Возникновение и прекращение паники.

В наиболее типичных случаях паника развивается как следствие шокирующего стимула. Будучи воспринят, этот стимул прерывает предшествовавшее поведение и, как это часто бывает, приостанавливает действия, ранее совершавшиеся людьми. Для того чтобы привести к панике, стимул должен быть либо достаточно интенсивным, либо длительным, либо повторяющимся; он также должен вызывать сосредоточение внимания на себе и реакцию страха. Первичная реакция на такой стимул — потрясение и восприятие ситуации как кризисной. Далее потрясение переходит в замешательство, т. е. в индивидуальные и неупорядоченные попытки интерпретировать событие в рамках личного опыта или путем лихорадочного

припоминания аналогичных ситуаций из косвенного опыта. Когда необходимость быстрой интерпретации стимула . становится острой и требует немедленных действий, ощущение остроты часто мешает логическому осмыслению кризисной ситуации и вызывает страх. Первоначальная реакция страха обычно сопровождается криком, плачем, возбужденными движениями. Если на этом этапе первоначальная реакция страха не будет подавлена решительной командой, реакция будет нарастать. Далее нарастание идет по циркулярной реакции: страх одних отражается другими, что, в свою очередь, усиливает страх первых. Усиливающийся страх служит быстрому уменьшению уверенности в способности присутствующих коллективно противодействовать кризисной ситуации и создает смутное ощущение обреченности. Завершается этот процесс действиями, которые кажутся участникам панического поведения спасительными.

Панику обычно характеризуют как индивидуалистическое и эгоцентрическое поведение. Это суждение справедливо в том смысле, что целью такого поведения служит попытка личного спасения, которая не укладывается в признанные нормы и обычаи. Однако паника — это одновременно и групповое поведение, поскольку при ее возникновении осуществляют свое действие механизмы циркулярной реакции, внушения и психического заражения — характерные признаки многих видов стихийного группового поведения.

Окончание панического поведения уже не групповой процесс: паника заканчивается по мере выхода отдельных индивидов из группового бегства. Но паническое поведение не обязательно завершается с окончанием бегства от опасности. Обычные следствия паники — либо усталость и оцепенение, либо состояние крайней встревоженности, возбудимости и готовности к агрессивным действиям; реже — вторичное проявление паники.

Это развитие и завершение цикла панического поведения должно быть дополнено двумя моментами. Первый заключается в том, что если интенсивность первоначального стимула очень велика, то всех предыдущих этапов возникновения паники, ведущих к бегству от опасности, может не быть, бегство в этом случае может стать непосредственной индивидуальной реакцией на стимул. Второй момент сводится к тому, что словесное обозначение пугающего стимула в условиях его ожидания может вызвать реакцию страха и привести к панике еще до реального его появления. Так иногда реагировали на полях первой мировой войны солдаты на крик «Газы!».

При анализе каждого конкретного случая панического поведения следует принимать во внимание и ряд специфических факторов: общую атмосферу, в которой происходят события (степень социальной напряженности в первую очередь), конкретную ситуацию, характер происшедшего события и степень угрозы, которую оно несет, глубину и объективность информации об этой угрозе, общую моральную и психическую стойкость участников поведения и первое движение людей сразу же после получения информации об опасности.

Большое значение имеет, в частности, характер первого движения. Те несколько мгновений сразу же после того, как стало очевидным то, что в театре появился дым, или то, что с кораблем не все в порядке, или прошел первый удар землетрясения, или упала первая бомба, составляют «психологический момент» для проявления реакций, которым будут подражать. На протяжении этих нескольких мгновений внимание всех участников оказывается сосредоточенным на вновь возникшем обстоятельстве; все готовы, к действиям и выжидают какой-то момент времени дальнейшего развития событий. Именно в этот момент должно быть проявлено руководство, вносящее элемент организации и рационализма (например, властная команда «Всем стоять на месте!» или «Ложись!»). Первый, кто исполнит эту команду, становится образцом для подражания.

Важным является вопрос о предотвращении и прекращении паники, если она уже началась. Способы предотвращения и прекращения паники столь же многообразны, как и причины, порождающие панику.

Одним из основных методов считается организация эффективного руководства в сочетании с созданием доверия к этому руководству. Не менее важно для предотвращения паники знание членами группы своих функциональных обязанностей и знание обстановки, поскольку неизвестность всегда порождает неуверенность, а с ее появлением предотвращение паники становится более трудным делом.

Предотвращение или сведение к минимуму физического ослабления рассматривается как один из самых надежных способов уменьшения вероятности возникновения паники. Способом предотвращения могущей возникнуть паники является также отвлечение внимания участников от возможного источника страха и, следовательно, разрядка или хотя бы снижение эмоционального напряжения.

Каждый из перечисленных способов лишь содействует предотвращению паники, но не может быть применен для ее прекращения. Остановить уже начавшуюся панику может лишь преднамеренное и весьма интенсивное действие. Так, неоднократно и успешно применялся при театральных пожарах прием исполнения национального гимна. Мечущиеся в панике люди останавливались на мгновение, которое было необходимо для установления контакта с ними и начала руководства.

Аналогичным образом удавалось остановить паническое поведение хоровым пением хорошо известной всем участникам песни: коллективное пение привлекало к себе внимание, прекращало распад объединения людей на асоциальные индивиды, возвращало их к мысли о возможной рациональной кооперации. Этот прием неоднократно применялся участниками американского движения за гражданские права для негров в ситуациях применения полицией и национальной гвардией оружия против мирных демонстрантов. Песня «Мы победим!», исполняемая подвергнувшимися нападению участниками выступления, стала своеобразным средством против паники.

Мероприятия с участием больших групп людей, которые проводят компартии в капиталистических странах, нередко предусматривают организацию специальной системы руководства на случай возникновения паники. Такая система обычно включает размещение в массе специально проинструктированных работников, умеющих выполнять команды и не поддающихся панике, средства звуковещательной техники для немедленного — в случае необходимости — восполнения дефицита нужной информации и, если возможно, средства воспроизведения ритмичной музыки или популярной хоровой песни.

Стихийное поведение не исчерпывается описанными выше формами. Его проявления многообразны, его масштабы и уровни различны. Оно может затрагивать большие контактные группы, но может распространяться и в среде людей, лишенных прямого контакта и соединенных лишь опосредованной информационной связью. Поддержание каналов официальной коммуникации, доставляющих людям достоверную информацию, служит надежной гарантией против всякой стихийности в массовом поведении. Важно при этом точно учитывать информационные нужды тех, кому адресуется поток сообщений.

САМОЙЛЕНКО Е.Н.

СОЦИОЛОГИЯ (ОСНОВЫ СОЦИОЛОГИИ

ТРУДОВОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ

1. Социальное взаимодействие как фундамент

общественной жизни

Один из основателей социологии Макс Вебер (1864— 1920) определил социологию как науку, изучающую социальное действие, под которым он понимал любое действие, ориентированное на мотивы других людей. Оно обладает двумя обязательными чертами: осознанная мотивация и ориентация на других (ожидание). Без первой нельзя говорить о нем как о действии, без второй - называть его социальным [7, с.264].

Почему социологу необходимо изучать мотивы? Вебер полагал, что без учета мотивов социология не в состоянии установить причинные связи, которые только и позволяют создать крупномасштабную и объективную картину социального процесса. Семья, нация, государство и армия, в отличие от человека, не имеют живого организма, значит, не обладают мышлением, волей и мотивами. Нельзя говорить о “коллективном сознании” или “воле государства” как о реальных вещах, Хотя в метафорическом можно. Конечно, это не значит, что их нельзя или не следует изучать. Напротив, еще как необходимо, но иначе, чем отдельного индивида.

Мотивация - субъективно подразумеваемый смысл действия. Социальным выступает только такое действие, которое понятно другим людям. Но может ли быть понятным другим такое действие, которое непонятно самому субъекту? Нет, понятным может быть только осмысленное действие, т. е. направленное на ясную цель и использующее средства, которые вы признаете соответствующими этом целям [7, с.266].

Итак, сделаем первый вывод: стремясь познать общество, социолог, по мнению крупнейшего авторитета М. Вебера, должен начинать с индивида. Но изучать не его душу и эмоции, а совершаемые им действия. Их следует считать социальными только и если только они имеют осознанную цель и мотивацию.

Поведение, обладающее указанными критериями, называется целерациональным. Для его понимания нет надобности обращаться к психологии и говорить о душе", чувствах или аффектах.

Оно - основной тип в классификации социальных действий М. Вебера. Возьмем целерациональное действие за эталон и будем, сравнивать с ним все другие действия людей, а их - великое множество. Получим шкалу, построенную на принципе сравнения всякого действия с целерациональным. По мере убывания рациональности поступки становятся все менее понятными, цели - ясными, а средства - определенными. В конце шкалы мы обнаружим иррациональное действие, совершаемое вопреки здравому смыслу и собственным интересам. Назовем ero действием с отрицательной целью. Оно выпадает из поля зрения социологии, хотя остается объектом психоанализа. По соседству примостилось аффективное действие, у которого вообще нет цели. Оно совершается при сильном раздражении, вспышке гнева, стрессе или агрессии. Им занимается традиционная психология.

В жизни немало ситуаций, когда человек явными действиями маскирует неявные цели. Иначе говоря, обманывает, ловчит. Можно ли и такие действия назвать целерациональными? Должен ли их изучать социолог? Конечно, да, отвечает Вебер. Если индивид ясно осознает свою цель, но стремится скрыть ее, то это несложно понять. Подобная ситуация попадает под схему целенаправленного действия. Понять смысл действия значит понять самого действующего [7, с.269].

Середину веберовской шкалы занимают ценностно-рациональные и традиционные действия.

Традиционные действия - это действия, совершаемые автоматически, в силу привычки. Ежедневно мы чистим зубы, одеваемся, совершаем множество других привычных действий, над смыслом которых даже не задумываемся. Лишь в том случае, если возникло затруднение и мы не можем определить, например, какого цвета рубашку надеть на сей раз, автоматизм разрушается, и мы задумываемся. А это означает, что мы совершаем социальное действие.

Ценностно-рациональное действие основано на сознательной вере в то, что наш поступок имеет эстетическую, этическую, религиозную или какую-либо иную ценность. Оно не должно быть ориентировано на успех или выгоду. Ценностно-рациональное действие бескорыстно. В самом деле, когда мы ставим цель, допустим, получение прибыли, то ожидаем достичь успеха. Но ценностно-рационально поступает только тот, кто, не считаясь с предвиденными последствиями, действует в соответствии со своими убеждениями и выполняет то, что требует от него долг, достоинство, красота, честь либо религиозные принципы.

У такого действия, в сопоставлении с целерациональным, нет цели, результата, успеха, но есть мотив, смысл, средства, ориентация на других. У аффективного и традиционного действия нет цели, результата, успеха, мотива, смысла и ориентации на других. Иначе говоря, два последних типа действия лишены признаков социального действия.

В силу этого Вебер считал: только целе- и ценностно-рациональное действие суть социальные действия. Напротив, традиционное и аффективное действия к ним не относятся.

Конечно, реально протекающее поведение людей ориентировано не на один, а на несколько типов действия. В нем сочетаются, в разной пропорции, элементы традиционного, аффективного, целе- и ценностно- рационального действий.

Итак, сделаем второй вывод о типологии социального действия М. Вебера. Она включает четыре типа: целе-рациональное, ценностно-рациональное, традиционное и аффективное. Только первые два должна изучать социология. Все типы действий расположены снизу вверх по степени возрастания рациональности.

В повседневной жизни мы то и дело совершаем множество элементарных актов социального взаимодействия, даже не подозревая о том. Встречаясь, мы здороваемся за руку и говорим приветствие, входя в автобус, пропускаем вперед женщин, детей и пожилых людей. Все это - акты социального взаимодействия. Оно складывается из отдельных социальных действий.

В социологии принят специальный термин, обозначающий социальное взаимодействие - интеракция. Однако далеко не все, что мы делаем во взаимосвязи с другими людьми, относится к социальному взаимодействию. Если автомобиль сбил прохожего, то это обычное дорожно-транспортное происшествие. Но оно становится социальным взаимодействием, когда водитель и пешеход, разбирая происшедшее, отстаивают каждый свои интересы как представители двух больших социальных грипп. Водитель настаивает на том, что дороги построены для автомобилей, и пешеход не имеет права переходить, где заблагорассудится. Пешеход, напротив, убежден в том, что главное лицо в городе - он, а не водитель, и города созданы для людей, но не машин.

В данном случае водитель и пешеход обозначают социальные статусы. У каждого из них свой круг прав и обязанностей. Выполняя роль водителя и пешехода, двое мужчин выясняют не личные отношения, основанные на симпатии или антипатии, а вступают в социальные отношения, ведут себя как обладатели социальных статусов, которые определены обществом. Общаясь между собой, они рассказывают не о семейных делах, погоде или видах на урожай. Содержанием их беседы выступают социальные символы и значения предназначение такого территориального поселения, как город, нормы перехода проезжей части, приоритеты человека и автомобиля и т. п. Выделенные курсивом понятия составляют атрибуты социального взаимодействия. Оно, как и социальное действие, встречается повсюду. Но это не значит, что оно подменяет собой все другие виды взаимодействия людей.

Итак, сделаем вывод: социальное, взаимодействие складывается из отдельных актов, называемых социальными действиями, и включает статусы (круг прав и обязанностей), роли, социальные отношения, символы и значения.

Взаимодействие - двунаправленный процесс обмена действиями между двумя или более индивидами. Стало быть, действие всего лишь однонаправленное взаимодействие.

Действие можно подразделить на четыре вида:

• физическое действие, например пощечина, передача книги, запись на бумаге;

• вербальное, или словесное, действие, например, оскорбление, выражение приветствия “здравствуйте”;

• жесты как разновидность действия: улыбка, поднятый палец, рукопожатие;

• мысленное действие выражается только во внутренней речи.

Из четырех видов действия три первых относятся к внешним, а четвертое к внутреннему. Примеры, подкрепляющие каждый вид действия, соответствуют критериям социальных действий М. Вебера: они осмыслены, мотивированы, ориентированы на другого. Социальное взаимодействие включает первые три и не включает четвертый вид действия (никто, кроме телепатов, не взаимодействовал при помощи прямой передачи мыслей). В результате мы получаем первую типологию социального взаимодействия (по видам):

• физическое;

• вербальное;

• жестовое.

Основные формы взаимодействия:

• кооперация - сотрудничество нескольких индивидов (групп) ради решения общей задачи;

• конкуренция – индивидуальная или групповая борьба за обладание дефицитными ценностями;

• конфликт – скрытое или открытое столкновение конкурирующих сторон.