конкретных групп: социально-демографического характера (факторы, связанные с урбанизацией, миграцией населения, изменением половозрастной структуры населения и т.п.); экономического характера; социального и социально-психологического характера; организационно-правового характера (факторы, связанные с принятием новых законов, предусматривающих уголовную ответственность за совершение преступлений; с пробелами в уголовном и другом законодательстве; с недостаточно высокой эффективностью отдельных правовых норм, регламентирующих порядок назначения и исполнения наказания; факторы, связанные с деятельностью органов, осуществляющих контроль над преступностью; с принятием актов об амнистии; практикой помилования преступников и т.п.); другие факторы, не относящиеся к вышеназванным четырем группам. Заметим здесь же, что диапазон факторов, оказывающих влияние на преступность, весьма широк. Для их всестороннего и глубокого изучения необходимы специальные криминологические обследования.

6.4. Проблема самодетерминации преступности

Анализируя проблему преступности, а точнее, ее сохранения в обществе, необходимо выяснить, что стимулирует этот процесс изнутри. Нельзя не признать, что отсутствие внутренне стабилизирующих преступность факторов неизбежно привело бы ее к самоуничтожению. Поскольку же преступность развивается, а в отдельные периоды истории интенсивно прогрессирует, то это связано как раз с ее обратной реакцией на изменения внешних воздействий.

Преступности, как всякому социальному явлению, присущи и своя история, и свои внутренние механизмы развития. Она, несомненно, обладает способностью оказывать обратное воздействие на условия, ее порождающие. Более того, не секрет, что преступность умело использует в своих целях негативные социальные процессы и нередко успешно вырабатывает контрмеры позитивному социальному влиянию.

Преступники (если оставить за пределами анализа случайных и ситуативных) нередко стремятся к расширению круга преступных связей, вовлечению в него новых лиц, передаче преступного опыта, чем обеспечивают сохранение и поддержание преступных традиций и обычаев, которые в первую очередь направлены на сплочение уголовной среды. Эти обстоятельства имеют большое значение для познания преступности как системы, которой (как и всякой иной системе), безусловно, присущи элементы саморазвития.

Таким образом, преступность динамична не только в силу действия внешних для нее обстоятельств, но и благодаря внутренним источникам саморазвития. Однако, отмечая динамизм преступности, нельзя игнорировать и определенный элемент стабильности в ней. Преступность — явление крайне консервативное. Изменяясь с течением времени качественно и количественно в ту или иную сторону, она, конечно, меняет как свою форму, так и содержание. Но суть ее остается прежней. Изменение социальных условий может приводить (и приводит) лишь к изменению свойств преступности, не меняя в целом ее сущности как антиобщественного и противоправного явления. Во все времена и у всех народов преступность была социальным злом, явлением антигосударственным и антиобщественным. Она была и есть воплощение многих социальных пороков, сгусток всего низменного и омерзительного. В этом смысле она носит традиционный характер. Именно элемент традиции, присутствующий в преступности, стабилизирующий преступное поведение, способствует действию в ней как социальном явлении механизма преемственности, заключающегося в том, «что настоящая преступность наследует те или иные свойства у прошлой преступности, а будущая, в свою очередь, — у настоящей»1.

Особым самовоспроизводящим свойством преступности наделены присущие ей специфические криминальные традиции è îáû- ÷àè, культивируемые в преступной среде. Сущность криминальных традиций и обычаев антиобщественная, преступная, что отличает их от всех иных традиционных установок. Они представляют собой противоречащие нормам общежития, передающиеся из поколения в поколение преступников формы реализации межличностных отношений, сложившихся в уголовной среде по поводу осуществления преступной деятельности и ведения соответствующего ей образа жизни.

Криминальные традиции и обычаи состоят из нескольких элементов:

регулятивных («законы» и «правила», регулирующие взаимоотношения между преступниками в связи с ведением антиобщественного образа жизни и совершением преступлений, специфические ритуалы общения и поведения в преступной среде);

атрибутивных (татуировки, жаргон, клички, мимика, жестикуляция, отражающие принадлежность той или иной личности к преступной деятельности);

1 Аванесов Г.А. Теория и методология криминологического прогнозирования. М.,

1972. Ñ. 91.

эмоциональных (песни, стихи, поговорки с воровской тематикой, отражающие эмоциональную сторону антиобщественного образа жизни и совершения преступлений — так называе-

мый преступный фольклор).

Стимулируя противоправное поведение, криминальные традиции и обычаи способствуют прогрессированию преступности. В данном случае проявляется то общее, что характерно для всех без исключения традиций и обычаев, составляющих любую систему общественных отношений, — сохранять определенный порядок и воспроизводить его в ряду новых поколений.

Как и в любой социальной сфере, традиции и обычаи в преступности выполняют названную роль своими путями. Традиция предписывает, что именно необходимо закрепить и сохранить в целях воспроизводства, обычай — как закрепить и сохранить. «Идейным содержанием, т.е. формулой, обычая всегда бывает правило поведения — детальное предписание поступка в конкретной ситуации. Идейным содержанием, формулой традиции всегда выступает норма или принцип поведения»1. Таким образом, традиция в преступности как принцип поведения в целом определяет ее как явление антиобщественное, противоправное, в корне противоречащее позитивным нравственным началам в общественных отношениях. Обычай же в преступности берет на себя роль закрепления этого антиобщественного принципа путем упорядочения, регламентации соответствующего антиобщественного поведения.

Традиции и обычаи в преступности играют и «воспитательную» роль. Причем с наибольшим эффектом эту функцию выполняют специфические обряды и ритуалы. Как и в любой социальной сфере, в преступности они призваны воздействовать на область челове- ческих эмоций, вызывать определенные чувства и настроения, чем усиливают формирование антиобщественных качеств личности.

Иногда это психологическое воздействие выходит за рамки преступности. Известно, что преступные традиции и обычаи обладают определенной способностью заражать умы людей, не имеющих никакого отношения к преступной деятельности. Это связано в известной мере с внешней привлекательностью криминальных традиций и обычаев. Вокруг них создается некий ореол удали и романтики. Некоторые атрибуты преступного образа жизни, давно ставшие его традициями, содержат в себе элементы артистизма, теат-

1 Суханов И.В. Обычаи, традиции и преемственность поколений. М., 1976. С. 11. См. также: Дубинин Г.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика. Поведение. Ответственность. М., 1982.

ральности, азарта, юмора, что нередко вызывает у отдельных людей желание подражать такому образу жизни.

Обрядовая сторона многих криминальных традиций и обычаев действует гораздо эффективнее, когда дополняется соответствующими художественными средствами. К их числу относится так называемый преступный фольклор (песни, стихи, поговорки на воровскую тематику и др.). Эмоциональный эффект преступного фольклора достаточно велик. Анализ его образцов свидетельствует о способности преступников умело и тонко играть на чувствах нетребовательных людей. Всем своим содержанием преступный фольклор направлен на порождение негативного отношения к закону, его представителям в лице правоохранительных органов, возвеличивание и приукрашивание преступного образа жизни, восхваление «подвигов» преступников, воспевание их «честности», «открытости», «жизнелюбия», «широты воровской души». Нередко такая уголовная пропаганда достигает своей цели и если не порождает стремление идти по преступному пути, то во всяком случае может вызвать у отдельных людей чувство снисходительного, лояльного отношения к преступникам. Все это в итоге может сказаться на снижении уровня антикриминальной социальной активности граждан.

Преступность, как любое социальное явление, также внутренне противоречива. В ней всегда существует конфликт нового со старым. Однако в отличие от антикриминальной деятельности государства и общества, целью которой является сокращение преступности, внутренний конфликт в преступности преследует цель сближения противоположностей, поскольку только в этом случае она может сохранить себя. Поэтому такое противоречие является источником самосохранения, саморазвития и самовоспроизводства преступности. Этот конфликт внутри преступности во многом стимулируют криминальные традиции и обычаи. Они как формализованное выражение антиобщественных принципов и образов преступного поведения прошлого представляют собой внутренние факторы сохранения преступности в обществе.

Возникнув на почве преступности, порожденной антагонизмами прошлого, криминальные традиции и обычаи являются ее вечными спутниками. Они способствуют сближению противоречий в преступной среде, с одной стороны, сохраняют в преступности стабильное начало, с другой — укрепляют ее для противодействия социальным воздействиям. Причем укрепление идет как путем поддержания (и удержания) стабильности, так и привлечения в свою сферу нового пополнения.

Эти направления прямо связаны с негативным субъективным фактором, существование которого является одним из негативных

последствий социальных противоречий. Внутри преступности рассматриваемые традиции и обычаи выступают средством его закрепления, а вовне — формирования. Следовательно, приверженность преступников криминальным традициям и обычаям — одна из предпосылок существования негативного субъективного фактора. В результате его взаимодействия с социальными противоречиями появляется то «горючее», которое не дает угаснуть преступности.

Рассматривая закономерные для преступности явления в связи с изучением криминальных традиций и обычаев, следует обратить внимание и на статистические закономерности. Для криминологической науки они наиболее осязаемые показатели преступности. В статистических закономерностях преступности обычно выделяют:

общую закономерность, характеризующую количественную сторону развития преступности в целом, ее уровень, интенсивность, тенденции изменений общей численности преступлений и преступников;

частные закономерности, характеризующие качественную сторону преступности, ее структуру, направленность посяга-

тельств (удельный вес отдельных видов преступлений в их общем числе, распределение преступников по полу, возрасту, образованию и др.).

Анализируя общую статистическую закономерность, следует признать, что количественные элементы стабильного в преступности весьма относительны. Здесь традиционность в ее буквальном смысле утрачивает былое значение, чего нельзя сказать о частных закономерностях. Их устойчивость объясняется стабильностью при- чин и условий, способствующих совершению преступлений. Несмотря на то что изменения социального строя могут вызвать изменения внутри частных закономерностей, общий характер последних при этом не нарушается. Присутствие традиции как элемента преемственности в этом случае несомненно.

Включенность криминальных традиций и обычаев в причинный комплекс преступности реализуется не иначе как через их криминогенное влияние в составляющих ее видах и отдельных преступлениях. Преступность, как любое другое явление, содержит признаки общего, особенного и единичного. Научные изыскания в области контроля над преступностью широко представлены разработкой проблем изучения на уровне особенного однородных групп преступлений и на уровне единичного — отдельных преступлений.

В плане изучения влияния на преступность криминальных традиций и обычаев представляется целесообразным на уровне особенного выделить следующие виды преступности:

рецидивную;

групповую;

несовершеннолетних и молодежи.

Предусматривая влияние криминальных традиций и обычаев в перечисленных видах преступности, следует признать, что не могут оказаться в стороне от него и другие виды. Однако в основе выделенных нами видов преступности лежит тот факт, что именно в их недрах произрастают такие традиции и обычаи в целях самосохранения и самовоспроизводства, тогда как другие виды могут лишь ощущать на себе влияние последних либо быть последствиями этого влияния.

В статистических закономерностях преступности выделяется роль элементов преемственности. Наиболее показательна в этом плане рецидивная преступность, причем основной ее признак и результат преемственности — повторяемость, значение которой в преступности столь же велико, сколь и в любом другом явлении общественной жизни. В рецидивной преступности данный факт определяется не просто повторяемостью фактов совершения преступлений лицом, а повторяемостью характера преступной деятельности.

Традиционность касается прежде всего показателей структуры рецидивной преступности. Вероятность повторного совершения преступлений во многом связана с характером совершенных ранее. Первое преступление нередко формирует своеобразный «генетиче- ский код» преступной карьеры рецидивистов. Совершение однородных преступлений (специальный рецидив) обладает большей общественной опасностью, так как свидетельствует об устойчивости антиобщественной направленности рецидивиста, обеспечивает относительно большую результативность его преступной деятельности благодаря своеобразной специализации, накоплению и использованию опыта противоправного поведения. Здесь налицо традиция в преступном поведении, следование которой становится способом антиобщественного существования, перерастает в привычку, часто определяющую выбор поступка.

Но рецидивная преступность не только следствие воздействия криминальных традиций и обычаев, а одновременно их причина. Именно она является связующим звеном, обеспечивающим преемственность таких правил. Благодаря рецидивной преступности (как стабильной системе антиобщественного противоправного поведения) происходит передача криминальных традиций и обычаев во времени и распространение их в пространстве.

Аккумулируя криминальные традиции и обычаи, рецидивная преступность становится одновременно их генератором для первичной преступности. Естественно, что базой всякого рецидива является первичная преступность, однако и она в известной степени есть результат притягательной силы, исходящей от рецидивной преступности.

Рост рецидивной преступности всецело обусловлен ростом первичной. Разумеется, процесс этот не происходит одновременно. Рост рецидива в зависимости от первичной преступности отдален во времени. Но зависимость эта для рецидивной преступности закономерна. К тому же рецидив концентрирует не только сам себя, но и способствует концентрации первичной преступности с целью ее перерастания в рецидивную, однако уже в более общественно опасном качестве.

Наряду с рецидивной большой общественной опасностью обладает групповая преступность, представляющая собой проявление элемента

организованности в противоправном поведении. Говоря о роли криминальных традиций и обычаев в преступности, необходимо подчеркнуть, что они являются продуктом именно группового поведения, а их функционирование — одно из условий сохранения групповой спло- ченности и регулирования групповой преступной деятельности.

В групповом преступном поведении в последние годы наметились весьма опасные тенденции, свидетельствующие о высокой степени организованности и устойчивости преступных групп. В связи с этим изучение криминальных традиций и обычаев как норм, стабилизирующих и регулирующих преступное поведение, в частности групповое, поможет не только вскрыть характер и особенности данных тенденций, но и понять их механизм.

Психологи констатируют, что важнейшим параметром, характеристикой группы оказывается нормативная обусловленность протекающих в ней процессов. В связи с этим и преступные группы, деятельность которых подчинена выработанным ими нормам поведения, образуют своеобразную социальную среду. Всякое сплочение людей на основе какой-либо совместной деятельности неизменно порождает определенную систему взаимоотношений, нуждающуюся в урегулировании ради достижения совместной цели. В формальной организации такое урегулирование обеспечивается официальными документами. Когда же речь идет о неформальном образовании, каковым является преступная группа, то в ней перечисленный выше набор оснований возникновения неформальных норм приобретает с точки зрения преступной деятельности официальный, формальный характер. Весь процесс такого теневого нормотворчества в каждой преступной группе подчинен единым принципам и образцам антиобщественного поведения, которые формировались пре-

ступным миром веками, стали его традициями и обычаями. Поэтому преступная среда, на наш взгляд, не может ограничиваться рамками одной или нескольких преступных групп. Она существует реально как их качественная совокупность.

В преступных группах так же, как и в иных формах групповой деятельности, формирование основных групповых характеристик и процессов связано с выработкой и использованием групповых норм поведения. С их помощью группа предписывает определенное поведение своих членов в конкретных ситуациях. Таким образом группа защищает свои общие интересы. С учетом указанных моментов можно предположить, что криминальные традиции и обы- чаи должны присутствовать на всех стадиях динамики преступных групп (формирование, функционирование). Это присутствие, однако, в различных группах может проявляться по-разному. Оно зависит от характера противоправной деятельности, для реализации которой создавалась та или иная преступная группа. Необходимо вна- чале дифференцировать преступные группы в зависимости от направленности посягательств, что дает возможность исследовать более детально признаки каждой из их разновидностей, вскрыть внутренний механизм образования и функционирования, криминогенную роль криминальных традиций и обычаев на каждом этапе и степень их влияния в системе социальной регуляции конкретного вида группового противоправного поведения.

Если рассматривать преступную группу как некий собирательный образ, следует отметить, что факт ее формирования обусловлен в основном необходимостью достижения преступных целей объединенными усилиями нескольких человек. Цель же эта предопределена множеством факторов, составляющих мотивацию преступного поведения. Для преступной группы это общность потребностей, чувств, ценностных ориентаций, привычек, которые лежат в основе мотивации группового преступного поведения. На базе этой общности зарождается стремление к совершению совместных противоправных действий, что и предопределяет образование преступной группы.

Нельзя также сбрасывать со счетов и коммуникативный фактор. Необходимо иметь в виду, что личность со сформировавшейся антиобщественной ориентацией может следовать криминальным традициям и обычаям в одиночку. Однако однообразный стиль жизни так или иначе порождает стремление к общению с себе подобными. Общение это может происходить только в группе.

Разумеется, одно лишь стремление к общению среди преступников не обусловливает образования преступной группы. Но имен-

но в общении реализуются эмоциональные пристрастия людей, формируются общие настроения и взгляды, достигается взаимопонимание, так необходимое для осуществления общей деятельности, в данном случае преступной. Специфическая система общения в преступных группах не только порождена, но и регулируется криминальными традициями и обычаями. Они являются в преступной среде эталонами общения и поведения, инструкциями преступной деятельности.

Преступные группы, концентрируя в своих рамках общие криминальные традиции и обычаи и формируемые ими групповые нормы преступной деятельности, культивируют в целом специфи- ческую автономную субкультуру преступного поведения. Объединяя преступников на основе общности образа жизни, она является наиболее острой формой противостояния моральному воздействию уголовного закона. Преступная субкультура становится организующим началом в преступной группе, которое ставит под контроль поступки и действия членов группы, создавая одновременно внутренние условия для усиления самоконтроля. Как элементы культуры (а именно таковыми они и являются) традиции и обычаи выступают одновременно и ее трансляторами. В этой связи трудно переоценить значение криминальных традиций и обычаев в развитии соответствующей криминальной субкультуры.

Сопоставляя рецидивную и групповую преступность в связи с изучением криминальных традиций и обычаев, можно констатировать, что если первая в основном способствует их закреплению и утверждению, то вторая обеспечивает главным образом их динамизм. Следовательно, статичность и динамичность криминальных традиций и обычаев поддерживают оба вида преступности. Но поскольку названные процессы один без другого не существуют, это диктует необходимость четкого взаимодействия между групповой и рецидивной преступностью, которое, в свою очередь, также обеспе- чивается механизмом функционирования криминальных традиций и обычаев.

Цель функционирования традиций и обычаев как элементов преемственности заключается в передаче новым поколениям социального опыта предшественников. Принимая этот опыт, новые поколения призваны обогатить его в процессе своей практики и передать наследникам. Логика диалектики общественного развития, обусловливаемая в известной степени механизмами преемственности, касается и негативных сторон социальной жизни. Как известно, базу преемственности в преступности составляет преступность

несовершеннолетних и молодежи. Этот вид в силу присущих ему со- циально-психологических особенностей не только в большей степени восприимчив к воздействию криминальных традиций и обычаев, но и в определенной мере сам способствует усилению их криминогенности. Последнее происходит в результате того, что у молодежи обострено стремление вырваться из рамок стереотипного социальнонормативного поведения, которое, по их мнению, сдерживает свободу проявления индивидуальных свойств личности и ограничивает сферу удовлетворения потребностей. В случае с несовершеннолетними правонарушителями эти стереотипы настолько не удовлетворяют личность, что она ищет возможность проявить присущие ей свойства именно в среде с антиобщественной направленностью. Антиобщественная микросреда, разумеется, предоставляет такую возможность. Однако она одновременно предлагает личности набор собственных правил поведения.

Попадая под влияние сложившихся в преступной среде антиобщественных традиций и обычаев, молодежь воспринимает их соблюдение как возможность противопоставления своего поведения «надоевшим» общепринятым нормам морали. Вначале в соблюдении криминальных традиций и обычаев подростки видят лишь способ утверждения себя как личности, во-первых, в криминогенной среде, во-вторых, по отношению к остальным сверстникам. Однако, попав в «тиски» криминальных традиций и обы- чаев, они не замечают постепенного закрепощения своего сознания и поведения рамками традиционных установок, царящих в антиобщественной среде. Возможность проявления индивидуальных свойств, предоставленная некогда антиобщественной микросредой, перерастает в необходимость антиобщественного противоправного поведения. Каждое новое поколение преступников, усваивая от предыдущего их традиции и обычаи, приобщаясь тем самым к уголовной «романтике», начинает видеть в них свой нравственный идеал и готово идти по преступному пути, указанному предшественниками.

Изучение криминальных традиций и обычаев тесно связано с криминологической проблемой вовлечения несовершеннолетних в преступную деятельность. При этом криминологические аспекты вовлечения гораздо шире уголовно-правовых, поскольку неумышленное распространение среди подростков преступной «романтики» не может повлечь уголовно-правовых последствий. Однако подражание подростков авторитетному (в своей компании) лицу с криминальным прошлым само по себе может привести к преступным результатам, хотя прямого вовлечения при этом не будет.

Несмотря на то что распространение криминального опыта в процессе общения подростков с лицами, его имеющими, часто не является целенаправленным, это в определенной мере может отражаться на характере совершенного несовершеннолетним преступления. Общая роль криминальной преемственности здесь бесспорна. В случае же целенаправленного вовлечения в преступную деятельность несовершеннолетних названные традиции и обычаи используются более чем активно, поскольку являются эффективным средством психического воздействия. Результаты исследований свидетельствуют, что в процессе подготовки несовершеннолетних к совершению преступлений многие взрослые, особенно из числа ранее судимых, рассказывали подросткам о своих былых похождениях, друзьях, с которыми ранее совершали преступления, отваге преступников, о воровских обычаях, способах совершения преступлений, сокрытия их следов, маскировке преступной деятельности и др.

Конечно, вовлечение в преступную деятельность предполагает не только внешнее воздействие. Оно в основном предопределено криминогенной активностью самих подростков, которая нуждается лишь в упорядочении и урегулировании. Криминальные традиции и обычаи в этом случае — «лучшее», что может удовлетворить духовные запросы несовершеннолетних правонарушителей. Поэтому подростки зачастую интенсивно дополняют предлагаемые старшим поколением преступников программы противоправного поведения, содержащиеся в криминальных традициях и обычаях, выработкой новых норм. Хотя это «нормотворчество» является не столько плодом воображения «авторов», сколько результатом заимствования образцов поведения, характерных для различных молодежных группировок.

Активизировался этот процесс в последнее время. В среде несовершеннолетних преступников происходит переоценка и переориентация криминальных традиций и обычаев прошлого. Однако подобные тенденции ни в коей мере не свидетельствуют об исчезновении последних, поскольку принципы преступного поведения остаются прежними, во всяком случае по содержанию. Образцы же его, особенно применительно к групповым формам преступности несовершеннолетних и молодежи, деформируются за счет такого феномена, как ìîäà, играющая в кругу молодежи весьма заметную роль.

С обычаем моду роднит то, что она также представляет собой

стереотипную форму массового поведения. Однако если обычай сохраняется в неизменном виде в течение длительного времени, то

мода меняется, причем нередко в короткие промежутки времени. Противопоставляя обычай моде на основе принадлежности одного временным, а другой — пространственным отношениям, подчеркнем, что в преступности, особенно несовершеннолетних и молодежи, эти феномены имеют тенденцию к сближению. Мода здесь не противопоставляется обычаю, а, наоборот, дополняет его, усиливает сближение старого и нового в общей консервативной форме преступного поведения, что значительно усиливает его общественную опасность, стимулирует новые тенденции в преступности. Вместе с тем механизм криминогенного влияния моды и обычая, на наш взгляд, представляется в известной мере схожим. Познание соотношения того и другого феноменов в преступности, в частности в преступности несовершеннолетних и молодежи, может открыть новые возможности для организации более эффективного ее предупреждения.

Таким образом, можно сделать вывод о том, что криминальные традиции и обычаи, безусловно, детерминируют сохранение преступности в любом обществе как относительно массового социального явления. Во взаимодействии с другими традиционными установками они обеспечивают, с одной стороны, преемственность внешних детерминант преступности, с другой — сами являются внутренними детерминантами преступности. Тем самым криминальные традиции и обычаи оказывают самостоятельное воздействие на отдельные виды преступности (рецидивную, групповую, молодежную и др.), обеспечивают в известном смысле их взаимодействие, чем укрепляют систему преступности.

6.5.Взаимосвязь социального и биологического

âпричинах преступности

Проблема соотношения социального и биологического в при- чинах преступности имеет не только свое собственное теоретиче- ское и практическое значение. От правильности ее решения зависят методологическая направленность и способы исследования многих других вопросов, отчетливо и зримо встающих в связи с обеспече- нием профилактики антиобщественного, в том числе преступного, поведения1. Философия рассматривает социальное и биологическое в общественных процессах, так или иначе связанных с оценкой че- ловека, с одной стороны, как качественно различные и в этом смыс-

1 Дубинин Г.П., Карпец И.И., Кудрявцев В.Н. Генетика. Поведение. Ответственность. М., 1982.

ле противоположные явления, с другой — как находящиеся в диалектическом единстве, взаимопроникновении и взаимодействии. Нет, следовательно, никаких оснований ни для крайнего, доходящего до разрыва противопоставления, ни для отождествления социального и биологического. Для них характерно именно диалектическое единство, с позиций которого и должны осуществляться соответствующие криминологические исследования.

Исходя из такого единства биологического и социального в причинах преступности, следует полагать, что проблема причин преступности прекращается тогда, когда распадается это единство. Данную мысль можно выразить и так: если преступность утрачивает социальную природу, то наступает ее социальная смерть, ибо она может характеризоваться только с биологических позиций; если преступность теряет биологические позиции, то она становится сугубо социальной. В любом из указанных крайних случаев преступность как явление теряет свою целостность. Именно поэтому противопоставление социального и биологического в данном конкретном случае невозможно.

Надо иметь в виду, что в самом широком смысле поведение человека всегда выступает в единстве общественных и природных способностей, задатков и возможностей. Несомненно, это имеет отношение

èк преступному поведению. Исходить следует из того, что объективно заданное единство биологического и социального в жизнедеятельности человека определяет не только социальную, но и биологическую направленность развития человека, формирования его личности.

Любой человек (в том числе ведущий антиобщественный образ жизни) выступает в реальной жизни как целостный индивид, который воспроизводит себя в единстве биологических, психологических и социальных характеристик. Он развивается как сознательное существо, постигая окружающую действительность, в которой природные (биологические) и общественные (социальные) свойства вещей как бы наложены друг на друга. Их чистое, оторванное друг от друга познание невозможно. Нельзя, следовательно, познать и поведение человека, изучая только социальные свойства вещей. Необходим учет и биологических свойств вещей. Это относится к любым формам поведения человека. Преступное поведение не может быть здесь исключением.

Отвергая механистическую трактовку соотношения социального

èбиологического, криминология ориентируется только на диалектическое учение, из которого следует, что реально существует человек с его биологическими, психическими и социальными свойствами, и именно их взаимосвязь следует учитывать в процессе изуче-

ния преступности и ее причин, личности преступника и профилактики антиобщественного поведения. Однако подчеркнем, что социальное в отличие от биологического человек приобретает не от рождения, а прижизненно. Но это социальное возникает и развивается не вдруг, не на пустом месте. Оно имеет определенные биологи- ческие предпосылки. Как бы ни развивалось социальное, человек всегда остается и биологическим существом. Человек — система биосоциальная.

Криминология, направляя все свои исследования в конечном счете на предупреждение преступного поведения, не может обойтись без биологии. Особенно важен для нее в этой связи анализ проблем наследственности. На помощь криминологии здесь приходит генетика — наука о наследственности и изменчивости. Важность изучения криминологами генетики определяется тем, что она имеет прямое отношение к человеку, его биологической сущности. Изучая же социальную сущность человека, нельзя обойтись и без изучения некоторых генетических проблем его поведения. Именно генетикой доказано, что вместо прежней формулы «наследственность или среда» сейчас надо употреблять формулу «наследственность и среда».

Именно отсюда должны произрастать «генетические» проблемы разработки мер и программ предупреждения преступного поведения. Ранее основной аргумент критики в нашей литературе состоял в том, что этого не может быть, потому что преступность не детерминируется биологически. Действительно, преступность в целом не биологическая категория. Тем не менее со временем проблема преступности стала включать в себя науку генетику в такой же мере, в какой эта наука включала в себя преступность. В частности, науке уже известны генетически предопределенные нормы реакции человека на различные факторы социальной среды. Криминологи, видимо, не только не могут отвергать эти достижения генетики, но и должны исходить из того, что при изучении тех или иных признаков человека имеет значение оценка не только социальной среды, но и нормы реакции на эту среду. Норма же такой реакции вполне может быть обусловлена наследственностью. Отсюда важность изу- чения лиц, совершающих преступления, с учетом их психики, последствий наследственных заболеваний и т.д. Это и позволяет исследовать причины преступности в комплексе происходящих в жизни человека явлений и процессов, как социальных, так и биологических.

Анализируя соотношение социального и биологического в изучении причин преступности, следует обращать внимание на

то, что учет биологических (генетических) проблем может во многом предопределить характер организации профилактической работы. Это также даст возможность учитывать разную предрасположенность людей к поведению в той или иной ситуации (что связано с их биологическими свойствами), делать выводы о том, как строить дифференцированную индивидуально-профилакти- ческую деятельность.

Не всякий человек свободен от таких врожденных качеств, которые способствуют формированию антиобщественной направленности и, следовательно, совершению преступления. Однако и психофизиологическая предрасположенность того или иного лица к преступлению еще не означает фатального совершения им уголовно наказуемого деяния. Поэтому необходимо изучать биогенетические задатки личности, особенности типа ее высшей нервной деятельности, темперамент, физическую силу и многое другое, т.е. все, что в конечном счете связано с условиями ее социального существования, дабы предупреждать критические формы поведения, приводящие к преступлению.

Отметим прежде всего, что преступление (преступное поведение) нельзя объяснить какими-то вечными влечениями, инстинктами, заложенными в человеке природой, биологией, генами. Основные биологические потребности далеко не раскрывают мотивы и побуждения человека. Над врожденным «репертуаром» поведения под воздействием социальной среды надстраиваются вторичные и именно социальные влечения и потребности. Однако биологиче- ская активность тоже входит в структуру побудительных мотивов человеческого поведения, в том числе и преступного, хотя ее роль ограничена. Нет врожденных социальных или антисоциальных программ поведения. На любом биологическом основании (исключая патологию) может быть сформирована социально-позитивная лич- ность, равно как и социально-негативная.

Но надо иметь в виду, что накоплено немало данных о генети- ческих и цитогенетических основах многих, в том числе психиче- ских, патологий. Сегодня уже нет особой необходимости аргументировать, что на поведение любого человека влияет генетический компонент. Однако открытыми остаются вопросы: как и в какой степени он влияет на развитие таких качеств, как нормы поведения человека в обществе, склонность воспринимать, отвергать или даже сознательно нарушать его трудовые и нравственные традиции и идеалы, на преобладание в поведении человека чувства товарищества и коллективизма или, наоборот, индивидуализма и эгоизма, приобретающего иногда едва ли не патологические проявления

безмерного тщеславия, карьеризма и даже жестокости к окружающим? Генетический анализ таких проблем чрезвычайно затруднен. Причиной этого нередко бывает то, что генетический компонент очень замаскирован. И все-таки поведение, в том числе преступное, выступающее в результате как социальная патология, необходимо изучать и с генетической точки зрения.

Признавая определенную генетическую составляющую в человеке, нельзя, однако, понимать дело так, что наличие тех или иных врожденных потенций жестко и с фатальной неизбежностью определяет качество самого человека. Это тем более понятно, что нет исключительных биологических основ гуманизма или основ антисоциального поведения. Но есть генетически детерминированные свойства психики, сочетание которых, преломляясь через определенные социальные условия, способствует формированию либо че- ловека с высоким чувством долга и совести, испытывающего отвращение не только к преступлению, но и к карьеризму и стяжательству, либо же человека, который плохо понимает, что такое долг и совесть, и легко может совершить преступление. Здесь, как видно, генетика связана с преступным поведением. Связь эта не простая, но она все же существует.

Справедливо мнение о том, что «люди отличаются друг от друга врожденными темпераментами или характерами, типами высшей нервной деятельности»1. Но надо считаться и с тем, что структура всех эмоциональных и духовных свойств человека чрезвычайно сложна и их реальное выражение является всегда результатом взаимодействия многих составляющих. Еще Жан-Жак Руссо заметил в свое время: «Что бы там ни говорили моралисты, а разум человече- ский во многом обязан страстям, которые, по общему признанию, также многим ему обязаны»2.

Оценивая то или иное поведение личности (в нашем случае преступное), мы, несомненно, исходим из того, что человек в принципе должен быть нормальным от рождения. Правда, нали- чие физиологически нормального мозга — одна из материальных предпосылок личности, но еще не сама личность. Процесс возникновения личности выступает как процесс преобразования биологически заданного материала факторами социальной действительности. Однако для нормального поведения (жизни и деятель-

1Поршнев Б.Ф. Социальная психология и история. М., 1979. С. 133.

2Руссо Æ.-Æ. Рассуждения о происхождении и основах неравенства между людьми. М., 1969. С. 55.

ности) человеку необходим некий минимум соответствующего «генного снаряжения».

Иное дело в случае с патологией — разного рода генетическими отклонениями, связанными с наследственными заболеваниями. Здесь прямо надо сказать, что физиологический дефект вызывает и социальную недостаточность индивида. Ясно, что некоторые варианты врожденных особенностей личности в ряде случаев затрудняют социальную адаптацию лица, и если воспитательная программа учитывает такие особенности, они социально нейтрализуются. Нельзя не признать и то, что негативное поведение связано напрямую не с этими врожденными особенностями, а с недостатками стандартизированной воспитательной программы, которая их не учла1. Разумеется, необходимо искать не прямые, а опосредованный связи. Их учет весьма важен для изучения преступности, ее причин и условий, личности преступника, для организации профилактики антиобщественного поведения.

Рассматривая биологические и социальные аспекты причин преступности, их взаимодействие в антиобщественном поведении, необходимо подвергнуть криминологическому анализу взаимосвязь такого поведения с особенностями нервной системы человека, его психики. Не секрет, что нервная система современного человека подвергается всевозрастающему воздействию разнообразных психоэмоциональных влияний, как здоровых, тонизирующих, так и отрицательных и даже болезнетворных, патогенетических. Очевидно, исходя только из этого, можно уже говорить о значении нервнопсихической патологии для исследования генезиса асоциального поведения (в том числе антиобщественного, преступного).

Анализируя преступное (вообще антиобщественное) поведение, надо учитывать, что психика, связанная с нервной системой, может рассматриваться как связующее звено между социальным и биологическим. Данное звено определяет выход на психофизиологиче- ский аспект исследования, когда устанавливается влияние на поведение пограничных состояний, процессов социального и биологи- ческого характера (в единстве с этим выступают и биофизиологиче- ские свойства человека). В связи с этим ученые пишут о такой пограничной дисциплине, как психогенетика, которая изучает довольно широкий диапазон признаков. Но основное внимание эта дис-

1 Ñì.: Антонян Ю.М., Самовичев Е.Г. Неблагоприятные условия формирования личности в детстве. М., 1983; Антонян Ю.М., Бородин С.В. Преступность и психические аномалии. М., 1987.

циплина уделяет высшим психическим функциям. Связь криминологии с данной дисциплиной необходима для решения комплекса теоретических и практических проблем предупреждения преступности, ведь она дает возможность оценивать преступное поведение во взаимодействии с нервной системой и психикой человека.

Исследуя соотношение социального и биологического в детерминации преступности, необходимо помнить, «что содержательная сторона психики, т.е. все, что характеризует человека как лич- ность, — его мировоззрение, нравственные и этические ценности, цели, стремления, интересы, интеллект и воля, не обусловлена генотипом. Напротив, есть все основания утверждать, что эти “признаки” имеют социальное происхождение и передаются от поколения к поколению только в порядке социальной преемственности по программе “социального наследования”. Они не кодируются в геноме. Другое дело динамические характеристики, т.е. формальные параметры психического (и лежащего в его основе нервного) процесса, или характеристики человека как индивида. Отражая физиологические свойства материального субстрата психики, они могут формироваться по генетической программе. Но и здесь вряд ли все можно объяснить только генотипом»1. Это исходная позиция, которая должна лежать в основе криминологи- ческого исследования психики человека в связи с его антиобщественным (преступным) поведением. Здесь важен конкретный анализ конкретных признаков, свойств и качеств человека и его поведения, в частности преступного поведения.

Данные психиатрии и психопатологии имеют нередко большое значение для понимания психофизиологических механизмов, лежащих в основе многих важнейших форм поведения. Хорошо известно, например, что у большинства людей положительные (и нервно-психические, и социальные) качества превалируют над отрицательными. Однако есть люди, в которых отрицательные нервно-психические и социальные качества преобладают над положительными. Подобное соотношение превращает людей в односторонние, дисгармоничные личности. Указывая на данное обстоятельство и увязывая его с проблемами антиобщественного поведения, ученые пишут: «Некоторые правонарушители в силу психической неуравновешенности и внутренней неуживчивости испытывают неудобство в условиях нормальной, спокойной жизни. Им импонируют острые ситуации, страдания людей и т.п. Они ис-

1 Проблемы генетической психофизиологии человека. М., 1978. С. 7.

пользуют любой повод для создания конфликтной ситуации». Такое поведение не свободно от психических аномалий. Оно связано, как правило, с нарушением сознания, мышления, расстройством памяти, нарушением личности вообще, психики человека1. А это, как показывает практика, довольно часто приводит к преступлениям.

Строго индивидуальные психические особенности человека, связанные с его биологией, играют в формировании поведения не пассивную, а активную роль. На антиобщественное поведение, например, особенно заметное влияние способны оказать различные психиче- ские и физические отклонения и недостатки, своеобразие мыслительной деятельности. Психика людей, совершающих тяжкие преступления, сопровождаемые порой явно «нечеловеческими» действиями, может быть и изначально нарушена èç-çà тех или иных генетических отклонений. Не исключено, что у таких людей может отсутствовать та или иная способность нормального психиче- ского восприятия, какие-то способности могут быть искаженными. Обследования даже таких лиц, которые совершили «просто» умышленные убийства, показывают, что именно среди преступников этой категории чаще всего встречаются люди с психическими отклонениями. Подавляющее большинство убийц — это лица с определенными психическими отклонениями. То же можно сказать и о сексуальных преступниках2. Среди осужденных, например, совершивших убийства, тяжкие телесные повреждения и изнасилования, удельный вес лиц с психическими аномалиями составляет около 70%.

Конечно, не всегда надо искать только прямые связи психики с генетикой. Достаточно ощутимо и косвенное влияние. Ясно, что наличие психопатии, умственной отсталости и других проявлений психической неполноценности в ряде случаев может способствовать совершению преступления. Разумеется, такая психическая неполноценность может быть следствием социальных факторов. Нам не обойтись, очевидно, без исследования законов антропологического характера, связанных не только с социологией, но и с функционированием человеческого мозга, психикой человека. Без учета биоло- го-психических моментов нельзя достаточно полно объяснить ту психологическую исключительность, которая называется преступлением, нельзя целенаправленно и конкретно осуществлять индивидуальный подход в профилактике антиобщественного поведения.

1Зейгарник Б.В. Патопсихология. М., 1976. С. 8—11; Емельянов В.П. Преступность несовршеннолетних с психическими аномалиями. Саратов, 1980.

2Ñì.: Норрис Д. Серийные убийцы / Пер. с англ. М., 1998; Серийные сексуальные преступления / Под ред. проф. Ю.М. Антоняна. М., 2000.

Особое место в криминогенной детерминации занимают наследственные заболевания. Больные с наследственными заболеваниями и их семьи составляют большую группу населения. Сейчас уже ни у кого не вызывает сомнения существенная роль наследственных (врожденных) факторов в патологии человека. Этот груз наследственности значителен с различных точек зрения, прежде всего с точки зрения поведения таких лиц как членов общества. Надо иметь в виду, что болезни ограничивают проявление жизнедеятельности людей, поэтому свобода выбора в условиях врожденной патологии (очевидно, как и вообще патологии), как правило, становится урезанной и неполной. Более того, наследственные болезни нередко ведут к некоторой деформации характера и даже образа мышления и действия человека. Указывая на все это, специалисты в данной области отмечают, что любая сколько-нибудь существенная патология поражает в основном личность в целом, меняет систему ее потребностей, установок, эмоционально-воле- вых особенностей и т.д. Патология оказывается включенной в личность. Этим «патологическая личность» отличается от «нормальной личности». Для криминологии, как и ряда других наук, важно знать такие отличия. К их числу, например, можно отнести, говоря об особенностях «патологической личности», наследственные заболевания, связанные с различными формами антиобщественного поведения, а особенно врожденные психические аномалии, так или иначе связанные с преступным поведением.

На первый взгляд может показаться, что криминологию не должны волновать вопросы о том, врожденная или нет у правонарушителя (преступника) та или иная патология. Да, мол, такие люди есть, их совсем немало, понятно, что они порой делают нам «погоду», но надо заниматься конкретным делом — предупреждением преступлений. С одной стороны, можно понять рассуждающих таким образом практических работников. Надо признать, что их действительно волнует главным образом проблема предупреждения преступлений, в том числе со стороны лиц с наследственными заболеваниями, а это весьма затруднительно в силу самых неожиданных и по характеру и по времени действий этих людей. С другой стороны, именно для того, чтобы предупреждать преступления, совершаемые данной категорией лиц, необходимо знать истинные причины их антиобщественного поведения, оцениваемые, разумеется, в комплексе.

Разумеется, учитывая такую «генетическую» составляющую причинного комплекса преступности, можно с уверенностью утверждать, что одни только юридические средства и методы не могут

оказаться достаточно полезными. На помощь практическим работникам должна прийти в первую очередь медицина, ибо речь идет о влиянии на антиобщественное поведение болезней, наследственных заболеваний. Ясно, что без медицинской профилактики (и лечения) в будущем здесь не обойтись. Уже сейчас становятся актуальными задачи сознательной охраны наследственности.

Сегодня ведется большая работа по профилактике и лечению многих наследственных болезней. Несомненно, развитие медицинской генетики, именно методов профилактики, диагностики и ле- чения наследственных болезней, приведет к уменьшению их числа, а также числа их последствий, в частности таких, как правонарушения, преступления. Очевидно, медицина и юридическая практика, действуя совместно при организации профилактики антиобщественного, в том числе и преступного, поведения, неизбежно будут опираться на такие новые социальные условия, которые могут дать возможность сознательного преобразования генетической программы человека. Это окажется новым направлением профилактической деятельности государства. Для одного и того же человека, страдающего наследственными болезнями и ведущего в связи с этим антиобщественный образ жизни, нельзя создавать две самостоятельные, независимые программы профилактического воздействия — «генетическую» и «социальную». Должна быть единая программа — комплексная, медико-правовая, разумеется, основанная на криминологическом анализе механизма преступного поведения. Чтобы преступника «вылечить», надо знать, каким «здоровьем» он должен обладать, каким человеком должен стать и как обязан вести себя. Именно на это ориентирована комплексная криминологическая профилактика.

Кстати, для криминологии в отличие от уголовного права важно познать закономерности всех антиобщественных деяний, формально подпадающих под признаки, содержащиеся в Особенной части Уголовного кодекса РФ, но не признаваемые преступлениями из-за невменяемости совершивших их людей. Поэтому для познания всего комплекса причин, условий, факторов преступности криминология вправе вторгаться в любую относительно изолированную от других сферу знания о человеке, в том числе психиатрическую, медицинскую. Думается, что в данном случае криминология выполняет не менее значимую роль в «лечении» людей, чем медицина. Если последняя стремится таким образом к обеспече- нию надежного контроля над здоровьем людей, то первая (разумеется, не без помощи медицины) — контроля над социальным здоровьем нации.

Проблема психофизиологических нагрузок приобретает сегодня особую актуальность. На человека, его состояние и поведение влияет все, даже солнечная активность. Он постоянно испытывает влияние космоса. У каждого человека свои биоритмы. Для него далеко не безразлична и экологическая обстановка. Словом, человек находится в постоянных и многообразных контактах с соци- ально-техническими условиями, в которых живет и работает. Эти условия — условия современной жизни — не только очень быстро изменяются, но и усложняются. Биологические же качества человека остаются при этом в общем такими же, какими были сто и даже тысячу лет назад.

Таким образом, возникает проблема противоречия между консерватизмом биологического и ускоренным развитием социального, проблема приспособления личности к сложнейшим условиям общественного бытия. Усиливается психофизиологическая и психоэмоциональная насыщенность людей. В результате нередко нарушаются их физические, эмоциональные и иные биоритмы. Все это требует от людей непрерывного как биологического, так и социального напряжения. Результатом такого напряжения, которое испытывает человек, являются далеко не только общая физическая усталость, но и перегрузки нервно-психического и эмоционального характера. Это и называется психофизиологическими нагрузками. Они не могут не влиять на поведение людей, не создавать различ- ные конфликтные ситуации. Порой последствия таких нагрузок приводят и к неправомерному поведению, преступлениям.

Оторвать психофизиологические нагрузки от биологических проблем, видимо, невозможно. Не случайно, оценивая нервно-пси- хические перегрузки людей, в уголовном праве ставится вопрос о соотношении психофизиологических возможностей человека и уголовной ответственности. Криминология также не может обойти указанные проблемы. Особенно важным для нее является изучение криминогенных последствий психофизиологических нагрузок, испытываемых человеком. Имеются в виду преступления, совершаемые в результате указанных нагрузок.

Конечно, причины антиобщественного поведения нельзя связывать только с данной проблемой. Надо исходить еще и из того, что различные психофизиологические нагрузки, психоэмоциональные расстройства есть результат усложнения взаимоотношений между людьми, изменений в способах жизнедеятельности, особенно в условиях крупных и сверхкрупных городов. Поэтому при изучении причин и условий преступности необходимо в связи со сказанным

оценивать комплекс проблем, не игнорируя, однако, биологического аспекта исследования.

Криминологический аспект рассматриваемых проблем тесно связан с социологией, психологией, медициной и другими науками. Решая проблемы профилактики, данные отрасли знания должны исходить из того, что на нынешнем уровне развития общество способно предупреждать, компенсировать и изменять некоторые генетические (а тем более негенетические) аномалии, приспосабливать их к полноценной социальной жизнедеятельности. Необходимо помнить, что человек начинает регулировать свою жизнь уже на первых этапах существования. И в этом человеку помогают все, кто находится рядом. Что же касается генетически неполноценных людей, то они тем более нуждаются в такой помощи. Проблема, как видно, касается не только каких-то отдельных направлений профилактики, а в целом деятельности государства, общества. Нужна особая сфера деятельности — воспитания и лечения, тесно связанная с предупреждением различных форм отклоняющегося поведения.

Криминологи могут найти здесь свое сугубо специфическое место, если таковое вообще им будет отведено. Ведь всякое вмешательство в лечение наследственных заболеваний должно быть тщательно обосновано. В этой области крайне недопустимо невежественное участие в судьбе человека. Нужна величайшая ответственность криминологов за работу по предупреждению преступлений, совершаемых, в частности, людьми, находящимися под воздействием генетических болезней, да, видимо, и любых других заболеваний. Им понадобится знание медицины, психиатрии, генетики. Отсюда — необходимость подготовки соответствующих специалистов.

6.6.Негативные социальные явления в причинном комплексе преступности

Говоря о причинном комплексе преступности, необходимо специально сказать о таких негативных социальных явлениях, как алкоголизм и пьянство, наркомания и токсикомания, проституция, экстремизм, социальная маргинальность. Эти явления довольно часто напрямую связаны с преступностью, ее причинами и условиями. Они представляют собой проблему социальную, но имеют ярко выраженное правовое (в том числе уголовно-правовое) и криминологическое значение. Криминологи оценивают указанные негативные явления по-разному: одни именуют их причинами преступности, другие — условиями, а третьи — сопутствующими преступности явлениями.

Нельзя ссылаться именно на лежащие на поверхности причи- ны и условия. Вопрос гораздо сложнее. Его решение связано с поиском, во-первых, глубинных причин и условий преступлений (преступности), во-вторых, причин и условий самих негативных явлений. Здесь не обойтись без решения общих социальных проблем. Ведь криминология в отличие от социологии, социальной психологии и психологии изучает не столько сами эти негативные явления, сколько преступления, совершаемые на их почве. По такому принципу и следует вычленять криминологический аспект исследования.

Несомненно, одними из самых мощных по своему криминогенному потенциалу факторов преступности (во всяком случае, для традиционной российской ее части) выступают пьянство и

алкоголизм.

Пьянство — неумеренное употребление спиртных напитков (в медицине употребляются такие синонимы этого термина, как алкоголизация, бытовой наркотизм). Алкоголизм — заболевание, вызываемое систематическим употреблением спиртных напитков. Симптомами алкоголизма являются:

способность употребления больших доз спиртного (через несколько лет эта способность трансформируется в неадекватное опьянение от малых доз);

сильно выраженная тяга к спиртному, утрата способности длительное время обходиться без него, утрата способности контролировать количество употребляемых спиртных напитков, физиологические нарушения в организме (дискомфорт, разбитость, озноб, мышечная гипертония) в случае прекращения употребления спиртного;

многодневные запои;

интеллектуальная и нравственно-этическая деградация. Пьянство тесно связано с алкоголизмом, это одна из ступеней к

алкогольному заболеванию, не случайно прием спиртного медики называют алкоголизацией.

Негативные последствия пьянства многоаспектны:

различные заболевания (сердца, желудка, печени, сахарный диабет, алкогольный психоз и др.);

повышение вероятности травматизма;

увеличение виктимности (повышение вероятности стать жертвой преступления);

утрата профессионализма и мастерства, а в отдельных случа- ях — потеря постоянного места работы или трудоспособности вообще;

ухудшение материального положения (у отдельных граждан — до нищенства и бродяжничества);

ухудшения отношений с членами семьи (вплоть до утраты семьи);

нравственный кризис, утрата смысла жизни (вероятность са-

моубийств в этой группе выше в восемь-десять раз). Употребление спиртных напитков нередко оказывается причи-

ной смерти людей, о чем свидетельствуют:

передозировка (употребление смертельной дозы спиртного);

низкое качество спиртных напитков (употребление которых даже в малых дозах ведет к летальному исходу).

Употребление спиртного значительно повышает вероятность совершения корыстного, насильственного или неосторожного преступления. Риск случайного преступления возрастает многократно. Одновременно пьянство является одним из важнейших факторов рецидивной преступности. Преступная активность лиц, больных алкоголизмом, превышает преступную активность лиц, умеренно употребляющих спиртные напитки, в 100 раз.

Судьба алкоголиков достаточно драматична. По данным специальных исследований, в первый год после выхода из существовавших до известного времени лечебно-трудовых профилакториев большую их часть ожидал один из трагических вариантов:

водворение в места заключения за совершение преступлений;

гибель в результате убийств или несчастных случаев;

смерть от алкогольного отравления;

утрата способности к активной жизни из-за заболеваний, травм, ранений1.

В отношении семьи негативные последствия пьянства выражаются в следующем:

утрате семейного благополучия как в материальном, так и в социально-психологическом отношении (около 20% семей распадаются по этой причине);

повышении вероятности нейрогенных заболеваний у детей (на почве нервозности, тяжелых переживаний родительских конфликтов, страха побоев или сексуальной агрессии);

повышении вероятности неблагоприятной наследственности — как в форме склонности к спиртному, так и в форме хрониче- ских психических заболеваний (по данным швейцарского психиатра Л. Бенцана, обследовавшего 8196 детей, страдающих

1 Ñì.: Преступность и реформы в России. М., 1998. С. 309.

идиотией, все психически больные дети были зачаты в период неумеренного употребления их родителями алкоголя)1;

алкоголизации детей по примеру родителей и повышении вероятности преступного поведения.

Негативные социальные последствия пьянства означают:

рост преступности и виктимности;

разрушение семьи как основы общества, деградацию социальных связей и социального контроля;

утрату здоровья нации, увеличение заболеваемости и смертности;

рост травматизма (в США, например, материальный ущерб от травм, полученных вследствие употребления спиртного, составляет более 1 млрд долл.);

снижение уровня профессионализма в стране. Статистические исследования убедительно доказывают связь

пьянства с преступностью: «Там, где выше уровень потребления спиртных напитков, там выше преступность, опаснее ее характер, более тяжка она и по способам совершения преступлений, и по последствиям»2. В 2003 г. почти 300 тыс. российских граждан совершили преступления в состоянии алкогольного опьянения3.

Влияние пьянства на мотивацию преступного поведения выражается по-разному в отношении различных видов преступлений. По отношению к насилию влияние пьянства проявляется прежде всего в снижении способности к самоконтролю и повышении уровня конфликтности. Если в трезвом виде человек способен справиться с определенным уровнем конфликтности и ему удается разрешить конфликт в рамках закона, то в состоянии опьянения для него главным инструментом устранения противоречий становится насилие. У некоторых лиц употребление спиртного вызывает развитие алкогольной психопатии, проявляющейся в неадекватной реакции на поведение других людей, — насилие часто применяется по незначительному поводу.

В отношении корыстных преступлений:

пьянство снижает сдерживающее воздействие совести и страха наказания;

потребность в спиртном оказывается поводом к хищениям;

1Ñì.: Алкоголизм // Большая медицинская энциклопедия. М., 1974. Т. 1. С. 740.

2Карпец И.И. Преступность: иллюзии и реальность. М., 1992. С. 413.

3Состояние преступности в России за январь—декабрь 2003 г. М.: ГИЦ МВД России, 2003. С. 24.

пьянство и разгульный образ жизни могут рассматриваться как один из элементов криминальной субкультуры.

По отношению к неосторожным преступлениям негативная роль пьянства проявляется в снижении профессионализма, временной или постоянной утрате определенных навыков и умений, увеличении времени реакции, ухудшении или утрате возможности адекватно воспринимать ситуацию, неспособности принимать рациональное решение в экстремальных условиях. Утрата самоконтроля повышает внушаемость лиц, находящихся в состоянии алкогольного опьянения. В этом состоянии они оказываются более подвержены подстрекательству к совершению преступлений, безответственному подражанию (групповому совершению преступлений).

К числу негативных тенденций в области алкоголизации относятся:

увеличение объема потребляемого спиртного;

рост пьянства среди женщин;

рост пьянства среди детей.

Истоки употребления алкогольных напитков уходят в глубокую древность. Использование алкоголя является элементом культуры практически всех народов мира. При этом характер его употребления в разных культурах имеет много существенных различий.

Среди факторов алкоголизации выделяют две группы: психологические и социальные.

Ê психологическим факторам относят совокупность мотивов, по которым различные лица прибегают к алкоголю:

переутомление и перенапряжение, требующие разрядки;

конфликты в семье и на работе;

психические травмы и стрессы;

эмоциональная и духовная пустота, неудовлетворенность жизнью;

робость и страх.

Алкоголь обладает так называемым релаксирующим действием — употребление его на некоторое время снимает напряжение, устраняет неприятное чувство дискомфорта или тревоги. В то же время одним из основных мотивов употребления спиртного является пьянство по подражанию, без какой-либо серьезной причины.

К числу социальных факторов относятся:

идеологический и духовный вакуум;

пороки государственной политики в области регулирования производства, сбыта и потребления спиртного — невысокие цены на крепкие спиртные напитки низкого качества; интенсивная реклама спиртного и отсутствие антиалкогольной

пропаганды, распространение ложных сведений о полезности употребления спиртного; расфасовка крепких спиртных напитков в банки, пластмассовые стаканы и другие упаковки, провоцирующие его употребление на улице;

пороки государственной политики в области обеспечения здорового образа жизни — недостаточное внимание развитию физкультуры и спорта; неразвитость сферы досуга; отсутствие пропаганды здорового образа жизни;

недостатки медицинской профилактики пьянства и алкоголизма;

безработица, утрата многими членами общества профессиональных перспектив, социальное отчаяние;

низкий уровень (либо полное отсутствие) антиалкогольного воспитания в школе;

разрушение системы правового воспитания и правовой пропаганды;

слабость антиалкогольной пропаганды, которая не инициируется и не обеспечивается государством; средства массовой информации, литература, кинематограф в этой работе почти не участвуют;

недостатки правового регулирования продажи и потребления спиртного, отсутствие правовых запретов на продажу спиртных напитков детям;

особенности национальной культуры — негативные традиции (завершать употреблением спиртного рабочий день, заключе- ние сделки, «обмывать» покупку; употреблять спиртное при встрече знакомых и друзей; рассматривать спиртное как основной элемент общения между людьми в праздник; рассматривать совместное распитие спиртного как форму проявления взаимного уважения (отказ — как оскорбление);

один из клинических признаков развивающегося алкоголизма (способность выпить большое количество спиртного) в нашем общественном сознании оценивается как личное достоинство человека; отказ от употребления спиртного рассматривается как социальное отклонение, а человек, не употребляющий алкоголь, может стать изгоем в коллективе; употребление спиртного нередко является условием успешного решения служебных и коммерческих вопросов, доверительных отношений между начальником и подчиненным, а также продвижения по служебной лестнице.

Âработе по профилактике пьянства и алкоголизма можно вы-

делить несколько глобальных направлений.

1.Принятие идеологических, воспитательных мер (идеологиче- ская оценка употребления спиртного, пьянства как социального зла; антиалкогольное воспитание в школе и семье, правовое, нравственное, религиозное воспитание; антиалкогольная пропаганда; постепенное изменение культуры народа, избавление от негативных традиций).

2.Принятие медицинских мер профилактики пьянства и лече- ния алкоголизма, разъяснение населению медицинских аспектов вреда пьянства и алкоголизма, привлечение к санитарно-просве- тительской деятельности лиц, излечившихся от алкоголизма, разработка эффективных научных методов профилактики и лечения алкоголизма.

3.Принятие организационных мер (развитие сферы досуга, физкультуры и спорта, внедрение в национальную культуру элементов здорового образа жизни, которые могут служить заменителями алкоголя; ограничение производства и реализации спиртного по регионам, по времени суток, по возрастам; повышение качества производимых в стране и импортируемых спиртных напитков, жесткое пресечение производства и импорта недоброкачественных алкогольных продуктов и полуфабрикатов; воздействие на культуру потребления спиртных напитков, пресечение употребления спиртного на улицах и

âобщественных местах, постепенное вытеснение крепких спиртных напитков малоалкогольными и безалкогольными).

Наряду с пьянством и алкоголизмом мощным фактором преступности выступает наркомания.

Термин «наркомания» происходит от греческих слов narke — оцепенение, онемение и mania — сумасшествие, безумие. Этим словом обозначается болезнь, причиной которой является привычное злоупотребление веществами, вызывающими кратковременное субъективно-положительное психическое состояние. К главным признакам наркомании относятся:

синдром психической зависимости (неодолимое влечение к приему наркотика и достижение психического комфорта лишь при наличии интоксикации наркотиком);

синдром физической зависимости, который в обиходе называют «ломкой» (неприятные болевые ощущения, длящиеся пять — семь дней: в первые сутки озноб, потливость, жар, затем — боли в мышцах, суставах, на третьи сутки возможно наступление судорожных припадков, психозов, сумеречного помрачения сознания)1.

1 Ñì.: Наркомания // Большая медицинская энциклопедия. Т. 16. М., 1981. С. 465.

Наркомания является одной из форм токсикомании (отравление и влечение к отравлению), которая в медицинском толковании этого термина включает также пристрастие к алкоголю и табаку1. В криминологии под токсикоманией чаще всего понимают болезненное стремление к нетрадиционным видам наркотических и психотропных веществ, изготовляемых, как правило, самостоятельно кустарным способом из клея, обувного крема, лакокрасочных изделий, растворителей и т.п.

Термин «наркотизм» используется в научной литературе в нескольких значениях. Одно из них — употребление различных наркосодержащих веществ (соотношение наркотизма и наркомании аналогично соотношению пьянства и алкоголизма).

Вред от употребления наркотических веществ аналогичен вреду алкоголя (не случайно медики объединяют их единым термином). Различие заключается лишь в том, что при употреблении наркотиков негативные последствия наступают во много раз быстрее, да и сами последствия более значительны.

Употребление наркотиков влечет ослабление иммунной системы и, как следствие, обострение многих заболеваний. В момент инъекции наркоманы чаще всего бывают в стрессовом состоянии (от «ломки», от предвкушения удовольствия), поэтому вопросы гигиены теряются из вида. Соответственно инфекционные заболевания поражают наркомана, как правило, через несколько месяцев. Смерть от СПИДа, гепатита или добровольный уход их жизни — наиболее типичный финал наркокарьеры.

Учитывая, что наркотические вещества достаточно дорогие, а их регулярный прием практически исключает нормальную профессиональную деятельность, единственным источником существования становится помощь близких. Однако на наркотики те, как правило, денег не дают. Наиболее типичный выход из этого тупика — совершение преступлений. Чаще всего это хищения или включение в наркобизнес в качестве распространителя «белой смерти».

Одним из криминальных аспектов наркомании является самодетерминация оборота наркотиков. Если наркоман приводит к торговцу наркотиками нового человека, определенное время дозы им обоим дают бесплатно. При этом наркоман как бы заражает своей болезнью здоровых людей. Его агитация в пользу наркомании и красочное описание состояния эйфории (с умолчанием о негативных последствиях, которые он уже начал испытывать на себе) за- частую определяются лишь стремлением получить очередную дозу,

1 Ñì.: Токсикомания // Большая медицинская энциклопедия. Т. 25. М., 1985. С. 338.

в то время как неопытные молодые люди принимают все увещевания за чистую монету. По данным выборочных исследований, один наркоман склоняет к употреблению наркотиков 10—15 человек1.

Наиболее распространенной ошибкой лиц, впервые прикасающихся к наркотику, является уверенность, что у него привыкания не произойдет. Иногда в качестве главного аспекта привыкания рассматривается лишь синдром физической зависимости, который дает о себе знать обычно после приема пяти — семи доз. Однако наиболее дешевые синтетические наркотики (типа «крэк») могут повлечь физичеcкую зависимость с первого раза.

Психологическая зависимость от всех видов наркотиков формируется, как правило, после одного — трех раз. Попробовав наркотик один-два раза, человек оказывается не в силах удержаться от третьего, четвертого и так далее. Наступает физическая зависимость и трагический финал.

Связь наркотизма с преступностью проявляется в следующем:

в состоянии наркотического опьянения человек утрачивает контроль над собой, частично или полностью устраняется действие сдерживающих факторов (совесть, страх наказания);

тяга к наркотикам может подтолкнуть человека на любое преступление;

нередко наркоманы становятся активными участниками наркобизнеса;

употребление наркотиков нередко влечет включение человека в преступную среду, где он может быть втянут в совершение опасных преступлений.

Профилактика наркотизма в нашей стране выступает составной частью системы предупреждения преступности. Здесь очень важен международный опыт, поскольку для России проблема наркомании (в ее сегодняшних размерах) все-таки представляется более молодой, чем во многих странах цивилизованного мира. Конечно, использование зарубежного опыта при конструировании отечественной системы профилактики наркомании — задача непростая. Копировать те или иные социальные механизмы подчас не позволяют экономические возможности страны. Различие культур может свести к нулю эффективность тех мер, которые в других странах оказываются достаточно результативными.

В числе негативных социальных явлений, прямо связанных с преступностью, самостоятельная роль принадлежит проституции.

1 Ñì.: Алексеев А.И. Криминология. М., 2004. С. 295.

Состояние данного феномена в нашей стране позволяет выделить следующие виды торговли телом:

по субъектам — это проституция женская, мужская, детская.

по характеру полового поведения — проституция без сексуальных извращений и с сексуальными извращениями;

по мотивам занятия — проституция за материальное вознаграждение, по принуждению (в результате шантажа или как одна из форм рабства), как условие получения работы или продвижения по службе («служебная» проституция), как форма взятки за те или иные услуги («коррупционная» про-

ституция), проституция в целях фабрикации компрометирующих материалов и шантажа, в политических целях и целях разведки.

Взаимосвязь проституции и преступности проявляется в том, что многие проститутки начинают заниматься хищениями денег и ценностей у клиентов, некоторые используют для этой цели алкоголь или другие средства. Представители профессиональной преступной специализации (так называемые клофелинщицы) подмешивают в напитки клиентам лекарственный препарат, вызывающий сон и даже потерю сознания. После отключения сознания клиента проститутка забирает у него все ценные вещи и документы. В отдельных случаях «отключение» клиента кончается смертельным исходом (неосторожное убийство).

Насилие над проститутками постепенно приобретает характер социальной нормы. Драматично, что постепенно нормой становится и восприятие женщины вообще как проститутки, что оказывается основой мотивации изнасилований и других насильственных преступлений.

Криминальный бизнес в сфере проституции тесно связан с криминальным рабством и торговлей живым товаром1. Девушек и детей, пригодных для использования в этих целях, похищают и содержат в специальных притонах полутюремного типа. Нередко похищению предшествуют заманчивые предложения сняться в кино или стать артисткой варьете, бездомным женщинам и детям обещают жилище и хорошее питание. Весьма распространенной формой торговли живым товаром является вербовка молодых девушек на работу за рубеж. Будущую работу вербовщики описывают в са-

1 Ерохина Л.Д., Буряк М.Ю. Торговля женщинами и детьми в целях сексуальной эксплуатации в социальной и криминологической перспективе. Петрозаводск, 2003.

мых радужных тонах. По приезду к месту работы девушка оказывается в притоне тюремного типа, где ее с помощью избиения или наркотиков заставляют удовлетворять половые страсти в любых формах. Нередко после нещадной эксплуатации в сексуальных притонах женщин перепродают преступным группировкам, специализирующимся на трансплантации внутренних органов. В 1996 г. в одном из карьеров Югославии было найдено несколько десятков мертвых женщин, у которых были удалены все внутренние органы. Так трагично подчас обрывается жизнь обманутой девушки. По оценкам экспертов, за период с 1991 по 1999 г. из России вывезено около полумиллиона женщин.

К числу негативных тенденций развития этого явления в современной России относятся:

увеличение масштабов проституции;

превращение проституции в криминальный бизнес организованной преступностью;

рост принудительной проституции (сексуальное рабство под угрозой побоев, шантажа или насильственной наркотизации);

рост детской проституции;

включение в проституцию мужчин;

рост проституции с сексуальными извращениями;

рост «коррупционной» и «служебной» проституции;

интернационализация проституции в нашей стране (российские женщины вывозятся за рубеж, в Россию приезжают для занятия проституцией женщины и дети из ближнего зарубе-

æüÿ).

Так же как и в случае с пьянством, алкоголизмом и наркоманией, профилактика проституции является неотъемлемой частью общего процесса предупреждения преступности.

Первым этапом воздействия на проституцию и преступность должно стать искоренение детской проституции и сексуального рабства. Наряду с совершенствованием социальной политики, заботой о семье, главным направлением решения этой проблемы является совершенствование деятельности правоохранительных органов, прежде всего структур, обеспечивающих контроль над организованной преступностью. Вторым этапом, который успешно реализуется во многих развитых зарубежных странах, является установление медицинского, полицейского, финансового и социального контроля над проституцией. Это создаст предпосылки для постепенного вытеснения данного явления из национальной культуры.

Одним из серьезных негативных явлений современности выступает экстремизм, нарастание которого обнаруживает себя во многих сферах жизнедеятельности людей. Экстремизм есть приверженность крайним взглядам и радикальным мерам решения тех или иных проблем (от лат. extremus — крайний).

С криминологически значимых позиций можно выделить два вида экстремизма:

1)рациональный;

2)иррациональный.

Деяния рациональных экстремистов, как правило, подлежат логическому объяснению. К видам рационального экстремизма относятся:

политический;

идеологический;

националистический;

религиозный;

экологический.

Политический экстремизм может найти свое выражение в террористических актах, революционной борьбе, гражданской или мировой войне. С ним тесно связан идеологический экстремизм, в отдельных случаях два этих типа совмещаются. Разновидностью данного типа является криминальный экстремизм, который проявляется в отчаянном отстаивании представителями преступного мира криминальной идеологии и криминального образа жизни. Криминальный экстремизм нередко проявляет себя как ответная реакция преступного мира на ужесточение борьбы с преступностью. Одним из главных факторов криминального экстремизма является профессиональная преступность с ее атрибутами: криминальной субкультурой и криминальной средой.

Крайние формы национализма проявляются в погромах, мятежах, геноциде, развязывании мировых войн. В основе национализма, как правило, лежат представления об исключительности определенной нации (например, германский национал-социализм) или об ущемлении интересов какой-то нации (антисемитизм). В отдельных случаях национализм оказывается реакцией на подавление национального самосознания и национальное унижение. Более масштабным вариантом национализма является расизм, в свое время бывший острейшей проблемой в США. Сегодня расистские движения становятся популярными и в России (так называемое движение бритоголовых — скинхедов) — беспричинные избиения людей другого цвета кожи или просто иной наружности подчас оказываются проявлением данного вида экстремизма.

Религиозный экстремизм может проявиться как в организации террористических акций, так и в развязывании агрессивной войны1. Одним из направлений религиозного экстремизма является тоталитарное сектантство, которое в отдельных случаях ничем не отличается от рабства или организованной преступности, маскирующейся с помощью религиозной фразеологии (например, японская секта Аум Сенрик¸, имевшая филиалы в России, готовила проведение массовых акций устрашения применением оружия массового поражения, несколько таких акций им удалось, как известно, в метро японской столицы). Психические заболевания лиц, вступивших в эти секты, оказываются, с одной стороны, следствием религиозного психического насилия, а с другой — фактором экстремистских акций.

К религиозному экстремизму тесно примыкает антирелигиозный экстремизм (крайности сходятся) — сатанизм. Трагедией России можно считать обретающее популярность сатанинское движение и развитие сатанинской церкви. Ведьмы и колдуны постепенно монополизируют рынок медицинских услуг и социальную сферу (решают проблемы семьи и брака, обеспечивают успех бизнеса и т.п.). Рост ритуальных убийств — одно из печальных следствий популярности сатанизма. Жестокость и цинизм корыстных и насильственных преступников нередко имеют сатанинские корни.

Экологический экстремизм — достаточно «перспективное» направление экстремизма, набирающее силу в развитых странах мира. Он проявляется в различных действиях. От «безобидного» повреждения одежды из натуральной кожи до разгрома исследовательских центров, где проводят эксперименты над животными, и физического устранения тех, кто причиняет вред экологии. Причиной экологического экстремизма является безразличие государства и общества к экологическим проблемам, живучесть антиэкологических традиций, безразличие людей к проблемам защиты природы. Любовь к природе и отчаяние толкают защитников окружающей среды к радикальным акциям.

Биологической и социально-психологической основой рационального экстремизма является снижение инстинкта самосохранения. Этот феномен отмечается биологами и у отдельных представителей животного мира, ведущих коллективный образ жизни. В стаде или стае всегда находятся особи, готовые пожертвовать собой ради коллективных интересов — своеобразный родительский инстинкт,

1 Ñì.: Антонян Ю.М., Давитадзе М.Д. Этнорелигиозные конфликты: проблемы, решения. М., 2004.

который переносится со своих детей на всех представителей общины. Их мало (около 1%), но в экстремальных условиях они спасают сородичей, жертвуя собой. Наличие особей с пониженным инстинктом самосохранения и готовностью самопожертвования имеет глубокий биологический смысл — виды и подвиды, в которых имеются такие феномены, имеют больше шансов выжить в ходе естественного отбора, в ходе борьбы за существование.

Вид «гомо сапиенс» также имеет представителей со сниженным инстинктом самосохранения. В отличие от животных человек нередко жертвует жизнью не только за продолжение рода, за близких, за свой народ, за родину, но и за идеалы. Л.Н. Гумилев для обозна- чения этого феномена ввел в научный оборот термин «пассионарность». По мнению ученого, чем моложе этнос, тем выше уровень его пассионарности, тем больше среди его представителей готовых к самопожертвованию1.

Экстремизм подчас заводит в тупик политику жестких и сверхжестких мер воздействия. Сущность экстремизма — в готовности (а в отдельных случаях — даже в стремлении) к самопожертвованию. Например, методология революционной борьбы российских террористов XIX в. состояла из трех элементов: террористический акт — пламенное выступление на суде — достойная смерть. Причем второму и третьему элементам придавалось значение многократно большее, чем первому. Чем жестче была политика царизма, тем эффективнее реализовывалась эта трехзвенная схема.

Воздействие на экстремизм требует твердой и последовательной государственной политики, в основе которой — сочетание жестких мер пресечения преступлений с политикой экономических и социальных реформ. Нерешительности политического руководства, непоследовательности государственной политики, политической и экономической нестабильности практически всегда сопутствуют вспышки экстремизма. Бескомпромиссность политического руководства в борьбе с экстремистами, настойчивое и решительное продвижение к достижению политических целей — главное условие успеха.

К числу мер воздействия на экстремизм могут быть отнесены следующие:

1 По терминологии Л.Н. Гумилева, «пассионарный импульс поведения, или пассионарный импульс, — поведенческий импульс, направленный против инстинкта личного или видового самосохранения», «пассионарность как характеристика поведения — эффект избытка биохимической энергии живого вещества, порождающий жертвенность часто ради иллюзорной цели» (Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 1997. С. 608).

1)реформы в обществе, устраняющие социальную дезорганизацию, генерирующую экстремизм;

2)уменьшение социальной базы экстремизма (направление активности людей в социально полезное русло, раскол экстремистских движений, обострение противоречий внутри движений, поддержка альтернативных лидеров);

3)идеологическая работа, контрпропаганда (критика и развен- чание идеологии, лежащей в основе экстремистского движения);

4)блокирование лидеров экстремистских организаций и движений;

5)пресечение преступных действий.

Уменьшение социальной базы экстремизма (числа сторонников и сочувствующих) — важнейшее направление воздействия. Очень часто наряду с политическими противоречиями истоками экстремизма оказываются бедственное экономическое положение людей, безработица. Решение этих проблем в большинстве случаев ведет к вырождению экстремизма, падению популярности экстремистских лидеров.

Блокирование лидеров экстремистов может быть проведено в различных формах. Наиболее эффективно склонение их к сотрудничеству (вариант Шамиля в кавказской войне XIX в.) либо к политическим заявлениям, дискредитирующим экстремизм (к такому заявлению, например, удалось склонить лидера экстремистского движения эсэров Б. Савинкова). Вариантами блокирования являются арест или физическое устранение.

Иррациональные экстремисты совершают внешне бессмысленные деяния, для выявления глубинных истоков которых требуется серьезный анализ.

Êвидам иррационального экстремизма могут быть отнесены:

молодежные движения протеста (хиппи, панки, вандалы, общины наркоманов и т.п.);

психопатический экстремизм;

спортивный экстремизм;

культурный экстремизм.

Колоссальный ущерб общественной безопасности причиняет молодежный экстремизм, выливающийся в массовые погромы и акции вандализма, массовые беспричинные драки между представителями различных кварталов одного города или разных городов, различных групп. Молодежный экстремизм оказывает деморализующее влияние на молодое поколение, способствует расцвету наркомафии и пополняет боевые структуры организованной преступности. Он легко трансформируется в политический и

националистический экстремизм. Нередко его инициируют и поддерживают (организационно и финансово) политические и криминальные структуры, которые манипулируют молодыми людьми в своих целях.

Психопатический экстремизм проявляется в массовых беспри- чинных убийствах. В школах Америки этот вид экстремизма постепенно становится нормой. Появление этого феномена можно ожидать и в России. Впрочем, в российских Вооруженных Силах, так же как и в американских школах, это явление постепенно перестает быть исключительным. Его главными причинами являются доступность оружия и психогенные факторы социальных отношений и образа жизни.

Спортивный экстремизм охватывает экстремистские действия спортивных фанатов, акции вандализма на стадионах, избиение спортсменов и болельщиков, массовые драки между фанатами конкурирующих спортивных клубов. К спортивному экстремизму примыкает (а в определенной мере и подпитывает его) организация спортивных боев без каких-либо правил и ограничений, жестоких по форме и последствиям, а также единоборств со смертельным исходом (гладиаторские бои).

Культурный экстремизм проявляется в акциях вандализма во время концертов рок-музыки, массовых оргиях на стадионах и в концертных залах, драках между представителями различных музыкальных направлений (например, металлистов и роккеров). Культурный экстремизм имеет грани соприкосновения с развитием эксцентричных направлений искусства.

Главными факторами рассматриваемого негативного феномена являются ложь как элемент политической культуры и идеологиче- ской работы, несправедливость как фундаментальный элемент культуры общества. Молодежь особенно остро реагирует на устоявшиеся в обществе двойные стандарты (то, к чему привыкло и с чем смирилось старшее поколение). Разочарование и обида, злость и агрессивность нередко оказываются следствием терпимости и безразличия общества по отношению к порочности основ социального бытия.

Истоки иррационального экстремизма в значительной мере раскрывает теория делинквентных групп, авторами которой являются Р. Кловард и Л. Один. В 1961 г. они опубликовали монографию «Преступность несовершеннолетних и возможности: теория молодежных криминальных групп»1. Американские ученые убеди-

1 Ñì.: Cloward R., Ohiin L. Delinquency and Opportunity: A Theory of Delinquent Gangs. — N.Y., 1961.

тельно показали, что общество, прививая подросткам различные ценности, мало заботится о том, является ли их достижение реальным для большинства молодых людей. В действительности овладеть этими ценностями законными способами могут лишь немногие. Большинство вынуждено проявлять «ловкость» — нарушать нормы морали и требования закона. Когда молодые люди из идеального мира, созданного нравоучениями воспитателей, попадают в реальную жизнь, они начинают испытывать разочарование и фрустрацию. Типичная реакция на это:

создание воровских шаек, в которых посредством хищений молодые люди получают возможность жить в соответствии с господствующими в обществе стандартами потребления;

объединение в агрессивные банды, что снимает напряжение, вызванное общественной несправедливостью, совершением актов насилия и вандализма;

вступление в антисоциальные группировки, где молодые люди, употребляя наркотики, алкоголь, уходят в себя, замыкаются в тесном кругу сверстников, озабоченных теми же проблемами, и таким путем пытаются заслониться от окружающего их коварства и лицемерия.

Главными направлениями профилактики молодежного иррационального экстремизма являются:

1)совершенствование социальных отношений и культуры; оптимизация молодежной политики государства;

2)улучшение идеологической, воспитательной работы среди молодежи, устранение духовно-нравственной пустоты как символа нашего времени;

3)организация досуга, здорового образа жизни;

4)профилактика психических заболеваний, государственная забота о здоровье нации;

5)пресечение фактов подстрекательства к экстремистским действиям и организации экстремистских акций и движений.

Направление активности людей в социально полезное русло, переориентацию избыточной энергии людей и их готовности к самопожертвованию на решение сложных государственных задач можно считать одними из наиболее эффективных способов профилактики экстремизма. Например, во время Первой мировой войны чеченские полки Туземной дивизии были наиболее боеспособными частями российской армии.

Наряду с экстремизмом обостряется в России проблема социальной маргинальности. Нельзя не отметить, что такая маргинальность нередко выступает источником многих иных негативных процессов в обществе, не исключая и крайних форм проявления социальных конфликтов, каковыми выступают преступления.

Термин «маргинал» дословно означает «находящийся на краю» (от лат. marginalis). В социологии к маргиналам относят представителей низших социальных групп, наиболее обездоленных социальных слоев (бездомных, беспризорных, безработных и т.п.).

Маргиналы — питательная среда преступности (образно их можно назвать кандидатами в преступники). Голод и бедность, отсутствие своей собственности порождают зависть и озлобленность, подрывают нравственность и уважение к собственности чужой. Безрадостное существование, болезни и страдания — причина того, что нередко маргиналы не дорожат своей жизнью и перестают ценить жизнь чужую. Рост маргинальности и рост преступности — параллельные социальные процессы. Маргинальность может нейтрализовать эффект жестких мер воздействия на преступность. Забота об обездоленных, оптимизация социальной политики, уменьшение масштабов маргинальности — наиболее эффективный и гуманный способ воздействия на преступность.

Проблемы маргинализации современного российского общества давно тревожат ученых: «Говоря о деформациях структуры населения, рынка труда и связанных с ними противоправных проявлениях, следует выделить маргинализацию общества (маргиналы — граждане или отдельные группы населения, которые утратили официальный статус, а новый еще не приобрели или имеют противозаконный статус), связанную с ростом числа беженцев и вынужденных переселенцев, лиц без определенного места жительства, лиц с психическими и физическими отклонениями, ранее судимых, проституток, самоубийц, наркоманов, алкоголиков»1.

Социальное дно в нашей стране — это десятая часть общества, 14 млн человек, т.е. тех, кто не имеет жилища, некриминального заработка, перспектив нормальной жизни: беспризорники, проститутки, нищие, бродяги. Самое драматичное, что деморализована

1 Нестеров А.В. Демографический кризис в России // Безопасность и здоровье нации. М., 1996. С. 14.