIв. нередко заключали в себе истинно христианский смысл¹⁹⁰.

Даже сами богословы-просветители в Майнце, Трире, Бонне, Вюрцбурге и Ландсхуте не только громогласно полемизировали по поводу отдельных христианских понятий (целибат, монашество, праздники святых, почитание реликвий и латинская литургия), но при этом преследовали порой определенные цели, имевшие много общего с христианскими идеалами. В XVIIIв., в эпоху Просвещения, существовало целое направление в реформаторском богословии, которое с полным основанием можно было назвать католическим. Представи тели этого направления признавали в качестве основы богословия Библию и горячо отстаивали необходимость проповеди и семейного благочестия (переводы Библии); их споры о внешнем оформлении литургии имели своей целью сделать ее более понятной простому народу (попытки ввести в литургию народный язык). Свободный перевод псалмов на немецкий язык, сделанный Карлом Вессенбергом, и по сей день считается вершиной выражения истинно народной религиознос ти. В конце концов такая концепция христианства, несмотря на всю свою религиозную неполноценность и односторонность, из голой теории выросла в практическое движение милосердия.

Третья глава

Катастрофа и кризис