СБОРНИК АКМУЛЛИНСКИХ ЧТЕНИЙ 2012

своего времени. В стихотворении «Весна», вошедшего в первый сборник поэта, автор сравнивает изменение природы, приближение весны с первыми отголосками политических волнений в России. Такое употребление символики в поэзии становится единственным путем высказывания сокровенных мыслей поэта:

Имне чудится: будто в туманной дали Там, на юге, где горы белею, Где сгущенные краски на небе легли, Там давно уж леса зеленеют.

***

Илазурью небес там сияет весна,

Как невеста в цветы разодета…. Скоро, скоро и к нам принесется она.

И обрадует сердце поэта. [Черных, 1909: 15-16]

В его стихах описание природы помимо изображения пейзажа отображает размышления поэта о жизни и времени, судьбе своего народа. В целом можно утверждать, что ранняя лирика П.Н. Черных-Якутского по своей сути тяготеет к фольклорному началу – естественному творческому явлению в якутской литературе, однако нельзя отрицать явного влияния на ранние стихотворения поэта русской романтической лирики XIX в.

Описательность – так можно обобщить, выделив доминанту художественного стиля П.Н. Черных-Якутского. Со свойственной якутскому человеку наблюдательностью, П.Н. Черных-Якутский обладает тонким чувством природы, чувством красоты и прекрасного, деликатно и богато передавая все настроения природы. Большинство его произведений создает образ Якутии в пейзажных зарисовках в стиле русского романтизма XIX века. Однако присутствие поэтического символа весны почти в каждом его произведении придает этому стилю особый национальный колорит. Он ждет «когда с юга при-

дет таежная красавица весна, окутанная разноцветными гирляндами цветов, обвеянная нежными ароматами» [Черных-Якутский, 1982: 97], воспе-

вает весну, подобно тому, как воспевают ее в народных песнях саха: «над тайгой растирался белый атлас сверкающих якутских ночей, светлых как день, чудных как сказка» [Черных-Якутский, 1982: 97]. Самобытна и система художественных средств: национальный подтекст метафоры, метафорические сравнения, тяготение к развернутым эпитетам, а также предпочтение парных слов и выражений, напоминающих мелодичное созвучие якутского народного стиха ― все пронизано духом народной эстетики, стремлением воспеть не только словом, но и звуком, раскрывая свое видение мира через картины природы. Так солнце у Черных-Якутского непременно золотое, звезды алмазные, а вода в озерах похожа «на растопившееся золото». Многочисленные повторы, пронизанные сквозным поэтическим образом Якутии, также усиливают национальное звучание произведений поэта.

Таким образом, образ весны в ранних произведениях П.Н. ЧерныхЯкутского особенно поэтичен, ведь так долгожданна весна для жителей сурового, зимнего края. Однако вместе с глубокой верой в пробуждение природы с приходом весны, в стихотворениях П.Н. Черных-Якутского теплится надежда

371

автора на светлое, безоблачное будущее. В гражданской лирике поэта личностное ощущение природного явления выступает показателем способа раскрытия темы. Это открытое выражение авторской мысли, концентрация лирического переживания вокруг ситуации того времени, стойкая вера на «пробуждение» общественного сознания. Здесь авторское «я» выражает гражданскую позицию поэта и стремление целого поколения, отражает задачи и идеи.

ЛИТЕРАТУРА

1.Канаев Н.П. Русско-якутские литературные связи. – М.: Наука, 1965.

–216 с.

2.Михайлова М.Г. Русская литература в Якутии: Учебное пособие. - Якутск: Изд-во ЯГУ, 1989. – 112 с.

3.Сивцева П.В., Романова Л.Н. Русская поэзия// Литература Якутии ХХ: историко-культурные очерки. – Якутск: Акад. наук РС(Я), 2005. – С.

537-567.

4.Тарский Г.С. П. Черных-Якутский. Очерк о жизни и творчестве.

Якутск, 1964, - 64 с.

5.Черных П. Тихие струны. - Якутск: тип. В.В. Жарова, 1909. – 100 с.

6.Черных-Якутский П.Н. Родная Якутия: Стихи, рассказы и очерки. – Якутск: Якутское книжное издательство, 1982. – 208 с.

©Руфова Е.С., 2012

М.В. Рябинина, Марийский государственный университет (г.Йошкар-Ола)

ЛИРИЧЕСКАЯ ПОВЕСТЬ В.ИВАНОВА «САСКАВИЙ»: ПОЭТИКА ПСИХОЛОГИЗМА

Психологизм как способ проникновения во внутреннюю жизнь человека явным признаком марийской прозы становится в 1960-1970-е годы. В этот период активно развивается лирическая проза (ведущее жанрово-стилевое течение в марийской литературе), «концентрирующая внимание на «я» лирического героя» [Кульбаева Н.И., 1991: 128,], раскрывающая события объективной действительности через призму внутренней, духовной и душевной жизни человека.

В этом контексте можно говорить о психологизме прозы талантливого марийского писателя второй половины ХХ века Вениамина Иванова.

Одно из самых ярких в художественном отношении произведений прозаика – повесть «Саскавий» (на марийском языке впервые опубликована в 1962 году). Повествование в ней идет от первого лица. Повествователь помещен в фабульное пространство произведения, он является главным персонажем в психологической сюжетной линии. Это молодой человек Йынащ, выпускник десятилетки; автор вводит читателя в сокровенный и скрытый от посторонних глаз мир душевных переживаний и сомнений главного героя, интровертивно (изнутри) представляет возникшую перед ним ситуацию нравственного выбора и воссоздает процесс ее разрешения им самим.

372

А выбор главного героя не простой. Повесть «Саскавий» построена на столкновении старой и новой морали. Писатель горячо протестует против вековых предрассудков, подавлявших в молодежи их лучшие чувства и способности, досадует, видя, что еще нередко дает о себе знать инерция прошлого, взволнованно борется за человека духовно свободного и гармоничного.

В процессе развития сюжетной линии влюбленный герой оказывается буквально между двумя плотно сжатыми жерновами. Остаться верным семейным, родовым традициям, привязаться к хозяйству и пополнять «дом-сундук» и, подчиняясь воле родителей, забыть о своем чувстве к Саскавий, либо пренебречь традициями предков и остаться верным любви и доверяющей ему девушке, строить новую жизнь, – таков сложный нравственный и судьбоносный выбор, непоколебимо вставший перед главным героем. Обстоятельства чрезвычайно остры, действие в высшей степени напряжено и подпитывается глубокими внутренними переживаниями героя. Активная внутренняя борьба, происходящая в душе Йынаша находит выход в его уединенных монологахисповедях. В качестве примера можно привести многочисленные внутренние монологи героя-рассказчика, произносимые им взволнованно и экспрессивно, с использованием целого ряда способствующих поэтизации метафор, эпитетов и риторических вопросов: «Кузе умылаш? Саскавий дене ме икияш улына, пырля тунемынна. Молан тудо илышым утларак умыла, чыла вере ужеш, мом ыштышашым пала? А мый сокыр гай улам – иленат, пашам ыштенат ом мошто. Ала ача ден авам йоҥылыш туныктеныт? Вет але марте мыйын олмеш нуно шоненыт, мо шӱдымыштым гына шукташ тыршенам. А Саскавийын аваже ӱдыржым изинекак шонаш туныктен. Тачат шарнем: ӱмаште, лу классым тунем пытарыме кечын, мый нунын дек миенам ыле. Марья кокай ӱдыржылан, тунемаш кай але колхозеш код манын, ыш шӱдӧ. Кугырак йолташ семын шоналташ гына темлыш. А мыйын ачам ден авам… Чын, чын, теве молан Саскавий дене ойыртемалтына. Ме тӱрлӧ ешеш кушкын улына. Саскавий – йӱрымат, лумымат ужын кушшо куэ, а мый – пушеҥге тӱҥеш пӱтырналт кушшо шудо» («Как понять? С Саскавий мы ровесники, вместе учились. Почему она больше меня понимает жизнь, все видит, знает, что и как надо делать, а я как слепой, не умею даже толком работать. Может родители не так воспитали? Ведь до сих пор они думали вместо меня, а я лишь старался выполнять наказы родителей. А Саскавий мать с детства приучала самостоятельности, учила думать. До сих пор помню: после окончания десятого класса был у них. Тетя Марья посоветовала Саскавий самой выбрать дальнейшую дорогу: остаться в колхозе или идти учиться. Как взрослый товарищ посоветовала только хорошенько подумать. А мои отец и мать… Правильно, вот почему мы с Саскавий такие разные. Мы выросли в разных семьях. Саскавий – березка, которой приходилось видеть и дождь и снег, а я растение, вьющееся вокруг дерева») [Иванов В. Саскавий, 1962: 8].

«Эх, ачийжат-авийжат! Тынар ий эрыкан элыште, у пагытыште иледа, но алят тошто илышын косаж деч эрнен одал. Кузе тидым ончылгоч ужын омыл? Мемнан кундемыште тендам пеҥгыде озалан шотлат, мыят тидын дене келше-

373

нам да ӱмбакыда пагален онченам. Но те пеҥгыде оза веле огыл, эше тошто койышым, мондалташ тӱҥалше илыш-йӱлам аралыше улыда улмаш. Чын, чын. Уке гын эргыланда ӱдырым виеш налын пуаш огыда тӱҥал ыле. Да эше кӧм? Тӱняште эн мотор, эн поро кумылан Саскавиийым… Чытыза, чытыза, кузе тыге виеш? Мый вет Саскавийым йӧратем. Ом йӧрате гын, виеш лиеш ыле. А кызыт? Кызыт ачам ден авам сӱаным гына кок-кум ийлан ондак ыштынешт. Уке, тидым тошто койыш манаш ок лий. Икте гына лӱдмашан: Саскавий, тыге вашкымылан сырен, курымешлан йӱкшен кертеш. Кызытат ачам-авам нунын дек мый колтенам манын, шонаш тӱҥалеш. Тунам мыйым ужмошудымо лиеш. Тугеже, мом вакшышыште пӧрдалам? Куржаш, ачам ден авам деч ончыч миен шуаш да Саскавийлан чылажымат умылтараш, почын пуаш кӱлеш» («Эх, родители! Столько лет живете в свободной стране, в новое время, но до сих пор не можете избавиться от старых традиций, предрассудков. Как же я этого раньше не замечал? В наших краях вас считают крепкими, выносливыми хозяевами, я тоже с этим соглашался, смотрел на вас с уважением. Но вы оказались не только строгими хозяевами, но и хранителями старых нравов, забытых традиций. Это верно. А то бы не стали насильно женить сына. Да еще на ком? На самой красивой, доброй девушке на свете, Саскавий. Подождите, подождите, как это насильно. Я ведь люблю Саскавий. Если бы я не любил ее, тогда бы получилось насильно. А сейчас? Сейчас просто родители хотят сыграть свадьбу раньше на года два. Нет, это нельзя называть старым устоем. Одно меня пугает: Саскавий может нас неправильно понять, обидится на нас навечно за спешку. Да и сейчас может подумать, что это я отправил к ним родителей. Тогда возненавидит меня. Что же я валяюсь в постели? Надо бежать, раньше родителей дойти до Саскавий и все объяснить» [Иванов В. Саскавий, 1962: 12].

С помощью подобных монологов автор дает развернутое изображение самого хода мысли героя, и под его пером этот ход приобретает конкретно живописный и пластический характер. Проживая в своих размышлениях-исповедях еще одну жизнь, главный герой трансформируется с каждым часом все больше и больше, налицо процесс возмужания юноши, вначале полностью зависящего от родительской воли, а затем вступающего на самостоятельный путь.

Причем тематика изображаемых эпизодов и мысленных, поэтически окрашенных монологов навеяна безграничной любовью к родной природе. И не однажды как лирические, так и эпические сцены, моменты самоанализа героя сопровождаются благодарным для рассказчика слушателем и внимательным его собеседником – родной природой. Постоянным спутниками всех событий, происходивших в жизни лирического героя выступают ровесницабереза и река Пикша.

При этом природа у В.Иванова в некоторой степени одушевляется и гармонично подстраивается под настроение центрального персонажа. Например, В.Иванов, описывая самую прекрасную весеннюю пору цветения, оживления природы и всего живого, предупреждает, что природа тоже живет по своим законам, она может быть так жестока к новому, зародившемуся.

374

Автор противопоставляет картине природы жизненную ситуацию: Йынаш, полюбив Саскавий, женился, думал что семейная жизнь будет такой же счастливой, прекрасной как весна, но родители не дали сохранить зародившийся нежный цветок, их любовь, погубили своей жестокостью.

Другим приемом лирической композиции в повести выступают одушевленные образы природных объектов – старый дуб и река Пикша. Деревья, охраняющие берег реки, подробно и в деталях живописуются в повести: «Шинчамлан корем серыште кушшо шоҥго тумо перныш. Тудо, шке вийжылан ӱшанен, укшлажым йырваш шаралтен, оза семын шога. Воктенжак самырык тумо-влак койыт. Нуно але вичкыж улыт, укшлаштат шагал, вожыштат изи. А шоҥго тумо нунын деч кечым петыраш тӧча, кушмыштым чарынеже, шке гына оза лийнеже. Но самырык вий кредалеш, пеҥгыдемеш, ужар вуйжым кече дек нӧлта» (Передо мной растущий около берега старый дуб. Дуб, твердо верив в свои силы, развесив свои ветки в разные стороны, стоит как хозяин. Рядом растут молодые дубы. Они еще хрупкие, тоненькие, и листьев мало, корни слабые. А старый дуб прикрывает солнце, не дает развиваться, сам только хочет властвовать. Но молодое поколение борется, крепнет, тянется к солнцу) [Иванов В. Саскавий, 1962: 76].

Одушевленные образы этих деревьев проходят через все повествование и служат символом борьбы передовых сил с силами отживающими.

Река также выступает одним из действующих персонажей произведения, и появление ее активного и деятельного образа на страницах повести в свою очередь также сопровождается пессимистическими настроениями авто- ра-рассказчика: «Пикша вӱд изи гынат, серже тура. Волет-волет тайыл почеш, шинча ончылнет ала-могай кугу эҥер волгалт шинчеш, шонет, но арама коклаште шукш гай кадыргыл йогышо изи йогын вӱдым ужатат, семынет чаманен шоналтет: «Эх, Пикша, Пикша, пеш кугу эҥер лийнет улмаш, но вӱдет чывылан йӱаш гына сита» («Река Пикша мала, а берега крутые. Спускаешься по склону, думаешь перед тобой такая большая река, но увидев среди ив маленькую искривляющуюся речушку, с жалостью подумаешь: «Эх, Пикша, Пикша, хотела стать большой рекой, но воды твоей хватает только цыплятам») [Иванов В. Саскавий, 1962: 3].

Перед мысленным взором читателя отчетливо изображается картина чувств, мыслей и мечтаний не только главного героя, но и его любимой девушки Саскавий. При этом героиня воспринимается не как абстрагированный объект, о котором со стороны повествует герой, а как реальное субъективированное лицо, активно принимающее участие в действии. В этом и состоит своеобразность стиля произведения: в повествовании помимо одного лирического героя – рассказчика, присутствует другой лирический герой (вернее, героиня) со своими эмоциями, чувствами и переживаниями. Благодаря этому необычному приему писатель добился того, что история зарождения и развития любви двух молодых людей воспринимается живо и непосредственно. Смелость и новизна этого произведения накладывают свой от-

375

печаток на кардинально новый и нетрадиционный образ героини – молодой марийки, живущей в поисках своего счастья. Саскавий вольна в выражении своих чувств, откровенна и непосредственна. Но эти качества, столь не типичные для всегда сдержанной и молчаливой марийской женщины, не делают героиню менее привлекательной, – ведь ее человечность остается с ней при любых обстоятельствах, и именно это притягивает к ней людей. Душевность в сочетании с красотой физической – вот портрет Саскавий.

Переходим к рассмотрению внешнего проявления, которое служит основным источником передачи душевных процессов героини. Ярко и четко передается состояние Саскавий при встрече с любимым человеком: «как бабочка порхает Саскавий перед Йынашем», нежный голос прерывается, слезы капают на ладони любимого».

О многом говорят в художественном произведении выражение лица, поведение героини: «Тыге ок лий! Аваже, шешкылан вургемжым конден пу. Ужат, мемнан суртна тудлан кузе келшен, - ачам шыдын воштылале. – Чара коля гай толын, ынде поян лийын.

Саскавий тиде воштылтышым, ӱлкӧ шындымым чытен ыш керт. Чевер чурийже ошем кайыш, ала-могай мутым кычалме семын тӱрвыжӧ тарваныш. Тудо шкенжым арален кертеш манын, ӱшанен шоналтышым. Но йоҥылыш лийынам: ватем, вуйжым кумыкырак ыштен, омса велыш ошкыльо» («Так нельзя! Мать, принеси снохе ее вещи. Смотри, как понравилось ей в нашем доме. – отец сердито ухмыльнулся. – пришла к нам серой мышкой, теперь богатой стала.

Саскавий не вынесла унижения, насмешки отца. Розовое лицо ее побелело, губы задрожали, будто хотела что-то сказать. Жена, повесив голову, направилась к дверям. [Иванов В. Саскавий, 1962: 75].

Другой пример: «Пикша серыште Саскавий койо. Вачыж гоч вургем вӱдылкам сакен. – Саскавий – мый кычкыральым. Тудо чарнен шогале, но савырнен ыш ончал. Ик жап пуйто мом ышташ манын, шоналтен шогыш, вара йӱкем деч лӱдмӧ семын кенета тарваныш да эше талынрак ошкылаш тӱҥале» («На берегу Пикши я заметил Саскавий. На плече завязка с одеждой.

– Саскавий, – крикнул я вслед. Она остановилась, но не повернулась в мою сторону. Одно время постояла на месте, поразмышляла наверное, что делать, затем, как будто испугавшись моего голоса быстрыми шагами пошла дальше»)[ Иванов В. Саскавий, 1962: 76].

Эти непроизвольные движения – ускорение и замедление шагов – очень точно передают сложные и противоречивые состояние героини, столкновение ее желаний и реального расчета, предметно выражают внутренние процессы. Ведь Саскавий хочет быть вместе с любимым человеком, но терпеть унижения со стороны его родителей она не намерена.

Таким образом, В.Иванов в истории марийской литературы остается одним из писателей, обладающих ярким талантом лирико-психологического повествования. И заслуга В.Иванова в развитии психологизма состоит прежде всего в том, что в его творчестве получили художественное освоение новые формы и аспекты внутренней жизни человека.

376

ЛИТЕРАТУРА

1.Иванов В. Саскавий: Повесть.– Йошкар-Ола: Книгам лукшо марий издательство, 1962. – 82с.

2.Кульбаева Н.И. Вениамин Иванов: Очерк жизни и творчества.– Йошкар-Ола: Марийское книжное издательство, 1991. – 128 стр.

©Рябинина М.В., 2012

М.Б. Сабыр, проректор по научной работе и международным связям Западно-Казахстанской гуманитарной академии д-р илол.наук,проф. (Республика Казахстан, г. Уральск)

КЛАССИКА КАЗАХСКОГО ФОЛЬКЛОРА – ЭПОС «КЫЗ ЖИБЕК» И ЕГО ЗВУЧАНИЕ НА РУССКОМ И ТУРЕЦКОМ ЯЗЫКАХ

Казахский фольклор уникален, он включает в себя свыше сорока жанровых разновидностей, значительная часть которых характерна только для казахского устного народного творчества.

В казахском устном народном творчестве широко распространен эпос. Казахский эпос создан в виде «жыра» – стихотворного событийного повествования. «Жыр» о батырах обозначается общепринятыми терминами – героический эпос, а «жыр» о влюбленных – социально-бытовой эпос. Одной из самых крупных и популярных социально-бытовых поэм казахского народа является эпос – Кыз Жибек. Кыз Жибек – казахская народная лироэпическая поэма, названа именем ее героини. В переводе «Кыз Жибек» означает «Девушка Шёлк» или «Шелковая девушка». Данное произведение – жемчужина казахского фольклора. Эпос Кыз Жибек воспевает верность в любви, дружбу, отвагу и патриотизм.Романтический эпос сложился в начале XVI века в период образования казахской государственности Казахского ханства. Записан же он был в XIX веке. Первое издание вышло в Казани в 1894 году. На русский язык поэма была переведена в 1988 Бакытжаном Канапьяновым.В 2003 году в серии «Эпос народов Евразии» была выпущена книга, в которой собраны лучшие варианты двух эпосов «Кыз Жибек» и «Козы Корпеш - Баян сулу» . Как одно из лучших произведений казахского фольклора поэма «Кыз Жибек» включена в мировое культурное наследие. А 2008 год был объявлен ЮНЕСКО годом 500-летнего юбилея эпоса.

Уникальность данного произведения раскрывается его содержанием. Особенностью казахского эпоса «Кыз-Жибек» является создание целой галереи художественных образов не только отважных богатырей – защитников народа, но и прекрасных девушек. По форме изложения, богатству и яркости стиха «Кыз-Жибек» – одно из лучших произведений в казахском эпосе.

Самый любимый и часто встречающийся мотив казахского эпоса – чудесное рождение богатырей. Так и в этом произведении вначале рассказывается о том, как у богатого бая Базарбая умерли девять сыновей. Когда он был в преклонном возрасте, молодая жена родила ему сына, которого назвали Ту-

377

легеном («тулеу» – вместо ушедших), вскоре появляется его младший брат – нарекли его Сансызбаем (владетель огромного богатства). Родившихся сыновей родители баловали и они выросли свободолюбивыми и мужественными. «Живы будут, сами себе найдут невест» – говорил Базарбай. Оба брата батыры – «ер», «сокол», у них богатырские кони – тулпары.

Когда пришло время искать невесту, красавец Тулеген не захотел жениться по обычаям предков, желая сам выбрать спутницу. Он прослышал от заезжего купца о необыкновенной красавице Кыз-Жибек – дочери хана Сырлыбая, из рода шекты, которая живет в далеких краях на берегах реки Ак Жаик. Тулеген полон решимости отправиться туда, чтобы жениться только на этой девушке. Высокая мечта его – не богатым быть, не батырым стать, а найти прекрасную подругу жизни и любить ее. Начиналась пышные сборы в далекий путь, в неведомые края, хотя мать Тулегена в тревоге за судьбу сына, обращается к нему, уговаривает не отправляться: «кто без тебя опора нам, молод брат твой Сансызбай», «кто нам щит в опасный час».

Материнская мольба, преодоление препятствий, встреча Тулегена и его свиты с вереницей красавиц, которая одна краше другой, помощь певца в поиске Кыз-Жибек, наконец, встреча с ней в кочевке, ехавшей в богатой закрытой повозке, диалог между ними, появление непревзойденной красоты героини, любовь между гордой, строптивой, своенравной ханской дочерью и красавцем Тулегеном, одобрение сородичей – все это описано в произведении поэтично, в романтическом духе. Сладкоречия, острота, насмешки, своенравие и гордость Кыз-Жибек раскрываются во множестве диалогов, монологов.

Кыз-Жибек полюбила Тулегена, но ее счастливые дни с ним оказались короткими. На Жибек обрушилось горе, в пути Тулеген убит коварным Бекежаном, который был влюблен в девушку. Презрение ее к тайному убийце, боль утраты, верность далекому роду погибшего жениха, сохранение и в горе мужественного, независимого духа – такая Кыз-Жибек становится еще милей и ближе народу, который идеализировал, опоэтизировал ее прекрасный образ. В эпосе много описаний природы, аулов, народных обычаев и кочевого быта. Для раскрытия внутреннего мира героев, гаммы их чувств и переживаний мастерски использованы выразительные художественные средства казахского языка, встречаются формы песенного жанра – жар-жар, коштасу, жоктау, немало айтыса – поэтических состязаний.

Поэма «Кыз-Жибек» среди других казахских эпосов стоит особняком, потому что его сюжет является собственно казахским, у других тюркских народов его вариантов не существует, – говорит профессор Сеит Каскабасов, к примеру, сюжет такого широко известного эпоса, как «Козы-Корпеш – Баян-Сулу» является общетюркским. Он возник примерно в VI веке, когда тюрки жили в едином государстве – Тюркском каганате. Когда племена разбрелись по свету, каждый народ забрал сюжет «Козы-Корпеш – Баян-Сулу» с собой. Кто-то превратил его в сказку, кто-то – в легенду, кто-то – в песню, а у казахов он стал классическим эпосом, появившимся примерно в одно время с «Кыз-Жибек».

Следущей особенностью эпоса Кыз Жибек является то, что в его основе лежат два сюжета. Один, очень древний, рассказывает о героической

378

женитьбе героя на красавице, которую он спас от чудовища. Второй, не менее древний, – об истории любви юноши Тулегена и девушки Жибек. В период расцвета Казахского ханства эти два сюжета объединились в цельное художественное произведение. Передаваясь из века в век устами народных сказителей, эпос, естественно, подвергался шлифовке и переработке. До нас он дошел таким, каким его записали в ХIX веке: в первой части рассказывается о любви и женитьбе Тулегена и Жибек, во второй – главным героем является Сансызбай, младший брат Тулегена. Защитив Жибек от притязаний калмыцкого хана, он женится на ней.

Впериод советской тоталитарной системы эпос был признан антинародным, его изъяли из школьных и вузовских учебников. Идеологи тех лет руководствовались классовыми понятиями: и герой, и героиня происходят из богатых семей, в «Кыз-Жибек», идет воспевание такого реакционного обычая, как аменгерство. Амангерство – женитьба на вдове покойного брата – имело место в казахском обществе вплоть до начала ХХ века.После Великой Отечественной войны этот обычай возродился в Казахстане с новой силой: вдовы фронтовиков выходили замуж за родственников погибшего на войне мужа. Однако руководствуясь европейским взглядом на права женщины, они не учитывали, что знаменитый эпос своеобразно отражает вековые народные традиции.Если разобраться, то это не реакционный, а гуманный обычай, – говорит Сеит Каскабасов. – Да, с европейской точки зрения права женщины как личности ущемлялись, но с позиции тех, кто ввел аменгерство, права детей (то есть будущего) были выше прав их матери. Благодаря такому обычаю сирот в Степи не было: дети не были чужими в новой семье, ведь в их жилах текла кровь усыновившего их дяди – брата отца. Весь аул был заинтересован в том, чтобы он вырастил их достойными людьми: в Степи громче звучал голос того рода, где было много сильных юношей и красивых девушек. Да и наследство покойного в том случае, если женщина не уходила к своим родичам, оставалось в семье.

Таким образом, как сказано выше, сюжет романтического эпоса «КызЖибек» является собственно казахским, у других тюркских народов его вариантов не существует. Прекрасное творение казахского фольклора – одно из любимых в отечественной культуре. По мотивам «Кыз-Жибек» созданы драматические, оперные и балетные спектакли, к эпосу не раз обращались поэты

иписатели, композиторы и художники. В 1970 году казахский режиссер Сул- тан-Ахмет Ходжиков снял легендарный одноименный фильм «Кыз Жибек» ярко отразивший образ и величие красоты казахской девушки «Кыз Жибек».

Вэпосе ее красота показана следущим образом. На казахском языке это звучит так:

Қыз Жібектің дидары Қоғалы көлдің құрағы. Көз сипатын қарасаң Нұр қызының шырағы. Дүрі жауһар сырғасын Көтере алмай тұр құлағы. Бой нұсқасын қарасаң

379

Бектер мінген пырағы. Қыз Жібектің ақтығы

Наурыздың ақша қарындай. Екі бетінің қызылы Ақ тауықтың қанындай. Екі беттің ажары

Жазғы түскен сағымдай, Білегінің шырайы Ай балтаның сабындай. Төсінде бар қос анар

Нар бураның санындай, Оймақ ауыз күлім көз Іздеген ерге жолықтай.

В переводе на турецкий язык:

Kız Jibek’in didarı, Kamışlı gölün kamışı Gözlerine bakacak olsan, Nur kızının kıvılcımı. Kaldırmıyor zarif kulakları.

Boyu-posuna bakacak olsan,

Beylerin bindiği küheylan gibi. Kız Jibek’in beyazlığı, Nevruz’un ak karı gibi.

Beyaz yanaklarının allığı, Ak tavuğun kanı gibi.

İki yanağının kızıllığı, Yazın serabı gibi. Bileklerinin biçimi, Ay baltanın sapı gibi. Göğsündeki çift nar,

Genç buğranın baldırı gibi. Badem ağız, tutkulu bakış, Arayan yiğide bulundu, ey!

Cesaretine bakarsan,

Dersin usta işi keskin kazma gibi. Kız Jibek’in cemali,

Nur tohumu ekilmiş gibi. İki kelimecik konuşan, Olur muradına ermiş dibi.

На русском языке:

Икрасива, и стройна,

Ивеличавости полна,

Сравнить себя с Лейли прекрасной

Не пожелала бы она...

380