Декарт - шаню 89

Эгмонд, 31 марта 1649 s.

Сударь, на сей раз я обременю Вас, если только это Вам не будет неприятно, чтением сразу двух моих писем; я решил, что Вы, быть может, пожелаете показать одно из них королеве, и потому утаил от нее то, что, по моему мнению, ей нет необходимости видеть, поскольку мне очень трудно решиться на это путешествие ⁹⁰, которое я сам не мог бы представить. Не то чтобы у меня не было сильного желания услужить этой государыне; я весьма доверяю Вашим словам, а Вы мне представили ее ум и нравы столь достойными моего величайшего восхищения и уважения, что, даже если бы она не занимала такого высокого положения и была по своему рождению обычным человеком, я, если бы только мог надеяться, что мое путешествие принесет ей пользу, предпринял бы поездку еще более длинную и трудную, нежели в Швецию, дабы иметь честь предложить ей все, чем я могу содействовать удовлетворению ее желания. Однако опыт научил меня, что даже среди людей весьма здравого ума, обладающих высокой жаждой познания, находятся лишь очень немногие, кто может позволить себе потратить досуг на то, чтобы вникнуть в мои мысли; тем более я не склонен надеяться на это со стороны королевы, имеющей несчетное число других занятий. Я знаю также по опыту, что хотя мои мнения поначалу поражают

==576

людей благодаря их сильному отличию от общераспространенных, тем не менее после того, как их усвоят, их находят столь простыми и до такой степени соответствующими здравому смыслу, что перестают ими восхищаться и придавать им значение, ибо природа людей такова, что они чтут лишь те вещи, коими они восхищаются и коими никак не владеют. Например, хотя здоровье — величайшее из наших благ, относящихся к телу, мы, однако, менее всего о нем думаем и ниже всего ценим. Знание истины подобно здоровью тела: коль скоро мы им владеем, мы перестаем о нем думать. И хотя я ничего более так не желаю, как откровенно и безвозмездно передавать каждому желающему то немногое, что, как я полагаю, я знаю, я почти не встречаю больше людей, которые удосужились бы перенять мои знания. В то же время я вижу, что те, кто похваляется владением какими-то секретами — например, в области химии или же в судебной астрологии,— никогда, какими бы они ни были невежественными и наглыми, не испытывают недостатка в любопытных, которые за дорогую плату покупают все их обманы.

В конце концов, мне кажется, что судьба ревниво относится к тому, что я никогда не возлагал на нее никаких надежд и стремился вести свою жизнь таким образом, чтобы судьба не имела над ней никакой власти: ведь она не упускает случая причинить мне вред, когда ей представляется к этому хоть малейший повод. Я испытал ее во всех трех путешествиях, проделанных мной во Францию после моего отбытия в страну, где я сейчас нахожусь ⁹¹, и особенно во время последнего из них, совершенного по воле короля. Ведь, дабы побудить меня к этому путешествию, мне слали пергаментные грамоты, превосходно скрепленные печатью, содержавшие высокие похвалы, которых я вовсе не заслуживал, и приличное денежное вознаграждение. Более того, в частных письмах лиц, пересылавших мне послания короля, содержались обещания еще более высоких наград тотчас же по моем прибытии. Но стоило мне только появиться на месте, как внезапно возникшие препятствия привели к тому, что вместо всего обещанного я столкнулся с тем, что одного из близких мне людей заставили оплатить доставку писем, которые мне посылались, и я же должен был вернуть ему эти деньги: получилось, что я приехал в Париж лишь затем, чтобы купить кусок пергамента — самый дорогой и бесполезный, какой только когда-либо попадал в мои руки⁹². Правда, все это меня мало заботит; я отнес это за счет досадного

19 Р. Декарт, т. 2                             

==577

поворота в государственных делах и был бы вполне удовлетворен, если бы видел, что путешествие мое может принести какую-то пользу тем, кто меня пригласил. Но что уж совсем не пришлось мне по вкусу, так это явное нежелание всех этих господ познакомиться через меня с чемнибудь иным, кроме моей физиономии; из этого я заключил, что единственным их желанием было привлечь меня во Францию напоказ, в качестве некоеге раритета — то ли слона, то ли пантеры, а вовсе не потому, что я мог бы принести какую-то пользу.

Я не предполагаю ничего подобного относительно места, где Вы находитесь; однако неудачный исход всех путешествий, кои я предпринимал в течение двадцати лет, заставляет меня опасаться, что на долю этой предстоящей поездки остается лишь встреча в пути с ворами, которые меня ограбят, или же кораблекрушение, которое лишит меня жизни. Однако это меня не удержит, если Вы считаете, что Ваша несравненная королева по-прежнему желает исследовать мои мысли и что у нее для этого есть досуг; я буду счастлив оказать ей такую услугу. Но если это не так и ею владело попросту любопытство, которое в настоящий момент прошло, я умоляю и заклинаю Вас сделать, не вызывая ее неудовольствия, так, чтобы я мог считать себя свободным от этой поездки; я останусь на всю жизнь обязанным Вам и проч.

ДЕКАРТ — МОРУ  ⁹³

\Эгмонд}, 15 апреля J649 е.

ЗНАМЕНИТЕЙШЕМУ И УЧЕНЕЙШЕМУ ГОСПОДИНУ ГЕНРИХУ МОРУ ОТ РЕНЕ ДЕКАРТА

ОТВЕТ

Знаменитейший муж! Я получил твое письмо, датированное 5 марта, как раз в то время, когда был раздираем на части таким множеством других дел, что передо мной стоял выбор — либо немедленно тебе ответить, либо отложить свой ответ на много недель. Однако победило стремление поспешить с ответом, ибо я предпочитаю показаться неискусным, нежели нелюбезным.

К ПЕРВЫМ ВОЗРАЖЕНИЯМ

Некоторые свойства главнее другихи т. д. Способность чувствовать у чувствующей вещи представляется мне всего лишь внешним наименованием. Кроме того, она не адекват-

==578

на вещи: ведь в области наших чувств она не соответствует тончайшим частицам материи; если же отнести ее к другим, воображаемым, чувствам, какие, по твоему мнению, могут быть созданы Богом, то, возможно, она будет соответствовать чувствам ангелов и душ: ведь мне не легче представить себе столь утонченные нервы, чтобы их могли привести в движение самые мелкие частицы материи, нежели вообразить некую способность, посредством которой наш ум мог бы непосредственно ощущать другие умы, или воспринимать их. И наоборот, хотя мы с легкостью постигаем взаимозаменяемость частей пространства, я, по-видимому, прекрасно постигаю пространство, хотя вовсе не помышляю при этом о взаимозаменяемости частей. Ты можешь допустить это с еще большим правом, нежели я, поскольку воспринимаешь протяженность как присущую Богу, а между тем ты не допускаешь у Бога частей.

Пока еще не доказано, что осязаемость или непроницаемость — это состояния, присущие именно протяженной субстанции.

Если ты воспринимаешь протяженность через свойство взаимозаменяемости частей, ты, по-видимому, не можешь отрицать, что каждая часть пространства осязает другие, соседние; эта осязаемость есть истинное свойство, внутр&нне присущее вещи, а не то, которое именуется чувственным осязанием.

Нельзя также постичь, что одна часть протяженной вещи проникает другую, равную ей, не постигая одновременно, что тем самым устраняется, или уничтожается, срединная часть этой протяженности; а ведь в то, что уничтожается, не может проникать нечто другое; таким образом, на мой взгляд, доказывается, что непроницаемость причастна сущности пространства, но не какой-либо извещей.

Я утверждаю, что существует иная протяженность, равным образом истинная.

Итак, мы наконец пришли к согласию по существу; остается вопрос о названии — можно ли именовать эту последнюю протяженность равно истинной. Что до меня, то я не постигаю ни у Бога, ни у ангела, ни у нашего ума субстанциальной протяженности, но одну только потенциальную, а именно такую, при которой ангел может простирать свою потенцию то на большую, то на меньшую часть телесной субстанции; ибо, если бы не существовало никакого тела, я не мог бы также постичь никакого пространства, коему ангел или Бог был бы сопротяжен. Если же кто приписывает субстанциальность протяженности, существующей

19*                                                    

==579

только потенциально, я отношу это за счет предрассудка, согласно которому всякая субстанция, в том числе и сам Бог, считается представимой.

К ПОСЛЕДУЮЩИМ ВОЗРАЖЕНИЯМ

Одни части пустого пространства поглощают другие и т. д.

Я повторяю здесь, что, если бы они поглощались, срединная часть пространства устранялась бы и переставала существовать; а в то, что перестает быть, другое не проникает; следовательно, надо допустить непроницаемость всего пространства.

Это межмировое пространство(inter mundium)имело бы свою длительностьи т. д.

Я полагаю, что в представлении о какой-то длительности, вклинивающейся между моментом разрушения прежнего мира и моментом сотворения нового, заключено противоречие. Ибо, если мы эту длительность отнесем к последовательному ряду божественных мыслей или к чему-то подобному, это будет заблуждением интеллекта, а не истинным восприятием какой-либо вещи.

На то, что за сим следует, я уже ответил, заметив, что протяженность, приписываемая бестелесным вещам, всего лишь потенциальна, но не субстанциальна; упомянутая потенция, будучи только модусом вещи, коей она приписывается, по удалении протяженности, с которой она сосуществует, не может восприниматься как протяженная.

К ПРЕДПОСЛЕДНИМ ВОЗРАЖЕНИЯМ

Бог положительно [реально] бесконечен, т. е. присутствует всюду,и т. д.

Я не допускаю этого всюду.По-видимому, ты усматриваешь здесь бесконечность Бога в том, что он существует повсюду; с этим твоим мнением я не согласен, но полагаю, что Бог присутствует повсюду с точки зрения своего могущества, а с точки зрения своей сущности не имеет совершенно никакого отношения к месту. Но поскольку в Боге не различаются могущество (potentia) и сущность (essentia), я полагаю, что в подобных вопросах уместнее, нежели о Боге, рассуждать о нашем уме или об ангелах, как о вещах, более доступных нашему восприятию.

Все последующие затруднения, как мне представляется, возникают из предрассудка, согласно которому мы чересчур привыкли представлять себе протяженными любые

==580

субстанции, даже те, кои мы признаем бестелесными, и непомерно много рассуждать о мыслимых сущностях, приписывая при этом свойства сущности или вещи не-сущему. Но уместно будет припомнить, что у небытия не может быть никаких истинных атрибутов и относительно него не может быть никакой речи о части и целом, о субъекте, характерном признаке и т. д. Таким образом, тыправильно заключаешь, что, когда логика рассматривает сущности,наш ум играет со своими собственными тенями.

Было бы вполне достаточно определенного и конечного числа стадиеви т. д.

Моему понятию о мире противоречит приписывание ему какой-то границы (terminum), a y меня нет иной меры вещей, кои я должен принять либо отвергнуть, нежели мое собственное восприятие. Поэтому я говорю, что мир неограничен (indeterminatum) или беспределен (indefinitum),— ибо я не усматриваю его границ; но я не осмеливаюсь называть его бесконечным (infinitum), поскольку я воспринимаю Бога большим, нежели мир — не с точки зрения протяженности, ибо я не постигаю у Бога, как я часто указывал, протяженности в собственном смысле слова, но с точки зрения совершенства.

К ПОСЛЕДНИМ ВОЗРАЖЕНИЯМ

Если ты выполнишь это свое обещание,и т. д.

Я не уверен, что продолжение моей «Философии» ⁹⁴когда-либо выйдет в свет, поскольку это зависит от многочисленных экспериментов, а я не знаю, буду ли я располагать когда-либо средствами для их выполнения; однако я надеюсь нынешним летом издать краткий трактат об аффектах⁹⁵, из коего станет ясным, почему я считаю, что в нас самих все движения наших членов, сопровождающие наши аффекты, производятся не душою, но исключительно механизмом тела.

Что же касается того обстоятельства, что собаки выражают согласие вилянием хвоста и т. д., то это всего лишь движения, сопровождающие аффект, и я полагаю, что их надо строго отличать от речи, которая одна только выявляет мышление, скрытое в теле.

И ни один из младенцеви т. д.

Состояние зверей и младенцев неоднозначно: я не считал бы, что младенцы одарены умом, если бы не видел, что природа их та же, что и у взрослых людей; звери же никогда не дорастают до того, чтобы можно было заметить у них достоверный признак мышления.

==581

К вопросу первому.Моей концепции противоречит или, что то же самое, я усматриваю противоречие в представлении о конечности либо ограниченности мира каким-то пределом, ибо я не могу не представлять себе пространство за пределами каких угодно предполагаемых границ мира; а такое пространство для меня является истинным телом. Я не запрещаю другим называть это пространство воображаемым и в силу этого считать мир конечным: ведь я хорошо знаю, из каких предрассудков вытекает это суждение.

К вопросу второму.Представляя себе, что копье выходит за пределы мира, ты тем самым показываешь, что тоже не постигаешь конечного мира; ведь любое место, которого достигнет копье, ты поистине воспринимаешь как часть мира, хотя и именуешь то, что воспринимаешь, пустым пространством.

К вопросу третьему.Объяснить отраженную силу при разъединении двух тел я могу не иначе как явив тебе наглядный пример суденышка, застрявшего в тине вблизи речного берега, и двух людей, из которых один, стоя на берегу, толкает суденышко руками, дабы оттолкнуть его от берега, а другой, стоя таким же образом на челне, отталкивается руками от берега, дабы столкнуть со дна тот же челн. Ведь, если силы этих двух людей равны, усилия того, кто стоит на берегу и кто связан таким образом с землею, не менее способствуют движению челна, нежели усилия того, кто вместе с ним отплывает. Отсюда ясно, что действие, благодаря которому судно отходит от берега, не меньше у самой земли, чем у судна. Точно так же нет затруднения и в отношении того, кто отступает от тебя, когда ты сидишь: ведь когда я говорю здесь о перемещении, я разумею лишь то, которое совершается путем разделения двух непосредственно соприкасающихся между собой тел.

К вопросу четвертому.Движение Луны отмежевывает небесную материю и — как следствие — также и находящуюся в ней Землю, так что она отклоняется в одну сторону более, чем в другую [...] Однако Луна не сообщает ей скорости движения; и поскольку скорость эта зависит от небесной материи и является примерно одной и той же вблизи Земли и вблизи Луны, Земля должна была бы вращаться в два раза скорее, чем она вращается,— так, чтобы совершить свой кругооборот примерно шестьдесят раз за то время, за какое Луна один раз обегает орбиту, в шестьдесят раз большую,— если бы этому не препятствовали размеры Земли, как это указано в § 151, на с. 3.

==582

К вопросу пятому.Я не предполагаю никакой вязкости и цепкости у мельчайших частиц материи, кроме той, что свойственна и большим, чувственно воспринимаемым частям: цепкость эта зависит от движения и покоя частей. Но следует заметить, что сами сложные частицы образуются из тончайшей материи, раздробленной на бесчисленные или неопределенные по числу крохотные части, объединяющиеся между собой для образования сложных частиц: таким образом, в каждой из этих последних я воспринимаю большее количество различных мельчайших частиц, нежели обычные люди — в других, очень больших телах.

К вопросу шестому.Большую часть того, о чем ты здесь спрашиваешь, я попытался объяснить в трактате об аффектах⁹⁶. Добавлю только, что до сих пор мне не встречалось в природе материальных вещей ничего, что не позволило бы придумать очень легкое механическое объяснение. И как нисколько не бесчестит философа мысль о способности Бога двигать тело, хотя он и не считает самого Бога телесным, так не является бесчестьем и подобное же суждение относительно других бестелесных субстанций. Хотя я и полагаю, что ни один способ действия не подобает однозначно и Богу и его созданиям, тем не менее я признаю, что не нахожу в своем уме ни одной идеи, представляющей способ, которым Бог или ангел могли бы двигать материю, коя отличалась бы от идеи, являющей мне способ движения моего тела с помощью моей мысли, возможность чего я осознаю.

При этом моя мысль не может с точки зрения своей субстанции то растягиваться, то сжиматься в применении к месту, но лишь с точки зрения потенции, какую она может приложить к большим или меньшим телам.

К вопросу седьмому.Если бы мир существовал от века, наша Земля, несомненно, не сохранилась бы с той поры, но были бы порождены другие Земли, в других местах, и вся материя не перешла бы обратно в первый элемент⁹⁷. Ведь, подобно тому как одни ее части в одном месте дробятся, так другие в другом месте собираются воедино, причем в целокупном универсуме в одно время бывает не больше движения или возбуждения, нежели в другое.

К вопросу восьмому.То, что частицы воды и любые другие частицы, содержащиеся в земле, имеют поры, с очевидностью следует из способа, каким, согласно моему описанию, была образована земля — а именно, путем сплочения частиц материи первого элемента: поскольку этот первый

==583

элемент состоит исключительно из неограниченно делимых частиц, отсюда следует, что поры образуются вплоть до последнего мыслимого дробления во всех телах, сформированных из первого элемента.

К вопросу девятому.В свете того, что я несколько раньше сказал о двух людях, из которых один движется вместе с суденышком, а другой неподвижно стоит на берегу, мне кажется, я достаточно ясно показал, что в движении одного из них нет ничего более положительного, нежели в покое другого.

Я недостаточно хорошо понимаю, что должны означать эти твои последние слова: Может ли какая-то вещь естественно и, сама по себе иметь побуждение, которое способно ее целиком разрушить, и может ли она заимствовать таковое из другого источника?

Впрочем, я хотел бы заверить тебя, что мне всегда будет очень приятно получать от тебя вопросы и возражения по поводу моих сочинений и по мере сил моих я буду тебе отвечать.

Преданнейший тебе Рене Декарт

ДЕКАРТ - КАРКАВИ ^9Й

11 июня 1649 г.

[...}Я опасался бы стать назойливым, если бы попросил Вас обо всем этом сразу; но я полагаю, что Вам не будет неприятно, если я попрошу Вас сообщить мне о результатах опыта, который, как мне сказали, поставил или поручил поставить г-н Паскаль на горах в Оверни, дабы выяснить, поднимается ли ртуть более высоко в трубке, помещенной у подножия горы, и насколько выше она поднимается, чем на вершине ". Я был бы вправе ожидать такого сообщения скорее от него самого, чем от Вас, ибо именно я два года тому назад посоветовал ему поставить этот опыт и заверил его, что, хотя сам я такой опыт не ставил, я нисколько не сомневаюсь в его успехе. Но ввиду того, что он друг г-на Робе рваля¹⁰⁰, открыто заявляющего, что он не принадлежит к числу моих друзей, и я уже видел, как он пытался атаковать мою тонкую материю на двух или трех страницах известного издания, я имею основание полагать, что он разделяет пристрастия своего друга. [...]

==584