Глава 1. Цивилизация моря.

3.1.1. Политика

Геополитическая ситуация, сложившаяся на рубеже II и III тыся­челетий, для России, в целом, неблагоприятна. Если исходить из допущения, что содержание всемирной истории до сих пор определялось противостоянием двух типов цивилизаций – сухопутной и морской; и что первая отождествляется с Рос­сией-Евразией и континентальными пространствами «сердце­винной земли» - Hartlend’ом, а вторая - нашла свое наиболее совершенное выражение в очертаниях той общности, которую мы именуем сегодня Западом (США и НАТО), то поражение СССР в этом поединке равнозначно геопо­литическому фиаско всей цивилизации Суши. Это колос­сальный удар по России, русскому народу, его историче­ской миссии.

• Мир, возникший после окончания «холодной войны», является однополярным и американоцентричным. Новый облик планеты, «новый порядок» будет, вероятнее всего, строиться по проектам, предложенным победителями, то есть Североатлантическим блоком.

Сейчас и на обозримую перспективу США остались единственной мировой сверхдержавой, и они попытаются сделать все возможное, чтобы закрепить за собой роль едино­личного арбитра в международных делах, пресекающего всякую возможность появления какой-либо цивилизационной альтер­нативы, в частности, евразийской. Об этом наглядно свидетельствуют события последнего десятилетия, а также те стратегические и геополи­тические проекты американского руководства, которые стали известны мировой общественности¹. Россия трактуется в них как «черная дыра», сырьевой придаток постиндустриальных стран, подлежащий переструктурированию в соответствии с потребностями «золотого миллиарда» человечества.

Другой отчетливой геополитиче­ской тенденцией является стремление к глобальной унифи­кации или «мондиализации»², яснее всего выражающейся в диффузии границ между государствами, народами и куль­турами. Параллельно с распадом традиционных образований, таких как государства-нации, намечаются но­вые формы объединения на основе этнической, племенной и даже родовой самоидентификации. Указанный процесс нельзя воспринимать как нейтраль­ный и спонтанный. Скорее всего, он будет спонсируемым и курируемым заинтересованными лицами и организациями.

• Мондиализация призвана обеспечить универсализацию атлантической цивилизации, перенесение и продолжение ее основных черт на весь остальной мир. При этом свойственные ей цен­ности будут отчасти навязываться, отчасти адаптироваться к локальным услови­ям.

Еще одним важнейшим геополитическим трендом можно считать углубляющуюся дифференциацию между «богатым Севером» и «бедным Югом», понимаемыми соответственно как магистральный путь и обочина прогресса. Сущ­ность различий сводится к обратнопропорциональному балансу между бла­гами атлантистской цивилизации и ее издержками. Сальдо «богатого Севера» положительно в смысле благ и отрица­тельно в смысле издержек, а для «бедного Юга» - наоборот. Примером служит угрожающее экологическое состояние многих ресурсодобывающих районов.

Фактом стало измене­ние качества планетарного пространства, которое благодаря развитию средств транспорта и особенно телекоммуникаций из привычных форм переходит к новому, информационно-виртуальному модусу существова­ния.

• Интернет-революция¹ порождает особое измерение - глобальную компьютерную сеть, где получают субъективное отражение основные политические, финансовые и культурно-цивилизационные процессы. Файлы, несущие на себе отпечаток предпочтений определенных личностей или групп, в массовом порядке тиражируются и внедряются в индивидуальное и общественное сознание с такой скоростью, что ни критически осмыслить, ни тем более проконтролировать поступающую информацию практически невозможно.

Обладающий информационной инициативой Запад повсеместно и почти беспрепятственно насаждает имманентно свойственные ему либерально-демократические взгляды, сочетающие в себе апологию рыночных отношений с абстрактным тезисом о «правах человека», причем вторая компонента рассматривается как второстепенная. Однако, такие традиционные типы политической, хозяйственной и духовной культуры, как, скажем, теократическое (идеократическое) государство, общинно-кооперативный уклад, национальное чувство и др. трудно поддаются унификации и активно реагируют на присутствие чуждых им элементов. Для данных структур жизненно важно если не остановить экспансию либерализма, то во всяком случае максимально акцентировать в нем демократическую составляющую, которая одна только дает им шанс на полноправную интеграцию в мировое сообщество при сохранении некой цивилизационной альтернативы атлантизму.

• Нельзя исключать, что рыночная идеология в своем законченном виде вступит в концеп­туальный антагонизм с последовательно осуществляемой демократией, что способно привести либо к девальвации последней (демократия для избранных), либо к ее полному уничтожению. Тогда человечеству придется столкнуться с «либе­ральной диктатурой».

Растущая однородность социо-экономической среды ставит вопрос о снятии искусственных преград, мешающих свободному передвижению капитала, ресурсов, интеллектуального и трудового потенциала. В качестве такого препятствия все чаще воспринимаются территориальные границы и национальные суверенитеты, повышающие трансакционные издержки при заключении контрактов. Необходимость считаться с государственной бюрократией и чиновничеством отнимает у крупного бизнеса не только огромные деньги, но и время, которое по образному выражению автора Декларации независимости Америки Б.Франклина тоже есть ни что иное, как деньги.

• Представителей деловой элиты, общающихся между собой на универсальном языке финансов, в принципе устраивает существование не многих, а одного мирового правительства. Его задачей была бы не защита национальных интересов отдельных народов, а обеспечение относительной стабильности макро- и геоэкономической ситуации на планете, с тем, чтобы закрепить сложившиеся правила распределения мирового дохода.

В современном политическом раскладе либеральные демократы и исповедуемые ими ценности занимают доминирующее положение. Однако, в католических странах Европы по-прежнему сохраняют влияние социал-демократические партии. Их правомерно рассматривать как умеренную оппозицию жесткому рыночному подходу. Социалисты настаивают на частичной корректировке путей развития атлантической цивилизации и придании ей более «гуманистического» характера, что выражается в государственной поддержке малого предпринимательства, взвешенной позиции по отношению к профсоюзам и церкви, доступности для широких масс образования и здравоохранения.

Наряду с организациями, «мягко» критикующими либерализм, существуют движения, которые заявляют о кардинальном несогласии с ним. Это неоконсерватизм, фундамента­лизм, экологизм, неоэтнизм и неосоциализм. В некоторых геополитиче­ски значимых районах их влияние еще очень сильно. Для воинствующих монетаристов они неприемлемы и подлежат либо демонтажу, либо модификации в выгодном им ключе. По-видимому, из этих политических и идеологических течений будет постепенно оформляться альтернативное мировоззрение, которое станет общей платформой революционной борьбы против распространения атлантизма в планетарном масштабе.

Сегодня мало кто сомневается в том, что так называемое «новое мышление» (его глашатаем в середине 1980-х гг. выступил М.Горбачев), исходившее из приоритета «общечеловеческого» в межгосударственных отношениях, оказалось, мягко говоря, неадекватным обстановке. Приходится констатировать, что контуры грядущего мира в обозримой перспективе все также будут определяться комплексом сило­вых факторов.

• Нынешнее тотальное превосходство Запа­да: технологическое, военное, финансовое - есть глав­ный силовой аргумент, обеспечивающий ему оперативный простор в определении новой конфигурации мира. Жизнеспособность других тенденций целиком зависит от того, удастся ли атлантистскому геополитическому полюсу сохранить свою глобальную доминацию. Если да, то очень скоро появятся теории, оправдывающие «либеральный колониализм но­вого типа», да и его самого не придется долго ждать.

Государственной и цивилизационной базой атлантизма выступают Соединенные Штаты Америки. Без их стратегической мощи он никогда бы не вышел за рамки региональной доктрины. Поэтому можно сказать, что американизм и атлантизм – понятия родственные, а во многом и тождественные. Союзники США: Франция, Германия, Япония - не играют роли самостоятельных центров силы, хотя лидеры этих стран на международных саммитах все чаще озвучивают соответствующие претензии. Гипотетически, в слу­чае какого-либо кризиса в отношениях, например, по вопросу применения атомного оружия или иных форс-мажорных обстоятельств, североатлантический альянс может утратить единство и тогда его члены поставят под сомнение необходимость руководствоваться в своих действиях сценариями, написанными в Вашингтоне.

Основой военного могущества США, на котором в значительной степени зиждется «новый мировой порядок», является американский военно-промышленный комплекс, стационарные и мобильные баллистические ракеты с ядерными зарядами, а также оружие нового поколения, в том числе космиче­ское. Несбалансированный силовой потенциал Запада зачастую провоцирует Белый дом на откровенный диктат, отодвигая на второй план существующие юридические процедуры разрешения внешних конфликтов.

• В 1988-1992 гг. группой специалистов американского Национального исследовательского совета подготовлена концепция информационной войны¹. Она включает в себя технический и психологический аспекты. К первому можно отнести космические средства разведки и целеуказания, беспилотную авиацию для наблюдения за полем боя и интегрированную систему сбора, обработки и передачи информации всем участникам боевых действий. В оснащении бойца XXI в. предусматривается микрокомпъютер, принимающий эти сведения и помогающий принять оптимальное решение. Создаются программы быстрого картографирования местности и оперативного (всего за несколько часов) перепланирования военной акции, а также компъютерные вирусы, которые, попав в сети государственного управления противника, способны моментально парализовать их работу. В арсенале психологических средств борьбы – целенаправленные операции против воли нации; действия, подрывающие боевой дух и способность солдат и офицеров к сопротивлению; дискредитация или превращение в агентов влияния руководителей вражеской армии и страны, а также разрушение национальной культуры.

В постиндустриальном обществе цен­тральное значение приобретает контроль над средствами массовой информации (СМИ). Медиакратия становится «четвертой властью». Из подсобной социальной инфраструк­туры она превращается в важный инструмент управления. Глобалисты стремятся к созданию всеохватывающей системы СМИ. Так, радио «Свобода», «Свободная Европа», «Свободная Азия», «Голос Америки», ТВ Марти, некоммерческая теле- и кинокорпорация «Уорлднет» уже функционируют под единым началом. Сливаются концерн-провайдер Интернет «Америка онлайн» и медиа-империя «Тайм уорнер». В их распоряжение передаются новейшие спутники связи, использование которых позволяет напрямую обращаться к населению других стран и транслировать передачи, не спрашивая на это разрешения у местного правительства. Тем самым создаются предпосылки для эффективной и целенаправленной атаки на интеллект и психику людей в любой точке планеты.

Известно, что коммуникативные контакты могут быть однолинейными (радио, телевидение, пресса) и интерактивными (Интернет). В последнем случае пользователь не только потребляет ин­формацию, но и производит ее. Возникает возможность фор­мирования альтернативного и неподвластного атлантизму виртуального пространства. Не исключено, что в какой-то момент это приведет к введению цензуры и сужению интерактивной сферы¹.

Претворение в жизнь некоторых проектов архитекторов «нового мирового порядка» (например, провоцирование биржевых потрясений, физическое устранение неугодных политиков и планирование широкомасшабных террористических акций) связано с применением разведывательных тех­нологий и особых спецслужб, способных действовать помимо и независимо от официальных ведомств. Как правило, подобные подразделения глубоко законспирированы и широкой общественности о них неизвестно. Являясь прообразом транснациональных органов безопасности, они вербуют в свои ряды тех иностранных граждан, чье поведение в заданной ситуации соответствует строго определенному алгоритму. Таким образом реализуется одна из разновидностей так называемого «рефлексивного управления». О том, что конкретный парламентарий или бизнесмен ангажирован Западом можно догадываться (ему лично или его фирме обычно предоставляется режим наибольшего благоприятствования), но юридически квалифицировать его поступки как государственную измену нельзя. Бороться с этими нарушениями, находясь в правовом поле, очень сложно.

Для разведывательных структур нового типа идеально подходит вывеска международного антитеррористического или антинаркотического бюро, пресс-клуба, гуманитарного фонда. Скорей всего, их роль в мировой политике будет неуклонно возрастать, а масштаб деятельности расширяться.

События 11 сентября 2001 г. (таран пассажирскими «Боингами» небоскребов в Нью-Йорке и здания Пентагона в Вашингтоне) показали, что инициированная алантистами и подконтрольная США глобализация неизбежно вызывает стихийное, а потому и непредотвратимое протестное насилие. Акции возмездия только накаляют обстановку, загоняя болезнь вглубь. В итоге все человечество становится заложником в «битве президентов с фанатиками и полевыми командирами».