Корреляционный анализ позволяет не только установить вероятностную зависимость между явлениями, но и математически точно ее измерить. Величину связи между явлениями характеризует коэффициент корреляции, который измеряется в интервале от –1 до +1, при этом он всегда меньше единицы (если он равен единице, то налицо жесткая, а не вероятностная зависимость, для измерения которой не нужны статистические методы). Если коэффициент корреляции равен нулю, связь между явлениями отсутствует. Чем выше коэффициент корреляции, тем ярче выражена зависимость, тем выше вероятность того, что изменение одного явления повлечет изменение другого.

Коэффициент корреляции рассчитывается по специальным формулам. Обычно для этого используют соответствующие компьютерные программы. Для расчета коэффициента корреляции необходимо построить параллельные ряды, значение каждой пары статистических показателей вводят в компьютер, и прибор выдает зна- чение искомого коэффициента.

В криминологии расчет коэффициентов корреляции между преступностью и различными явлениями может иметь большое практическое значение. Чем выше коэффициент корреляции между преступностью и каким-либо явлением, тем в большей мере от этого явления зависит преступность, тем больший профилактический эффект даст воздействие на это явление.

3.4. Криминологический анализ преступности

1. Правовой подход к анализу преступности. Он заключается в рассмотрении преступности как собирательного понятия — совокупности или даже системы преступлений. Определяя преступность таким образом, авторы отталкиваются от отдельных преступлений. Вся их совокупность в обществе и образует преступность. Чтобы понять сущность этого определения, необходимо уяснить этимологию термина: почему преступность, а не преступления или массив преступлений? Характеризуя массу каких-либо единиц, обычно употребляют множественную форму того же слова: книга — книги. Особого слова в данном случае не требуется. Может быть, точно так же следует определить все преступления, совершенные в обществе, — большое количество преступлений, масса преступлений?

Ответ на этот вопрос можно найти, если обратиться к аналогии. Кирпичи, положенные один на другой, остаются кирпичами. Но

если их соединить бетоном, то это уже не кирпичи, а стена. Бетон обеспечил связь между кирпичами, и возникло новое качество.

Мы подошли к главной проблеме: есть ли связь между отдельными преступлениями? А если она есть, то в чем выражается?

Связь между преступлениями, совершенными одним и тем же лицом, очевидна. Например, человек, совершивший преступление, при попытке скрыться может совершить другие преступные деяния (убийство работника милиции и т.п.). Несомненна связь и между преступлениями лиц, действующих группой, по предварительному сговору.

Существует связь и между другими преступлениями.

Такая связь есть, несмотря на то что преступники в абсолютном большинстве не знакомы друг с другом, подчас никогда не встреча- лись и совершают свои преступные деяния самостоятельно. Связь эта имеется, хотя и не видна на первый взгляд. Но наука для того и существует, чтобы выявлять вещи, не являющиеся очевидными, в том числе чтобы выявлять связь между явлениями тогда, когда на первый взгляд кажется, что ее нет.

Преступность — ýòî целостная совокупность (система) преступлений, совершенных в стране за тот или иной период времени. При- чем ее элементы — отдельные преступления и их виды — находятся в определенных статистически измеряемых и прогнозируемых взаимодействиях, которые проявляются в следующем.

Во первых, различные преступления имеют общие причины, подобно тому, как единая корневая система разросшегося растения объединяет отдельные, внешне не связанные между собой стебельки, в единый куст, определяют взаимосвязь внешне разнородных и разобщенных преступлений.

Во-вторых, одно преступление может быть причиной или условием другого, причем механизмы тут могут быть самыми различ- ными. Привлекательность «легкой» и «красивой» преступной жизни, пример безнаказанности или успешного способа совершения преступлений — все это вдохновляет на подражание и совершение аналогичных действий.

Можно привести множество примеров подобной связи между преступлениями: халатность должностных лиц в отношении учета или организации охраны материальных средств и хищения этих материальных средств; сон на посту и побег заключенных из мест лишения свободы; нарушение правил несения пограничной службы и незаконный переход границы; оскорбление лица и ответные насильственные действия оскорбленного и другие.

Сам факт достаточно массового нарушения законов формирует в подсознании населения весьма криминогенную идею о том, что нарушение законов не есть что-то ненормальное, а в отдельных случаях это вообще становится нормой.

В отдельных случаях заражающий эффект преступности еще более очевиден. Известен, например, такой факт. Поздно вечером 13 июля 1977 г. в результате нескольких ударов молнии в провода высокого напряжения снабжение Нью-Йорка электрическим током было прервано на 25 часов. Жизнь в городе в значительной мере оказалась парализованной: перестали функционировать системы сигнализаций в жилищах, магазинах и хранилищах, были выведены из строя многие системы полицейской связи, было прекращено освещение улиц и помещений — Нью-Йорк погрузился во тьму. Как только происхождение и характер затемнения были осознаны населением, десятки тысяч людей хлынули на улицы и учинили в шестнадцати районах города оргию грабежей. Мужчины, женщины и даже дети выламывали двери, витрины и окна торговых помещений, выносили все, что можно было унести, и уничтожали все, что нельзя было сдвинуть с места. Чиновники городского управления Нью-Йорка полагают, что в эту ночь преступлениями был причинен материальный ущерб на сумму, превышающую миллиард долларов1.

Массовый характер преступлений в соответствии с законом перехода количества в качество формирует новую реальность. Элементами ее являются преступная среда, преступная психология, преступная культура, преступный мир. Здесь весьма иллюстративна аналогия: большое количество деревьев — уже не просто деревья, а новая экологическая среда (лес), которая благоприятствует их росту, создает механизмы защиты от неблагоприятных факторов.

В-третьих, эта связь проявляется в ярко выраженной тенденции к самоорганизации преступности. На попытки усиления борьбы с преступностью она, подобно живому организму с хорошо функционирующими защитными системами, отвечает перегруппировкой сил, изменением характера деятельности и созданием адекватных систем «криминальной безопасности». Преступность, словно смерч, втягивает в свою орбиту все новых людей и приобщает их к преступным видам деятельности.

1 Ñì.: Никифоров Б.С. Вступительная статья // Анденес И. Наказание и предупреждение преступлений. М., 1979. С. 11—12.

В-четвертых, фиксируется связь между отдельными видами преступности. Если приложить усилия к снижению, уменьшению преступности несовершеннолетних, то это повлияет на преступность в целом. Снижение данного вида преступности — важное условие снижения общей преступности, и рецидивной в особенности. Рецидивная преступность достаточно жестко связана с профессиональной, а та — с организованной.

Рост латентной преступности, т.е. тех преступлений, которые остались невыявленными, а преступники, их совершившие, — безнаказанными, неминуемо повлечет через определенное время рост всей преступности, в том числе и зарегистрированной. Причина заключается в ослаблении предупреждающего воздействия общей превенции (угрозы уголовного наказания). Чувство безнаказанности приобретает широкую распространенность среди законопослушных граждан и некоторых из них приводит к преступлениям.

Таким образом, правовой подход к оценке преступности основан прежде всего на выявлении массы (совокупности) реально совершенных преступлений, признанных таковыми уголовным законодательством. Как бы ни изменялось содержание Уголовного кодекса в результате криминализации (установлении уголовноправовой нормы, определяющей то или иное деяние как преступление) или декриминализации (исключения из уголовного закона) отдельных деяний, именно уголовный закон изначально дает понятие преступления, образующего в своей совокупности социальноправовое явление преступности, подвергаемой в итоге криминологическому исследованию в целях оптимизации процессов ее предупреждения.

2. Социологический подход к изучению преступности. Основная идея социологического подхода к пониманию преступности заклю- чается в том, что преступность — это болезнь социума, а преступления — симптомы (признаки) этой болезни. Характер и масштабы преступности не зависят напрямую от воли законодателя — от того, какие деяния запрещены под угрозой уголовной репрессии (криминализация), а какие разрешены. Как свидетельствует история, в законодательной практике возможны и ошибки, и произвол, и лоббирование, и корыстная заинтересованность (конструирование правовой среды, в которой можно безнаказанно совершать общественно опасные деяния и даже разрушать государственность).

Преступность зависит от характера сложившихся в социуме общественных отношений. Ее объективной характеристикой является опасность (в этом смысле количество людей, испытывающих страх

оказаться жертвой преступных посягательств, — характеристика преступности куда более объективная, чем число зарегистрированных преступлений).

Сущность социологического подхода к определению преступности характеризуется следующим:

рассмотрением преступности не как системы преступлений, а как специфической характеристики общества — способности порождать преступления в большом количестве;

разработкой категории «преступление», не зависящей от законодательства (исключение такого признака, как противоправность, при сохранении виновности и акцентировании

внимания на общественной опасности).

Социологический подход в определенной мере стирает границы между традиционным пониманием преступности и ее причин. Однако при этом не отрицается причинность. Напротив, этот подход создает установку на поиск глубинных, сущностных детерминант. Исследование такого феномена, как самодетерминация преступности, показывает условность и относительность границ между явлением и его причиной: сама преступность в зависимости от исследовательского угла зрения может рассматриваться и как следствие, и как детерминанта.

В отечественной криминологии социологический подход к анализу преступности развивали Л.И. Спиридонов, Д.А. Шестаков, Э. Раска. После выхода в свет в 1966 г. первого учебника по криминологии, в котором преступность определялась как совокупность преступлений, Л.И. Спиридонов подверг такой подход критике, отмечая, что преступность — это не просто механическая сумма преступлений, а социальное явление, обладающее определенными присущими ему закономерностями развития1. По мнению ученого, «социологическое понятие преступления предшествует его юриди- ческому определению». Законодатель должен понять социальный закон и отразить его в правовой норме: «Воля не должна утверждать себя взамен закона: ее роль в том именно и заключается, чтобы открыть и сформулировать действительный закон»2. Пренебрежение этим правилом отрицает эффективность права как регулятора социальной жизни: «Законодатель очень часто видит в праве средство решения социальных задач, которые оно на самом деле решить не может»3.

1Ñì.: Спиридонов Л.И. Социология преступности. М., 1978.

2Спиридонов Л.И. Социология уголовного права. М., 1986. С. 103.

3Òàì æå. Ñ. 106.

Исследования Л.И. Спиридонова сыграли значительную роль в правильном понимании сущности преступности. Они воспрепятствовали упрощенчеству в трактовке природы этого общественно опасного явления, несмотря на политические установки того времени. Сущность этих установок заключалась в том, что преступность не явление, свойственное социализму, а совокупность оставшихся от капитализма «родимых пятен». И требовалось немало на- учного мужества, чтобы вопреки политическим веяниям определить преступность как один из параметров общества, характеризующих состояние социального механизма, рассогласованность между его составными частями.

Аналогичным образом определил преступность Д.А. Шестаков, понимая под ней свойство классового общества порождать массовое совершение опасных для него деяний1. Сходной характеристики преступности придерживался Э. Раска2.

Сущность социологического подхода к анализу преступности можно проиллюстрировать с помощью магнитной модели. Если под стол поместить магнит, то лежащие на столе металлические опилки из кучки порошка превратятся в металлические столбики. Магнит будет аналогом причин преступности, «стоящие» опилки — совокупность преступлений. Под преступностью при таком подходе понимается магнитное поле.

Своеобразное поле социальной напряженности порождает отклоняющееся, в том числе преступное, поведение. Именно посредством этого поля социальной напряженности общество порождает массовое совершение опасных для него деяний.

Развивая идеи указанных ученых, преступность можно определить как состояние общества, при котором регулярно совершается значительное количество преступлений — такое количество, что граждане воспринимают совершение преступлений как закономерность (преступления совершались вчера, они совершаются сегодня и будут совершаться завтра).

Социологический подход к пониманию преступности интуитивно воспринимали и воспринимают многие политики. Однако реализация его на практике требует напряженной и длительной работы по реформации общества, эффект от которой может проявиться лишь через десятилетия. Поэтому интенсификация карательной

1Ñì.: Шестаков Д.А. На криминологическом семинаре // Правоведение. 1982. ¹ 2. С. 105—106.

2Ñì.: Раска Э. Борьба с преступностью и социальное управление. Таллин, 1985.

практики на основе правового понимания преступности нередко оказывалась более привлекательным направлением воздействия на преступность.

Ценность социологического подхода заключается в следующем. Во-первых, социологический подход подход предполагает на-

правление главной энергии в воздействии на преступность, т.е. не на совокупность преступлений и преступников, которые являются лишь внешними симптомами болезни, а на саму болезнь общества и на причины этой болезни. И профессиональная задача тех, кто борется с преступностью, заключается не только в том, чтобы «изъять намагниченные опилки», но и в том, чтобы оказать разрушающее воздействие на «магнит» и уменьшить порождающее преступление поле социальной напряженности.

Во-вторых, социологический подход открывает перспективу реализации теории поля в криминологии, очерчивает новый объект воздействия — информационное поле социума. Например, безнаказанность можно снижать реально (повышая раскрываемость) и идеально (формируя общественное мнение о высокой раскрываемости). Несмотря на то что и реальный и идеальный уровни взаимосвязаны, они обладают определенной автономией (на фоне реального повышения раскрываемости преступлений может увеличиваться число людей, уверенных в возможной безнаказанности при совершении преступлений).

В-третьих, социологический подход позволяет в перспективе выявлять новые признак преступности. В свою очередь, чем больше признаков явления известно, тем больше возможностей его объективного изучения. Новые признаки могут дать начало новым направлениям исследований (количество жертв как показатель преступности и виктимология).

Заявления критиков данного направления о том, что социологические определения преступности неконкретны, а сам феномен преступности в такой трактовке трудноуловим и труден для понимания, — не вполне справедливы. С преступностью как совокупностью преступлений человек взаимодействует опосредованно через средства общественной коммуникации. А социальную напряженность ощущает каждый. Именно поэтому люди не только не забывают, уходя на работу, запереть дверь, но и стремятся еще установить на окнах решетки и укрепить металлом входные двери. В этом смысле количество решеток на окнах и бронированных дверей также может быть показателем преступности.

В-четвертых, социологический подход является попыткой очи- стить понятие преступления от политической конъюнктуры и произвола власть имущих, имеющей положительные аспекты:

оправдывает тех, чьи деяния не имеют общественной опасности (например, противников антинародного политического режима);

уличает тех, кто, совершая общественно опасные деяния, «застраховался» при помощи манипуляций в области законода-

тельства.

Все это, в свою очередь, благоприятствует совершенствованию законодательства и правоприменительной практики. Социологиче- ский подход здесь корреспондирует с философскими традициями школы естественного права.

3. Антропологический подход к анализу преступности. В рамках антропологического подхода преступность определяется как болезнь, но не общества, а отдельных людей. Преступность, по мнению сторонников этого подхода, — результат вырождения, дегенерации, следствие тех или иных психофизиологических аномалий, влекущих «нравственное помешательство». При этом понятия «вменяемость» и «общая превенция уголовного наказания» по существу утрачивают смысл. Основной метод воздействия на преступность, вырабатываемый данным направлением, — отделение здоровых от больных (изоляция и лечение либо уничтожение последних).

Антропологический подход в криминологии нередко называют ломброзианством (неоломброзианством), а само это научное направление прочно ассоциируется с именем итальянского ученого Чезаре Ломброзо. Справедливости ради следует отметить, что идеи о связи тела и души высказывались задолго до Ломброзо. Пожалуй, наиболее древней областью познания в этом отношении была хиромантия, которая претендовала на то, что, изучая руку, можно определить характер человека и предсказать будущие поступки. Отдельные высказывания на эту тему мы находим у Гиппократа, Платона, Аристотеля, Фомы Аквинского. В начале XIX в. проблемы личности преступника затрагивали исследователи в области физиогномики и френологии.

Физиогномика (наука о распознавании природных задатков по физическим свойствам человека) имеет достаточно древнюю традицию. Гиппократ изучал ее по источникам, дошедшим из стран Древнего Востока. В 1586 г. на эту тему опубликовал исследование

Дж. де Ла Порт. В XVIII в. мощный импульс ее развитию дали исследования пастора Лафатера, который в 1775—1778 гг. опубликовал фундаментальный труд «Физиогномические фрагменты для поощрения человеческих знаний и любви».

Френология — учение о локализации в различных участках мозга отдельных психических способностей, диагностируемых путем ощупывания внешнего рельефа черепа. Основатель френологии — австрийский врач и анатом Франц Йозеф Галль утверждал, что в мозгу человека локализуются 27 основных человеческих способностей. По мнению Галля, можно определить в мозге места, откуда исходят побуждения к убийству, кражам. Различия в мозговых извилинах поддаются определению по форме черепа, по наличию определенных шишек и т.п. Последователи Галля — ученые Вуазен, Клеф, Клерк, Каспер, Брока, Ловерн — провели интересные исследования физиономий преступников, их черепов. Мэйю и Деспин, например, сравнивали преступников с дикарями. Особым объектом их исследований была связь между преступностью и различными аномалиями психики, эпилепсией и вырождением.

Антропологический подход традиционно оценивается весьма критически абсолютным большинством представителей мирового научного сообщества. В то же время отечественная криминология весьма богата исследованиями, связанными с познанием физиологических и психических состояний людей, в той или иной степени стимулирующих преступное поведение. Одним из ярких представителей биологического направления в анализе преступности был профессор И.С. Ной1, позиция которого в отношении биологических причин преступности в свое время также подвергалась критике официальной советской криминологической элиты. Сегодня одним из самых активных исследователей в области психологии преступного поведения является профессор Ю.М. Антонян, перу которого принадлежат десятки книг, посвященных влиянию психических аномалий на совершение насильственных преступлений.

Таким образом, в рамках биологического подхода вырабатываются идеи, безусловно заслуживающие научного и практического криминологического внимания, поскольку:

все, что представляет опасность, должно быть в сфере науч- ного интереса исследователей;

1 Íîé È.Ñ. Методологические проблемы советской криминологии. Саратов, 1976.

дифференциация бытия различных типов людей (опасных и неопасных) — эффективный метод социальной защиты;

в целях профилактики преступности необходимо проявлять заботу о психическом и физическом здоровье нации (увели- чение числа психофизиологических аномалий в обществе — основание для прогноза роста преступности);

во главу угла практики социальной защиты ставится безопасность потенциального потерпевшего;

изоляция преступников не должна быть сопряжена с причи- нением страданий человеку.

4.Теологический подход к изучению преступности. Преступность всегда оставалась в значительной мере феноменом загадочным. Ее сущность нередко ускользает от исследователя. Бельгийский криминолог А. Принс по этому поводу заметил: «Среди тайн, которые нас окружают, существование зла на земле — одна из самых необъяснимых; все философские системы пытались проникнуть в нее и все учения о божественной справедливости пытались примирить усовершенствование с существованием зла»1.

Теологический подход к анализу преступности наиболее активно разрабатывался в Средние века такими теологами, как Аврелий Августин (Блаженный), Фома Аквинский и др. Как правило, теологические трактовки преступности связывали общественно опасное деяние с происками дьявола и были основой карательной практики религиозных судов2. В некоторых современных исламских государствах практика шариатских (религиозных) судов является весьма устойчивой. Сегодня достаточно активно возрождается интерес к христианским теологическим учениям и в России3, а в отдельных

ååрегионах (Чечня) в конце XX в. активно функционировали шариатские суды и практиковались религиозные подходы к воздействию на преступность.

Исследуя теологическую модель преступника, A.M. Яковлев отмечал следующие черты данного подхода: «Понятие преступного связывается с крайними проявлениями зла, преступным считается посягательство на высшее добро... Преступник же — непосредственное воплощение (персонификация) зла»4. Анализируя мистиче-

1Принс А. Защита общества и преобразования уголовного права. М., 1912. С. 156—157.

2Ñì.: Орлов М.А. История сношений человека с дьяволом. М., 1897.

3Ñì.: Мороз А. Мистические корни преступности // Русь державная. 1998. ¹ 7.

4Яковлев А.М. Теория криминологии и социальная практика. М., 1985. С. 27.

ские корни насильственной преступности, М.П. Клейменов делает следующие выводы: «Связь мистицизма с насилием прослеживается исторически по двум направлениям: как поклонение демоническим культам и как богоборчество»1.

Интересную интерпретацию теологической концепции преступности давал Ф.М. Достоевский: «Все эти ссылки в работы, а прежде с битьем, никого не исправляют, а главное, почти никакого преступника и не устрашают, и число преступлений не только не уменьшается, а чем далее, тем более нарастает. И выходит, что общество, таким образом, совсем не охранено, ибо хоть и отсекается вредный член механически и ссылается далеко, с глаз долой, но на его месте тотчас же появляется другой преступник, а может и два другие. Если что и охраняет общество в наше время и даже самого преступника исправляет и в другого человека перерождает, то это опять-таки единственно лишь закон Христов, сказывающийся в сознании собственной совести. Только осознав свою вину как сын Христова общества, т.е. церкви, он сознает вину свою перед самим обществом»2. Здесь же можно найти и рекомендации по социальному переустройству — «надо, чтобы не церковь перерождалась в государство, а, напротив, государство должно кончить тем, чтобы сподобиться стать единственно лишь церковью»3.

Основная криминологическая идея теологов: преступность — проявление зла. Преступление есть результат того, что человек либо отвернулся от Бога (безверие), либо оказался во власти дьявола (сатанизм).

Âмире существуют два полюса: плюс и минус, добро и зло, Бог и антибог. Вокруг первого полюса группируются светлые лич- ности (силы добра), вокруг второго — темные (силы зла). Абсолютное большинство людей занимают промежуточное положение.

Âопределенные периоды (золотой век) большая часть людей смещаются к полюсу добра. Бывают и противоположные историче- ские эпохи (сумерки богов), когда словно темный ветер гонит людей к полюсу зла.

Âчеловеке уживаются хорошие и плохие качества, его душа оказывается полем битвы добра со злом. Добрый — тот, кому удалось подавить в себе силы зла. Злой — тот, кто подавил в себе доброе начало.

1Клейменов М.П. Мистические корни насильственной преступности // Социаль- но-правовые проблемы борьбы с насилием. Омск, 1996. С. 41.

2Достоевский Ф.М. Братья Карамазовы // Полн. собр. соч. Т. 14. М., 1976. С. 59—60.

3Òàì æå. Ñ. 58.

От того, что подавляет в себе человек: добро или зло; сострадание или бессердечие; жадность, корыстолюбие, чревоугодие, гордыню или щедрость, бескорыстие, скромность, — зависит, куда он движется: к Богу или в противоположную сторону.

«Сторонники и последователи зла и становятся преступниками, первым из которых был Каин. Издавна известны люди, которые служили злу как идее. Но за всю историю существования России не проявлялось в таких масштабах стремление служить идее зла, как сейчас, когда в стране организованы и действуют сотни сатанинских сект»1.

Идеи, вырабатываемые в рамках теологического подхода к анализу преступности, достаточно сложны. Многие из них носят трансцендентный (недоказуемый на уровне научных аргументов) характер. В то же время они открывают новую грань бытия, новую плоскость изучения криминальных явлений. Они могут быть положены в основу соответствующих научных гипотез, имеют колоссальную мировоззренческую значимость. К числу таких идей относятся следующие.

Преступность есть зло. Отрицание ее — добро.

Цель воздействия на преступность — движение общества к высшей справедливости посредством разрешения противоречий между добром и злом.

Борьба с преступностью осенена Богом. В приверженности идеалам добра — залог успеха (в то время как многие люди находятся во власти иллюзии: чем больше жестокости в борьбе с преступностью, тем лучше). Идеализация принципа «зло в ответ на зло» превращает борцов со злом из поборников добра в приверженцев зла.

Добро онтологически (по сути бытия) сильнее зла — в этом источник оптимизма тех, кто борется с преступностью.

Религиозные меры воздействия на преступность имеют значи- тельный антикриминогенный потенциал. Основные из них — проповедь, образец добропорядочности в деяниях и помыслах. С ними тесно связаны такие нетрадиционные меры воздействия на преступность, как молитва, медитация и т.п. Они привлекают внимание исследователей к биоэнергетическим аспектам преступности.

Акцент в разрушающем воздействии на преступность каждый должен делать прежде всего на самого себя (самосовершенствование).

1 Клейменов М.П. Криминализация общества в России: культурологический аспект // Преступность и культура. М., 1999. С. 20.