Декарт - клерселье 25

[Эгмонд, 17 февраля 1645 г.]

[...]Ваше разъяснение того аргумента, что pagani habuerunt ideam plurium deorum, etc.²⁶, совершенно верно. Ибо, хотя идея Богатак запечатлена в сознании людей, что нет человека, который не был бы способен ее познать, это не препятствует тому, что многие могут прожить всю свою жизнь, не представляя себе эту идею отчетливо. И действительно, те, кто мыслит ее как представляющую множество богов, не имеют этой идеи вовсе. Ведь понятие множества в высшей степени совершенных богов заключает в себе, как Вы очень правильно заметили, противоречие; и когда древние называли множество божеств, они не подразумевали при этом многих всемогущих богов, но всего лишь многих очень могущественных, выше которых

==501

они воображали и только с его идею истинного Остаюсь и проч.

одного лишь Юпитера, их господина, именем они, следовательно, связывали Бога, смутно им представлявшуюся.

Цекарт - елизавете"

[Эгмонд, 18 мая 1645 г.]

Милостивая государыня, я был весьма поражен известием о длительной болезни Вашего высочества, полученным мною в письмах г-на Полло ²⁸; я досадую на свое уединение, послужившее причиной того, что я более ничего об этом не знаю.

[...] Я понял из последних его писем, что Ваше высочество страдали медленной лихорадкой, сопровождавшейся сухим кашлем, и что после пяти- или шестидневного перерыва болезнь возвратилась к Вам, однако за время, пока шло его письмо (находившееся в пути около пятнадцати дней), Ваше высочество стали чувствовать себя лучше. Я усматриваю в этом признаки столь серьезной болезни — от которой, однако, Ваше высочество, как мне кажется, несомненно может избавиться,— что не могу удержаться и не сообщить Вам своего мнения. Ведь, хотя я и не врач, та честь, коей меня удостоили прошлым летом Ваше высочество, пожелав узнать мое мнение относительно другого Вашего тогдашнего недомогания, заставляет меня надеяться, что моя вольность не будет Вам неприятна.

Наиболее распространенной причиной медленной лихорадки бывает печаль; та настойчивость, с которой судьба преследует Ваш дом, постоянно дает Вам поводы для досады, столь явные, столь бросающиеся в глаза, что не нужна ни особая догадливость, ни большое уменье разбираться в делах, чтобы понять, что именно в этом заключается основная причина Вашего недомогания. Можно опасаться, что Вы не будете вполне избавлены от этого повода к огорчению, если только к Вам не придет на помощь Ваше достоинство, которое успокоит Вашу душу вопреки немилостям судьбы. Я отлично понимаю, что было бы неразумно внушать чувство радости человеку, которому судьба каждодневно подбрасывает новые поводы к огорчению, и я вовсе не принадлежу к тем жестоким философам, которые требуют, чтобы их мудрец был бесчувственным. Я также знаю, что Ваше высочество беспокоит не столько то, что касается лично Вас, сколько то, что

==502

касается интересов Вашего дома и любимых Вами людей, я чту это как наивысшую из добродетелей. Но я полагаю, что различие, существующее между самыми высокими и низкими и пошлыми душами, заключено в том, что люди пошлые отдаются на волю своих страстей и бывают счастливы или несчастны лишь в соответствии с тем, приятно или неприятно оборачиваются для них их дела; напротив, другие люди обладают столь сильными убеждениями, что, хотя и им свойственны страсти, и часто даже более сильные, чем у толпы, разум у них всегда остается хозяином и приводит к тому, что сами огорчения способствуют их совершенному счастью в этой жизни. Ибо, рассматривая себя, с одной стороны, как существа бессмертные и способные получать весьма возвышенное удовлетворение, а с другой — понимая, что они связаны со смертными и хрупкими телами, подверженными множеству недомоганий и могущими погибнуть в короткий срок, такие души делают все, что в их силах, дабы повернуть в этой жизни судьбу в благоприятную для себя сторону, однако при этом, имея в виду вечность, они ценят эту жизнь столь мало, что смотрят на ее повороты так, как зрители театральной комедии. И подобно тому как печальные и жалостные истории, разыгрываемые на сцене, доставляют нам и развлечение и радость, хотя они и исторгают слезы из наших глаз, так и высокие души, о которых я говорю, черпают внутреннее удовлетворение из всего, что с ними случается, даже из самых досадных и невыносимых вещей. Так, ощущая в своем сердце печаль, они упражняют себя для того, чтобы терпеливо ее сносить, и это испытание своей силы им бывает приятно; видя своих друзей, охваченных какой-нибудь сильной печалью, они сострадают их горю и делают все от них зависящее, чтобы высвободить их из его пут; при этом они не боятся даже пойти ради этого на смерть, если в том есть нужда. Между тем свидетельство их совести, что они выполняют этим свой долг и совершают достойный и похвальный поступок, делает их счастливыми, так что никакая печаль, вызываемая состраданием, не может их одолеть. И наконец, так же как самые большие подарки судьбы никогда не опьяняют их и не делают заносчивыми, равным образом и величайшие неприятности не в состоянии их сразить или сделать столь печальными, чтобы и тело, с которым они сопряжены, могло от этого занемочь.

Я бы опасался показаться смешным, если бы писал в таком стиле кому-то другому; но поскольку я рассматри-

==503

ваю Ваше высочество как человека самой благородной и высокой души, какая мне только известна, я уверен, что Ваша душа должна быть и самой счастливой и действительно будет ею, если ей угодно будет бросить взгляд на то, что расположилось ниже, и сравнить высокую цену благ, коими она обладает и кои никогда не могут быть у нее отняты, с теми благами, которых судьба Вас лишила, и немилостями, которыми она Вас преследует в лице Ваших близких: ведь тогда Ваша душа узрит великое основание для довольства своими собственными благами. Высокое рвение, коим я движим в отношении Вас, послужило причиной того, что я позволил себе это рассуждение; нижайше прошу мне его извинить, ибо оно исходит от человека, всегда преданного Вам и проч.