3.2.5. Выводы

Сегодня многие евразийские народы переживают сложный период. В то время как западные страны сплачиваются и консолидируются, в восточной Европе, на Балканах и в Азии возникают новые пограничные и таможенные рубежи, увеличиваются ареалы терроризма и применения насилия, этнократические режимы создают нетерпимые условия для национальных меньшинств. Заокеанские миротворцы предстают чуть ли не единственной силой, способной обеспечить стабильность, хотя практика показывает, что их вмешательство еще нигде не приводило к прочному миру. Похоже, древний девиз: «разделяй и властвуй» - все еще актуален для тех, кто стремится к планетарному господству.

Дважды на протяжении последнего столетия Евразия становилась ареной невиданных по масштабу разрушительных войн и дважды рушилась самая мощная континентальная империя - российская. Дальнейшая сегментация политического пространства на материке при том, что средства военного поражения, которые могут оказаться в распоряжении новоиспеченных правительств, по степени совершенства многократно превосходят средства защиты, способна привести человечество к самоуничтожению. От появления маленького фюрера с большой бомбой (заразной бациллой, сверхъядовитым веществом) «застраховаться» невозможно, а психология камикадзе, к сожалению, достаточно распространенный феномен.

Реальные гарантии устойчивого развития евразийские государства получат не конкурируя между собой за право называться союзником Америки, а только создав объединение, обладающее всеми атрибутами сверхдержавности. Мы постарались показать, что основа и предпосылки для этого есть. Нужно осознать задачу, поверить в то, что она принципиально разрешима, и предпринять волевые действия. В противном случае «Старый Свет» рискует сузиться до нескольких очагов цивилизации, окруженных по периметру большим количеством археологических памятников.

Вопросы для повторения

1. Что вы понимаете под «Евразийским проектом»? Какое содержание в нем получает принцип разделения властей?

2. Объясните значение терминов «умеренный этатизм» и «третий путь» применительно к политике и экономике.

3. Каковы приоритетные направления строительства евразийских вооруженных сил?

4. Чем диктуется логика заключения Россией военных союзов?

5. Почему силовым ведомствам и спецслужбам нового поколения надо работать в тесном контакте со средствами массовой информации?

6. Возможно ли создание «смешанной экономики» и в чем ее преимущества перед однотипной?

7. Раскройте суть концепции «ордолиберализма».

8. Кому выгодно общеевразийское рыночное пространство и чьим интересам противоречит его создание?

9. Обоснуйте введение в юридическую практику «возвратного права».

10. В чем заключаются критерии позитивной культуры и упадничества?

11. Как обеспечить высокую вертикальную и горизонтальную мобильность в разнородном обществе? Для чего она нужна?

12. Сформулируйте основные тезисы, в соответствии с которыми следует налаживать межэтнические и межконфессиональные отношения.

Вместо заключения

Происходящее на наших глазах наступление Моря на Континент по масштабам и замыслу не имеет прецендента в истории. Речь идет уже не о том, чтобы совершить очередной набег, поставить под контроль или ко­лонизировать отдельные части суши. Налицо попытка в корне изменить саму биполушарную структуру мира, со­стоящую из «тверди и хляби», и объявить сами основы кон­тинентального существования незаконными и устарев­шими.

Этос (свод правил поведения) Моря сводится к атомистической раскованности и выражается в эгоцентристском принципе: «мой дом там, где я в данный момент предпочитаю быть по соображе­ниям удобства и выгоды». Кредо западного способа бытия основано на ощущении маргинального субъекта, «отчалившего от бе­рега», простившегося со всем тем, что олицетворяет ус­тойчивость и укорененность. Свое происхождение этот «великий комбинатор» - изгой ведет от морских пи­ратов. Именно в пиратском ремесле, в его признанности и повсеместной распространенности лежит раз­гадка культуры «колонизации побережий», берущей свое начало в античную эпоху. И дело здесь не в экзотике, не в «черных роджерах» и «бригантинах», а в предельно прозаическом обстоятельстве: пиратское ремесло, единственное из всех известных к тому времени ремесел, не поддается ритуализации, но требует постоянного обновления программы действий и постоянного импровизирования. Пират - это субъект, не дающий туземцу Континента успокоиться и затвердеть в ритуалах. С одной стороны, пират - грабитель, похищающий чужое богатство, с другой - изобретательный соблазнитель-провокатор, разрушающий чужие устои и нравственность.

Развитие цивилизаций, их структурно-отраслевые перестройки пополняют ряды людей, временно оказавшихся «лишними». На Кон­тиненте эти люди вовлекаются в служилую дея­тельность чиновничества и воинства, по-своему охра­няющих твердыни континентального существования. Море использует лишних людей по-другому - вовлекает в пиратское ремесло. Это пиратствующее новаторство, одновременно достигшее и пределов технического могу­щества, и пределов экологической безответственности, грозит разрушить нашу планету. Не обуздав его, человечество не сможет выжить.

И в этот роковой момент пират решился дать послед­ний бой человечеству, объявив фактически все противо­стоящие ему человеческие типы, связанные с континентальной укорененностью и ответственностью, отживши­ми и непригодными. Только так следует интерпретировать и программу глобальной модернизации-вестернизации незападных культур, и программу однополярного мира.

Использовать традиционные виды оружия, обладающего всесокрушающей мощью, нецелесообразно, а зачастую и самоубийственно. Поэтому упор сделан на новые технологии. Их суть в том, что они разрушают не физические, а моральные объекты, и в этом сродни нейтронной бомбе, уничтожающей одну только органи­ческую материю, не затрагивая физической. Сегодня Море замыслило не просто физически захва­тить Континент, но разрушить сам континентальный этос — духовно-психологическую структуру, выработанную на протяжении тысячелетий и ответственную за ус­тойчивость континентального антропологического типа. С этой целью производится операция деления континен­тального населения на костных автохтонов и переменчи­вую «пятую колонну», назначение которой — открывать ворота континентальной крепости для морских пришель­цев.

Современные политологи (А.Панарин) отмечают неслыханное искаже­ние самого понятия культурной, политической, хозяйственной «элиты». Называться ею по праву могут лишь носители культурного эталона, в котором находят воплощение наиболее адекватные, за­требованные историей и географией черты поведения. Понятно, что наиболее существенным качеством образца является его соответствие условиям места и времени, иначе он просто дезориентирует человека. Западный же «образ» жизни вы­ступал и выступает в качестве «блуждающего огонька», ведущего в тупик для тех, которым предстоит не эмигрировать ту­да, где этот образ сформировался, а остаться у себя на родине.

Сейчас этот соблазняющий подтекст вы­явлен достаточно четко. Еще вчера западниками считали себя те, кто был уверен в своем праве и способности за­вести западные порядки у себя дома. Сегодня настоящи­ми западниками считают себя те, кто был уверен в своем праве и возможностях эмигрировать на Запад. Не всегда речь идет о прямой физической эмиграции. В более об­щем виде западничество сегодня означает внутреннюю «отстраненность», противопоставленность собственной туземной традиции и законченную неготовность разде­лять тяготы «континентальной судьбы».

Таким образом, постепенно произошла роковая под­мена понятия «элита» на Континенте: ею стали счи­тать себя те, кто присваивает привилегии вести более легкое «западное» существование, безотносительно к тому, открыта или закрыта эта перспектива для боль­шинства. Словом, элита уже не воплощает ни местный высокий образец, ни повышенную ответственность за его сохранение, воплощение в жизнь и творческое усо­вершенствование. Элита, скорее, характеризуется своею солидарностью с морскими пиратами, готовностью пере­сесть на их корабль. На этом, собственно, и основаны новые технологии завоевательного пиратства: заполучить местные элиты себе в союзники, пообещав им поде­литься престижем, полномочиями, богатством и членством в международном клубе господ мира сего. Этот прием кооптации местных элит морским пиратством и их общее противостояние отсталым «автохтонам» обещает новую классово-колониальную сегрегацию мира и место Континента в нем как родины униженных и оскорбленных.

Наряду с этим противопоставлением снобистской и алчной элиты обездоленной и презираемой туземной массе технологии морского пиратства предусматривают и противопоставление этнических элит так называемым имперским - то есть тем, кто способен оказать эффек­тивное сопротивление пришельцам. Именно поэтому американская «стратегия для Евразии» предполагает нейтрализацию любых имперских центров - то есть крупных полиэтни­ческих государств. Речь идет о последовательном курсе на то, чтобы превратить Евразию в мозаику мел­ких этносуверенитетов, по возможности враждующих и соперничающих друг с другом за благосклонность Запада и позволяющих последнему сполна использовать прин­цип «разделяй и властвуй».

На рубеже тысячелетий человечество столкнулось с реваншем традиционной really policy и апологией превосходства силы, а провозглашенное М.Горбачевым «новое мышление» выглядит как очередная прекраснодуш­ная благоглупость. За этим тривиальным фактом скрывается острейший конфликт между двумя интенциями западного модерна: старой гумани­стической программой всеобщего просвещения и неоколониалистскими планами глобального завоевания. Про­свещенчество воплощал Запад как цивилиза­ция. Запад как Море, вздумавшее окончательно «затопить» Конти­нент, находит выражение в пиратстве. Дело в том, что завоевательные стратегии пиратов Моря органически враждебны стратегиям развития, мо­дернизации мира.

Развитию благоприятствуют большие цивилизованные пространства, не разделенные племенными барьерами; морской завоеватель заинтересован в предельном дроб­лении больших пространств и провоцировании племен­ной розни. Развитие требует уп­рочения завоеваний, индустриализации, формирования наукоемких производств, создания прочной националь­ной экономики, опирающейся на собственные кадры. Завоевателю выгодна деиндустриализация, гибель ме­стных перспективных отраслей промышленности, зави­симость подмандатных территорий от импорта технологий и продовольствия, утечка мозгов с континента и де­градация местной социальной среды. Развитие требует от нации статуса независимого субъекта, уверенного в сво­ем будущем и чувствующем свое историческое призва­ние. Завоевателю выгодно насаждать безнадежность и уныние, капитулянтскую, а не мобилизационную мораль. И чем с более крупной страной континента сталкива­ется морской завоеватель, тем более крупный откат этой страны из современности в архаику, из индустриального в доиндустриальный мир, из образованности в варварство он для нее готовит. У мелких стран развитость совместима с внешней зависимостью, поэтому они не столь ожесточенно сопротивляются завое­вателю, по крайней мере на первых порах, когда их соблаз­няют благами этносуверенитета и посулами вестернизации.

Что же касается крупных государств, то здесь харак­теристики развитости и внешней зависимости (вассальности) полностью исключают друг друга. Именно поэтому заокеанская программа для России предусмат­ривает одно - тотальную деиндустриализацию, деинтеллектуализацию и тьермондизацию¹. Само национальное пространство, если оно способно служить естественной «рентой», благоприятствующей развитию страны, подле­жит «селекции» и «реконструкции» в смысле максималь­ного ограничения возможностей поступательного роста.

Главная тактическая задача пиратов Моря состоит в стремлении лишить Континент такого орудия самозащиты, каким является государство. Само собой разумеется, что антигосударственный импе­ратив навязывается не в форме откровенно­го призыва к разрушению и капитулянтству, а в форме «требования рынка». Однако под каким бы соусом эта политика демонтажа государства не подавалась, необхо­димо понять, что она направлена не только на разоруже­ние Континента в прямом военном смысле, но и на под­рыв социального капитала, обеспечивающего прогресс и развитие¹.

В стратегическом плане атлантисты ведут речь идет о том, чтобы рассечь евразийский Конти­нент на горизонтали, отделив на всем протяжении его южную часть, от Черного моря до Охотского, от север­ной, и тем самым закрыв возможность стратегического объединения осажденного Континента и становления континентальной идентичности. Линия рассечения вы­глядит так: Украина - Грузия - Азербайджан - рес­публики Средней Азии (теперь называемой Централь­ной) - Китай (на этом этапе приглашаемый победителя­ми к участию в разделе) - Тихоокеанское побережье.

Цели, которыми руководствуются США, ничего общего не имеют с континен­тальным домостроительством. Это откровенно пи­ратские цели, связанные с возможностями легкой наживы. На первом месте здесь стоит нефтяной соблазн Каспия. Каспий из континентального озера, объединяю­щего братские народы, на глазах превращается в пират­ское море, где хищники делят свою добычу - нефть под присмотром заокеанского хозяина Евразии.

Налицо не только с геополитическая, но и социокультурная агрессия - с развращающим влия­нием морского пиратского архетипа на континентальную культуру. Народы, соприкасающиеся с этой пересекаю­щей Континент агрессивной горизонталью, соблазняют перспективой легкого обогащения, не связанного ни с продуктивной индустриальной экономикой, ни с потен­циалом постиндустриального прорыва. Им обещают за­манчивую, по меркам потребительского сознания, участь мировых спекулянтов нефтью - даровым ресурсом при­роды. Так трудовую мораль Континента хотят заменить спекулятивной моралью безответственных торговцев, расхищающих невосполняемые кладовые природы. Сама ценность территории превращается в спекулятивно-торгашескую. Это не ценность священной земли пред­ков, не ценность великой культурной традиции, не цен­ность родного пейзажа.

Население, подобным образом относящееся к родной земле, незаметно, но быстро усваивает идеологию пират­ских пришельцев, разворовывающих не ими зарытые клады. Здесь уже не понадобятся ни традиционное му­сульманское благочестие, ни потенциал индустриализа­ции, урбанизации и просвещения. Это не жизнь дея­тельных строителей, готовящих прорыв в новую производительную систему постиндустриального типа; это жизнь рантье, бездумно проедающих свою ренту.

Здесь вряд ли уместна аналогия с опытом Арабских Эмиратов, сумевших использовать нефтедоллары для коллективного национального прорыва в будущее. Повторение пути национально-демократического возрождения Индии и Китая также маловероятно. Во-первых, это связано с социальной разорванностью постсоветских обществ, осуществивших не национально-демократическую, а номенклатурно-криминальную прива­тизацию. Во-вторых, это определяется самим духом позднего модерна с его возвратом от продуктивного к пара­зитарному, спекулятивно-ростовщическому капитализму, отвращающему от честного труда и добросовестного гражданского партнерства. Раскол на компрадорскую эли­ту, ориентированную не на собственную нацию, а на «глобальный мир», и туземную массу, спешно загоняе­мую в гетто,- вот общая парадигма постсоветского «ли­берального» проекта.

Главный проигрыш западного гегемонизма на сегодня состоит в том, что режимы, созданные в постсоветском пространстве по его указке, принесли подавляю­щему большинству населения вместо обещанного про­цветания разорение, нищету, повсеместное отступление цивилизованности и образованности, свертывание про­граммы Просвещения, в разных формах осуществляю­щейся в России со времен Петра I. Новейшая либеральная модернизация, которой манили народы бывшего Советского Союза, оказалась гигант­ским блефом. За 300 лет существования российского за­падничества оно никогда еще не терпело такого идейно-пропагандистского и политического урона, какой оно по­несло сегодня. Это означает, что союзники Запада в постсоветском пространстве - и в России в первую оче­редь - сегодня составляют меньшинство, причем худшее по своим морально-психологическим качествам, коррум­пированное меньшинство. Еще недавно западники вы­ступали в ореоле несправедливо гонимой партии, на зна­менах которой гордо сверкали великие лозунги Просве­щения. Сегодня они выступают в роли циничных компрадоров, защищающих не свободу и демократию, а только свои морально сомнительные привилегии и не менее сомнительные банковские счета.

Второй проигрыш противника, также имеющий стра­тегическое значение, - это неслыханная дискредитация его идеологии - американизированного либерализма. Дело не только в провале либераль­ного социального экспериментаторства, обернувшегося невиданными разрушениями. Еще большее значение имеет внутренняя логика развития данной идеоло­гии, на глазах у всех порывающей с великими гумани­стическими традициями.

Сегодня эта идеология проповедует откровенный со­циал-дарвинизм, стремительно обретающий облик ра­сизма, внешнего и внутреннего. Вместо солидарности со слабыми и потерпевшими (а их оказалось большинство!), либерализм формирует у своих приверженцев психологию со­мнительного суперменства и веру в непогрешимость ес­тественного рыночного отбора. Вместо гуманистического универсализма, открывающего историческую перспективу всем народам независимо от их местонахождения, этни­ческой и конфессиональной принадлежности, новая идео­логия разработала сомнительную теорию перспективных и неперспективных национальных «менталитетов» и «цивилизационного» конфликта между ними (С.Хантингтон). Вместо апелляции к лучшим сторонам чело­веческой души новая идеология цинично реабилитирует хищнические ин­стинкты, не уставая при этом дискредитировать высокие мотивы под предлогом их несвоевременности, непод­линности и оторванности от мира сего.

Учитывая, какую роль играют идеологии в современном массовом обществе (известно, что именно идеологическое поражение коммунизма привело СССР к поражению в «холодной войне»), следует по достоинству оценить ны­нешние потери либеральной идеологии. Поражение ли­берализма на завоеванных им территориях тем более многозначительно, что он сегодня выступает не просто как одна из идеологий Запада, а как его по сути единст­венная идеология, очищенная от вредных социал-демократических и прочих «примесей».

Следовательно, противник уже не в состоянии вербо­вать на свою сторону искренних прозелитов, представ­ляющих яркие характеры и таланты. Ему остается ис­пользовать куда более сомнительные и в долгосрочном плане неэффективные средства: подкуп, шантаж, манипулирование сознанием через информационно-психологическое воздействие. По­средством этих средств вербуются худшие, а не лучшие; податливые, а не стойкие.

Наконец, огромное значение имеет саморазоблачение агрессора, связанное с его двойными стандартами и двойной моралью. К тем, кто еще не покорен и не разо­ружен, западная цивилизация обращает свой демократи­ческий фасад; к тем же, кто уже оценивается как слабый и демобилизованный, оборачивается сторонами безжало­стной и циничной «real policy».

Таким образом, на огромном континентальном про­странстве, подвергшемся натиску вестернизации, уже созрели условия для огромного идейного переворота не в пользу Запада и Америки как агрессивного гегемона. За­паду удалось подкупить, дезорганизовать и дезориенти­ровать компрадорские экономические властные элиты, которые теперь, даже опамятовавшись, остаются связан­ными со своими иностранными «заказчиками» и уязви­мыми для прямого шантажа. Но ему не удалось склонить на свою сторону массы, отрезвленные горчайшим опы­том псевдореформ и катастроф. Утрата социальной базы западничества и сопутствующий этому социальный рас­кол несомненно может быть оценен как фактор долго­временного стратегического значения, способный ускорить процесс консолидации народов евразийского континента.

Завершая изложение, автор выражает надежду, что сведения, помещенные в данном пособии, помогут сформировать у читателя представление о геополитике как о чрезвычайно увлекательной науке - сложной, многогранной, вбирающей в себя передовые достижения естественных и гуманитарных дисциплин. Геополитика - это не только рациональное знание, но и способ постижения действительности, то есть методология. Однако, и на этом ее функции не исчерпываются. Геополитика еще и идеология, причем идеология наднациональная, что делает ее незаменимым инструментом, во многом определяющим вектор и характер разворачивающихся в мире процессов глобализации.

Географическое пространство, занимаемое той или иной человеческой общностью, накладывает специфический отпечаток на понимание смысла существования, и оно же формирует материальную и духовную культуру «помещенных в него» людей. Поэтому надеяться, что какая-либо страна может перестать быть такой, какой она была, пытаясь скопировать чьи-то передовые экономические, финансовые, юридические и иные учреждения, и, восприняв чужие обычаи и чужие мысли, превратиться в нечто, не имеющее аналогов в прошлом или даже отвергающее его, - с геополитической точки зрения представляется и наивным, и очень опасным.

Вместе с тем, схожие условия бытия и грамотный учет опыта соседей при опоре на собственную историю дают возможность народам найти общий язык между собой. У России, несмотря на военные, экономические и информационные поражения, понесенные в последнее десятилетие и резко ухудшившие ее позиции в мире, пока остается шанс инициировать свободный союз евразийских наций и занять в нем достойное место.

Приложение