II. Филипп Нери

1. Исходным пунктом внутрикатолической реформы в Италии, как нам уже известно, было основание Ораториума, а также возникшего под его влиянием ордена театинцев (§86). Тот же неутомимый дух вдохновлял и Филиппа Нери, который поначалу привлек к себе сторонников благодаря упражнениям в благочестии в молитвенном зале одного из ораториумов. Но Филипп не только стоит у истоков обновления; за свой долгий век (1515_1595) он пережил пятнадцать пап и наблюдал несколько стадий глубокого церковно-религиозного преобразования в Европе и драматические перипетии борьбы, которая велась рядом с ним, в курии. И он принимал живое участие в процессе внутрицерковного реформирования, особенно в Риме.

В какой-то мере его образ действия противоположен образу действия ордена Игнатия Лойолы, с которым он поддерживал дружеские отношения. В лице Филиппа Нери неисчерпаемо многообразное в церковном смысле XVI столетие обретает еще одну новую грань. Есть большая доля истины в утверждении, что почти все устремления католицизма Нового времени были осуществлены орденом Игнатия Лойолы или благодаря ему. Но все же одна важная область душепопечи тельной работы является в этом смысле исключением. Мы говорим о тех силах, которые действовали скорее по свободной и личной инициативе, чем в качестве членов строгой организации, подчиняясь ее приказам. Программа и образ действия папства и ордена иезуитов как раз опирались на организацию. Ее роль была чрезвычайно важной. В хаотических бурях шестнадцатого и последующих столетий (т.е. в борьбе против национально-церковного и духовно-субъективистского сепаратизма) только жесткие формы и энергичная власть могли спасти жизнь. Но чтобы эта жизнь не закоснела, не застыла, ей оставалось выражать себя (разумеется, в рамках Церкви!) в более свободном, более подвижном благочестии, каковое в глазах многих обладало даже большей привлекательностью, чем строгое соблюдение дисциплины. Самым значительным представителем этого направления Контррефор мации в XVIв. был Филипп Нери. Его можно считать образцом свободы, которую дарует христианину католическая вера. Он обладал той притягательност ью, которая бывает свойственна святости, не разрушающей, но облагораживающей естественные человеческие черты характера и поступки. Его наследие также было воспринято французским семнадцатым столетием, которое без него невозможно ни представить, ни истолковать. Новейшая история Церкви не уделяла достаточного внимания тому духу, который нашел свое воплощение в личности Филиппа Нери, хотя именно он принес новые ростки в деяниях кардинала Ньюмана (§118).

2. а) Биография Нери весьма поучительна. Еще будучи мирянином и не имея ясного представления о предстоящем пути, Нери начинает обращаться к Господу. Свое истинное призвание он осознает с того момента, когда начинает ухаживать за больными. Исповедовать христианство означало для него творить дела милосердия. И он основывает соответствующее братство для паломников («Братство св. Троицы», 1548 г.). Только 36 лет отроду он принимает священство (1551г.), а затем вступает в одно неформальное братство, куда входило несколько священников; не имея устава, они совместно молились и поощряли друг друга творить богоугодные дела. Филипп сплачивает это содружество, но сознательно не пытается сделать общую связь более тесной.

б) Наконец (1564г.) он совершает главное дело своей жизни: основывает конгрегацию «Ораториум божественной любви». Обучение членов ораториума проходило в форме непринужденных бесед в узком кругу, как это было принято в гуманистической традиции devotio moderna (§86). Эта конгрегация, с 1574г. с общинной жизнью, утверждается в 1575г. Григорием XIII, не имеет обетов, и каждый дом остается самостоятельным. (После смерти Филиппа Нери члены ораториума никогда не избирали себе нового главу.) Все дисциплинар ные требования сводились к двум тезисам: «Хочешь, чтобы тебя слушались? Не приказывай слишком многого!» и «Наш единственный устав— любовь».

3. а) Такое свободное построение общинной жизни отнюдь не вело к поверхностному благочестию. Как для Игнатия и для всех святых, идеалом Филиппа было «сдерживать свою волю»¹⁵⁰. Для достижения этого идеала, чтобы упражняться в смирении, он назначал себе и другим членам ораториума порой несколько странные формы епитимий; они сближали его с Бедняком из Ассизи (которого тоже обзывали глупцом). И близость заключается не в странности этих форм, а в той прозрачной ясности сыновнего чувства к Богу, которое просвечивает в них. Смирение этого человека было исполнено мягкости и радости.

б) Филипп беспрекословно подчинялся Церкви; в определенном отношении он являл собой прямую противоположность Савонароле (§77), но, повторим, отнюдь не спорил с ним: он почитал Савонаролу как святого и опирался на его пример и его сочинения. Как и Савонарола, он был художником молитвы, но в отличие от пророческой язвительности флорентийца, проповедь Нери была проникнута мистической нежностью и жаром, который иногда доводил его до полного изнеможения¹⁵¹. Торжественная месса стала для него таинственным источником обновления ¹⁵², во время литургии он каждый раз испытывал прилив любви к Богу: «Имею желание разрешиться и быть со Христом» (Флп I, 23). Однако всякая мечтатель ность была ему чужда.

в) В его высокодуховной аскезе сказывалась одна очень привлекательная для современного человека черта: Филипп считал, что аскеза не имеет ничего общего с телесной грязью, и содержал свое тело в чистоте.— Но значительно большее значение для будущего имел его метод индивидуального подхода в пастырском служении: и здесь он также отвергал жесткую систему.

4. Поистине гениальная внутренняя свобода Филиппа Нери обнаруживает всю свою значимость только в исторической перспективе. Речь шла о сохранении Церкви. Строгие постановления Тридентского собора и беспощадная твердость Павла IV были, так сказать, официальными экспонентами столетия. В то время, да и позже могло казаться, что только орден иезуитов владеет правильным методом работы по спасению Церкви. Но какой пробел возник бы в католическом самопреобразовании, не будь Филиппа с его совершенно другим подходом к душепопечительной деятельности. Лютер осудил и отверг налагаемые Церковью узы как иудейские и ветхозаветные; он противопоставил им идеал индивидуальной свободы христианина. Но Филипп, как некогда Франциск, явил миру впечатляющее доказатель ство того, что самая тесная связь с Церковью, в частности с папством (Нери поддерживал близкие контакты с Григорием XIII, с Григорием XIV и Климентом VIII), не лишает человека ни личной свободы, ни возможности осуществлять свое пастырское служение; эта связь даже может сделать служение более плодотворным. И снова мы видим, как покорность и преданность Церкви идут рука об руку с импонирующим чувством свободы. Как Бернард Клервоский в XIIв. не боялся открыто высказывать свое мнение Евгению III, так и Филипп отваживался призывать к смирению высшего руководителя Церкви (Климента VIII), более того, он направил ему мягко сформулированный приказ соответствующего содержания.

Филипп был лишен всякой расчетливости и всякого стремления к власти. Он никогда не оказывал давления, но пользовался всеобщей симпатией. Его твердость не была упрямством. Его стойкость казалась самой понятной и естественной вещью на свете. Его с поразительной доверчивостью называли «добрым Пиппо», но, находясь рядом с ним, люди испытывали стремление стать лучше.

5. Филипп Нери был энтузиастом изучения христианских древностей Рима и истории Церкви. Он основал знаменитую библиотеку Валличельяна, был одним из первых любителей катакомб (где проводил целые ночи в молитве и приобрел опыт внутреннего созерцания). Его ученик Антонио Бозио († 1629г.) стал первым ученым исследовате лем катакомб. Готовясь к докладам в ораториуме, Чезаре Бароний (1538_1607), будущий кардинал и префект Ватиканской библиотеки, собрал материал, пригодившийся ему позднее при написании эпохального труда по истории христианской Церкви («Annales ecclesiastici»), доведенной до 1198г. (этот труд был задуман как опровержение протестантских «Магдебургских центурий» Флация Иллирика); и Филипп Нери был тем человеком, кто каждый раз побуждал отчаявшегося автора продолжать осуществление своего грандиозного замысла. В смысле своего значения для внутренней реформы Церкви оба этих сочинения были великими свершениями. Здесь лозунг Возрождения «назад к истокам!» обрел свое христианское воплощение. Перед глазами читателей снова возникли первые героические времена Церкви. Знаменитый продолжатель труда Барония Одерих Райнальд († 1671г.) также был ораторианцем.— Музыкальные представления в ораториумах св. Филиппа дали толчок к возникновению жанра музыкальной «оратории» (Палестрина был одним из сподвижников святого).

Ораториумы стали учреждаться по всей Европе, в Южной Америке и на Цейлоне, но в соответствии со своей внутренней структурой они всегда были небольшими по составу (pusillus grex [малое стадо]). Огромная притягательность ораториев обнаружилась только в XIXв., когда в Англии их обновил Ньюман.

6. В следующем столетии ораториум возникает и во Франции. Он был учрежден в 1611г. в Париже молодым, но духовно зрелым и весьма решительным священником Пьером де Берюлем († 1629г.). Его внутреннее обращение было плодом упражнений, к которым он был приобщен в иезуитской школе. Он включил в свою жизненную программу борьбу с кальвинизмом и прославился как поразительно талантливый проповедник и духовник. Его духовное влияние сказалось на многих семинариях и коллегиях, основанных французским ораториумом. Этот ораториум также не налагал никакого обета на своих членов, но подчинялся жесткому центральному руководству. Во главе стоял генерал и генеральное собрание. Французский ораториум быстро распространил свое влияние сначала в стране, а постепенно и за ее пределами.

В конце XVII и вплоть до середины XVIIIв. французская община переживала тяжелый кризис, связанный с влиянием янсенизма на некоторую часть ее членов. Она была распущена незадолго до революции и дважды учреждалась заново— в 1864 и 1925г.