Седьмые возражения с примечаниями автора, или рассуждение о первой философии зв

Ты многого от меня требуешь, достославный муж, по поводу своего нового метода исследования истины, причем не только просишь тебе ответить, но и упорно настаиваешь на этом. Однако я буду хранить молчание и не стану тебе угождать, если только ты прежде не пообещаешь мне следующего: давай в этом «Рассуждении» полностью отвлечемся от всего того, что было написано или сказано на эту тему другими лицами; помимо этого прошу тебя так формулировать свои вопросы, чтобы в них не проглядывали выдвинутые этими лицами постулаты, их замыслы и результаты и оценка того, правы они или нет; а посему, как если бы никто ничего по этому поводу не думал, не писал и не говорил, спрашивай лишь о том, что покажется тебе представляющим для тебя какую-то трудность, когда ты размышляешь и ищешь некий новый метод философствования — дабы на этом условии мы могли искать истину, причем искать ее так, чтобы остались в сохранности и не были оскорблены законы дружбы и взаимного уважения между учеными мужами. И поскольку ты выражаешь согласие и торжественно мне клянешься, я также пойду навстречу твоим запросам. Итак...

ПРИМЕЧАНИЕ ³⁹

Ты многого от меня требуешь.Когда я получил это «Рассуждение» от автора, после того как, узнав, что он написал его по поводу моих «Размышлений», я настойчиво просил его, чтобы он «либо опубликовал его, либо, по крайней мере, прислал мне, дабы я мог присовокупить его к прочим возражениям, сделанным против этих же «Размышлений» другими лицами», я не мог не выполнить это последнее мое намерение, как и не имел оснований сомневаться в том, что он в указанном месте обращается именно ко мне, хоть я решительно не могу припомнить, чтобы когда-либо спрашивал его мнение относительномоего метода исследования истины.Совсем напротив, когда я около полутора лет тому назад узнал, что он написал против меня некую «Кри-

==328

-тику», в которой, как я рассудил, он совсем не стремится к истине, н& приписывает мне то, чего я никогда не думал и не писал, я не утаил, что в будущем, что бы ни исходило от него одного, я не сочту это достойным ответа. Однако, поскольку он принадлежит к корпорации, славящейся своей ученостью и благочестием, члены коей объединены между собой таким образом, что редко действия одного из них не получают одобрения остальных, я признаюсь, что не только просил, но и настойчиво требовал, чтобы некоторые лица, принадлежащие к указанному ордену, удостоили исследовать мое сочинение и объявить мне, какие они находят в нем отступления от истины. Я привел многие основания и надеялся, что мне в этом не будет отказано; я подчеркнул, что, «питая такую надежду, я в дальнейшем буду придавать самое серьезное значение всему тому, что по поводу моих мнений напишет этот ли автор или любой другой член данной корпорации; притом я не стану сомневаться, что, чье бы имя ни носило указанное сочинение, оно принадлежит не одному автору, но множеству ученейших и мудрейших членов данного общества, кои изучили его и исправили, а посему оно и не должно содержать никаких придирчивых насмешек, софизмов, инвектив и пустопорожней болтовни, но там будут лишь прочнейшие и серьезнейшие доказательства. Я надеюсь также, что там не будет опущен ни один из аргументов, кои по справедливости могут быть выдвинуты против меня, так что благодаря одному этому сочинению я смогу освободиться от всех моих заблуждений; и если что-то из опубликованных мною писаний не получит в нем опровержения, то, как я думаю, уже никто другой не сможет их опровергнуть, и я буду считать эти вещи абсолютно истинными и достоверными». А посему я относил бы все это и к данному «Рассуждению» и считал бы, что оно написано от имени всего ордена, если бы убедился, что в нем нет никаких придирок, софизмов, инвектив и пустопорожней болтовни. Ведь поистине, если бы я обнаружил здесь нечто в этом роде, грешно было бы мне подозревать в авторстве столь святых мужей; и поскольку я не доверяю в этом вопросе своему собственному суждению, я выскажу здесь чистосердечно и искренне свое мнение — не для того, чтобы каким-то образом заставить читателя мне верить, но чтобы дать ему возможность исследовать истину.

Однако я буду хранить молчаниеи т. д. Здесь наш автор дает обещание не опровергать ничьих писаний, но отвечать лишь на то, о чем я спрошу его самого. Однако я никогда

==329

его ни о чем не спрашивал, да и никогда не разговаривал с этим человеком и не видел его; но все то, о чем, как он изображает, я у него спрашивал, он составил по большей части из слов, содержащихся в моих «Размышлениях», причем совершенно ясно, что он подвергает критике одно только это сочинение. Быть может, причины, по которым он изображает дело иначе, благородны и благочестивы, однако мне видятся лишь следующие: он решил, что таким образом он будет волен приписать мне все, что ему угодно, поскольку на основе моих писаний его нельзя будет изобличить в обмане, ибо он не признается в том, что опровергает их; кроме того, он проявляет осмотрительную заботу о том, чтобы не давать своим читателям повода их исследовать: ведь, если бы он говорил о моих сочинениях, он, возможно, и дал бы им такой повод, однако он предпочел изобразить меня как невежду и представить в столь смешном и нелепом виде, что должен был отпугнуть всех от чтения всего того, что когда-либо было мной опубликовано. Так он попытался с помощью некоей личины, скверно скроенной из обрывков моих «Размышлений», не столько спрятать мое лицо, сколько его исказить. Я же стягиваю с себя и отбрасываю прочь эту маску как потому, что не привык к лицедейству, так и потому, что она не приличествует мне здесь, где я обсуждаю с верующим человеком столь серьезный предмет.

ВОПРОС ПЕРВЫЙ

Следует ли считать сомнительное ложным, и каким образом

Прежде всего, ты спрашиваешь, правомерен ли указанный тобой закон исследования истины: Все, что вызывает даже минимальное сомнение, надлежит считать ложным.

Дабы я мог ответить тебе, я сам должен задать тебе некоторые вопросы: 1. Что такое минимальное сомнение?

2.Что значитсчитать нечто ложным?

3.Насколько следует считать что-то ложным?