5. «Субъект-объектный» подход в миграционных исследованиях.

Дж. Госс и Б. Линдквист в своих исследованиях исходят из того, что на процесс миграции, оказывают воздействие многосоставные объединения индивидов, ассоциаций и организаций, посредством которых социальное действие всех этих агентов и их взаимодействие друг с другом распространяется во времени и пространстве. Они указывают, что «...в рамках того или иного общественного института индивиды действуют стратегическим образом — чтобы продвинуть свои интересы. Однако возможности так действовать у них разные, зависят от различий в степени доступа к ресурсам и осведомленности в правилах, а это, в свою очередь, может отчасти определяться тем положением, которые люди занимают в рамках других общественных институтов»¹. Концептуальные взгляды этих ученых восходят к теории структурирования английского теоретика Э. Гидденса, который попытался преодолеть дихотомию двух наиболее распространенных аналитических подходов (в английском языке они передаются словосочетаниями agent-centered approach и structure-centered approach, которые в русском переводе могут быть отождествлены с субъектным и объектным подходами).

В центре внимания теории структурирования Э. Гидденса находится процесс, посредством которого структуры общества делают возможным социальное действие индивида и который, в то же время, сам воспроизводится в ходе этого действия. Он ивлекает внимание к тому, насколько в социальной практике важна роль и осмысленно действующих, способных к рефлексии субъектов, и власти, устанавливающей, по каким правилам и за счет каких ресурсов будет осуществляться действие. Э. Гидденс не рассматривает структуру как нечто обязательно внешнее по отношению к индивидуальному или коллективному агенту действия и как нечто, непременно стесняющее это действие. Напротив, он полагает, что структуры и сдерживают действие, и делают его возможным, а мы как индивиды в нашей повседневной жизни сами создаем, переделываем и преобразовываем эти структуры. Причем, хотя знание и власть распределены в обществе неравномерно, даже самый на вид беспомощный человек в состоянии мобилизовать некоторые ресурсы и закрепить за собой некое подконтрольное ему «пространство»¹.

На этой теоретической основе Дж. Госс и Б. Линдквист предприняли попытку создать новую миграционную теорию, которая бы могла устранить противоборство двух подходов. Однако некоторые исследователи говорят о призрачности подобной надежды. Так, например, Д. Лейдер считает, что предложенное Гидденсом решение проблемы все-таки отдает пальму первенства агентам и что внешние ограничители, конечно, «зависимы от людей, но обладают и собственными свойствами, не сводимыми к людям или к тем мотивам и соображениям, которыми люди объясняют свое поведение»². Вернее было бы признать, что как бы сильно различные области социального ни были перемешаны и взаимозависимы, они обладают различающимися характеристиками, а «в человеческой деятельности результируется двойное влияние внешних (макро) и внутренних (микро) факторов». Но, несмотря на существенные аналитические различия между «структурами» и «агентами», в реальной жизни они тесно переплетены друг с другом.

Сходным образом критикуется и классификация миграций русскоязычных, возвращающихся в Россию, в категориях добровольной или недобровольной миграции. Само это различие поддерживается в ходе научной дискуссии, а также потому, что в его сохранении и политически, и экономически заинтересованы силы, устанавливающие миграционный режим. В случае с постсоветскими мигрантами ясно, что они не только самостоятельно принимают решения о степени их взаимодействия со структурами миграционного режима, но еще и используют эти структуры, где это возможно, к своей собственной выгоде. Определения беженцев и вынужденных переселенцев, установленные официально при становлении миграционного режима и получившие распространение в принимающем обществе, в значительной мере сформировали самовосприятие мигрантов и их представления о жизни до переселения. Они же оказали воздействие на интеграцию мигрантов в новых местах проживания.

А. Ричмонд предложил трактовку процесса принятия решения о миграции как некоего пространства. Это пространство между рациональным упреждающим выбором тех, кто ищет лучшего для себя и своих семей, но также заблаговременно старается избегнуть грядущих политических конфликтов и экономических невзгод; и спонтанной реакцией людей, реагирующих не только на прямые преследования или насилие, но и на войну, голод, экономический крах и экологическую катастрофу³.

Таким образом, в современных западных и отечественных исследованиях присутствует большое разнообразие подходов к исследованию, оценке и прогнозированию миграций населения. Сложность данного процесса ориентирует современных исследователей на необходимость применения комплексного подхода, что позволяет учесть разнообразные проявления и последствия миграции, как для самих мигрантов, так и для тех государств, по территории которых проходят миграционные потоки.