4.Северный Казахстан в эпоху раннего железа

Хронология курганов и поселений. В основу хронологических постро­ений памятников раннего железного века Северного Казахстана положе­ны результаты сравнительно-типологического анализа вещевого инвентаря — металлических изделий, прежде всего, предметов вооружения, конской узды, орудий труда, а также керамики. Главным индикатором хронологи­ческих позиций и культурной принадлежности поселенческих памятников выступает керамика. Статистическая обработка посуды с четырех поселе­ний Северного Казахстана предоставила надежную базу для ее датировки и сравнительного анализа.

Опорная группа курганов раннесакского времени (VIII-VII вв. до н. э.) выделена по наборам наконечников стрел. При составлении классифика­ционной таблицы стало возможно путем сравнительно-типологического анализа с привлечением естественных наук определить с точностью до века формы, бытующие в VII в. до н. э. Взяв их за основу, можно распределить курганы по времени. К числу наиболее ранних по наконечникам стрел от­несены два кургана: Берлик II, курган 5; Берлик, курган 1. Первый датиру­ется присутствием бронзового втульчатого двухлопастного и шести череш­ковых трехлопастных и трехгранных наконечников. Упор сделан на арха­ичность втульчатого двухлопастного наконечника, который в VII в. до н. э. ‘ имел уже несколько иную форму головки и острия⁷².

Бронзовые черешковые наконечники известны в Казахстане с эпохи⁰ бронзы, поэтому их ранняя дата не должна вызывать сомнений. В этом же кургане найден сосуд позднебронзового облика. Время второго колчана определяется костяными втульчатыми четырехгранными наконечниками башневидиой формы. В сочетании с остальными предметами сопутствую­щего инвентаря они составляют комплекс, характерный для предскифско- го времени. Аналоги известны в киммерийских могилах Северного При-¹ черноморья и в материалах кургана Аржан⁷³.

К VII в. до н. э. относятся четыре кургана: Алыпкаш, курган 1, 13; По­кровка, курган 1; Бектениз, курган 3. Наиболее ярким типологическим сп ктром выделяется набор кургана 13 АлЫпкаш. Он состоит из шести ти­пов наконечников, сочетание которых устойчиво для VII в. до н. э.

Типология наконечников стрел выявила яркие комплексы воинских захоронений раннесакского времени. Их погребальный инвентарь кроме наконечников включает ножи, типы которых в дальнейшем могут высту­пать в качестве хронологических реперов. Это однолезвийные, пластинча­тые ножи с кольцевым навершием или с выделенной рукоятью и хвоста­тым лезвием. Формы их известны на территории Казахстана и Средней Азии с эпохи бронзы⁷⁴. Интересной находкой является бронзовый втульчатый чекан, плоскообушный с четырехгранным бойком. Аналогичный тип ору­жия датируется раннесакским временем⁷⁵.

Круг раннесакских курганов расширяется за счет включения в него комплексов, содержащих бронзовые дисковидные зеркала с бортиком и петелькой на обороте. В пяти комплексах Казахстана зеркала обнаружены совместно с уздечным набором ранних типов. Эго бронзовые удила с пря­моугольным стремечком и упором и стержневидными псалиями с двух­плановым размещением отверстий. Признаком, подчеркивающим архаич­ность удил, является орнамент на стержнях в виде выпуклых литых «наре­зок» в «шашечку». По северокавказским комплексам удила с таким орна­ментом не распространяются позже VIII—VII вв. до н. э.⁷⁶

К этому времени относятся три поселения. Среди вещевого инвентаря поселений Карлуга I и Борки II отсутствуют датирующие предметы. Кера­мический комплекс находит аналоги в памятниках лесостепной полосы. Для определения времени поселения мы вынуждены привлекать сведения косвенного характера. По керамическому комплексу поселения Карлуга I и Борки II принадлежат к кругу памятников баитовской культуры. Терри­тория ее охватывйет лесостепную полосу Тоболо-Ишимского междуречья. Хронологические рамки баитовской культуры (VIII—V вв. до н. э.) опреде­лены относительной датировкой. Нижний рубеж (VIII—VII вв. до н. э.) обозначен фактами совместного залегания баитовской и крестовой кера­мики в котлованах жилищ притобольских поселений поздней бронзы⁷⁷.

Историческую ситуацию начала раннего железного века в степной части Северного Казахстана отражают материалы поселения Кеноткель X. Кол­лекцию памятника составляют бронзовые ножи, шилья, проколки, фраг­менты костяных изделий, разнообразные каменные орудия (песты, тероч­ные плиты, наковаленки, молотки, оселки). Характер содержания вещево­го комплекса сближает поселение с памятниками эпохи бронзы.

Бронзовые ножи двух типов: с кольцевым навершием и пластинчатые б,ез выделенной рукояти. По северо-казахстанским материалам время их преимущественного распространения — VIII—VII вв. до н. э. На поселении найден фрагмент костяной мотыжки, украшенной резными линиями, ана­логичными узору бронзовых кельтов западносибирского типа.

Вполне вероятно, поселение Кеноткель X было не только сезонным стойбищем, но и довольно стабильным центром кузнечного ремесла. Косвенным подтверждением этого служит мощный слой напластований золы, достигающий толщины 0,6-0,8 м, и находки бронзовых изделий. Среди каменного инвентаря найдены оселки, фрагменты каменных жер­твенников, типичные для курганов тасмолинской культуры.

Таким образом, поселение Кеноткель X является первым поселением сакской эпохи, обнаруженным в степной зоне Казахстана. Материалы па­мятника имеют аналоги как в комплексах предшествующей эпохи, так и в. последующее время. Орнаментальные традиции, заявленные на кенот вель­ской керамике, оказались довольно живучими. Различные вдавления, ямки, защипы характеризуют орнамент сосудов IV—11 вь. до н. э.

Следующая хронологическая группа погребальных памятников отно­сится к VI—V вв. до н. э. Ядро ее составили курганы, в погребениях кото­рых присутствуют втульчатые трехлопастные и трехгранные наконечники при сохранении единичных экземпляров втульчатых двухлопастных. В ин­вентарь этих погребений входят ножи с навершием, биметаллический же­лезный кинжал с бабочковидным перекрестием и рожковидным наверши­ем⁷⁸. В одном из них (Алыпкаш, к. 2) встречен пояс с бронзовыми наклад­ками, аналоги которому известны в тасмолинских курганах Центрального Казахстана⁷⁹, курганах Алтая и Тувы⁸⁰. Круг этих вещей дает надежное обо­снование даты VI-V вв. до н. э. Серия курганов отнесена к этому хроноло­гическому периоду по наличию бронзовых зеркал с боковыми ручками. В целом эта форма зеркал датируется VII-IV вв. до н. э. Однако среди них выделяются более ранние типы. Основная масса их встречена в курганах VI-V вв. до н. э. (Саргары, к. 1; Бектениз, к. 5; Акчийат, к. 2).

По предметам вооружения надежно вычленяется серия курганов V—IV вв. до н. э. (Берлик, к. 6; Боганаты, к. 1; Амангельды, к. 14, погр. 2; Урнек, к. 2). В основе их датировок —железные кинжалы, предметы конской узды, наконечники стрел. Курган 2 из урочища Урнек содержит достаточно ар­хаичные для этого периода образцы железного кинжала и ножа. Кинжал с брусковидным навершием и узким, сломанным под тупым углом, перекрес­тием относится к переходным формам раннесарматского оружия, распро­страненным не позднее IV в. до н. э. К этому же времени относят желез­ные черешковые наконечники стрел.

В III в. до н. э. завершается производство наконечников стрел из брон­зы. Колчаны, найденные в курганах IV—II вв. до н. э., содержали разнооб­разные наконечники стрел. Среди бронзовых и железных есть и комплек­сы, содержащие в различных пропорциях наконечники из бронзы, железа, кости. Датирующими являются бронзовые втульчатые наконечники⁸¹. Время железных черешковых наконечников стрел из погребения 1 Борки определено по типологии сарматских стрел⁸².

Типологический анализ керамики выявил образцы, которые преимуще­ственно были распространены в IV—II вв. до н. э. Это, прежде всего, круг­лодонная керамика.

IV-IIbb. до н. э. представлены двумя поселениями: Борки I и Ак-Тау. Ранняя дата поселений Борки I и Ак-Тау (V—III вв. до н. э.) подтвержда­ется не только керамическим комплексом, но и находкой в культурном слое городища Ак-Тау трех бронзовых наконечников стрел. Два их них трехгранные с внутренней втулкой, третий трехлопастной с необычным черешком шиловидной формы. Если первые два стандартны для колчанов IV—III вв. до н. э., то присутствие бронзового черешкового наконечника позволяет предположить возможное существование городища Ак-Тау уже в V в. до н. э.

Хронологические рамки группы курганов II в. до н. э. — I в. н. э. опреде­лены по ярким наборам предметов вооружения. К началу периода II—I вв. до н. э. относится курган 1 урочища Конурсу, содержащий кинжал с коль­цевым навершием, являющийся определяющим элементом среднесармат­ской культуры⁸³.

В пределах II в. до н. э. - I в. н. э. датируется комплекс кургана у оз. Жалтыр. Дату определяет железный кинжал с прямым перекрестием, без навершия. К этому же времени относятся и железные черешковые нако­нечники стрел крупных размеров. Интересен набор костяных изделий — кочедык и две пластинки, поверхность одной украшена циркулярным ор­наментом. Костяные пластинки найдены в ногах рядом с наконечниками стрел. Подобные изделия встречаются в памятниках раннего железного века и средневековья⁸⁴. Судя по этнографическим материалам, они могли слу­жить в качестве наручных щитков, предохранявших руки от удара тетивы при стрельбе из лука⁸⁵.

Два кургана, включенные в эту хронологическую группу, по наборам вооружения могут быть датированы I в. до н. э. — I в. н. э. Это курган 3 урочища Саргара и погребение 32 могильника Жабай-Покровка. Нижнюю дату дают типы железных кинжалов. Наличие перекрестия на кинжале из кургана 3 урочища Саргара свидетельствует о его принадлежности средне­сарматскому времени.

Оба кургана, помимо железных кинжалов, содержат костяные наклад­ки сложносоставных луков и длинные мечи. Появление этих видов ору­жия связывается с рубежом н. э. По гунно-сарматским древностям вос­точных регионов азиатских степей во II в. до н. э. длинные мечи уже вошли в экипировку конных воинов Центральной Азии86.

Период II—IV вв. н. э. представлен тремя курганами (Покровка, к. 2, 4; Красный яр). В погребальный инвентарь их входят железные двукольча­тые удила, детали конской узды, костяные накладки сложносоставных лу­ков, длинный меч с халцедоновым навершием, бронзовая пряжка с прямо­угольным щитком, мелкие стеклянные бусы с внутренней позолотой. Время бытования этих вещей по сарматским и среднеазиатским древностям на­дежно укладывается в хронологические рамки II—IV вв. н. э.

Эволюция культуры и этнические связи. Этнокультурная карта раннего железного века Северного Казахстана отражает соседство двух различных археологических культур. Начало складывания ее уходит во II тыс. до н. э.

В период поздней бронзы хозяйство населения степи и лесостепи было близко между собой и носило комплексный скотоводческо-земледельчес­кий характер. Специфику лесостепной зоны составляла более активная роль охоты, рыболовства и собирательства.

Последующее изменение культурно-исторической ситуации вызвано резкой сменой климатического режима в конце II — начале I тыс. до н. э. Последствия его оказались различными для лесостепи и степи. Если в лесо­степной полосе Западной Сибири это привело к консервации хозяйствен­ных традиций, замедленному течению культурногенетических процессов, то в степи явилось фактором бурных хозяйственных и культурных преоб­разований.

Наступивший влажный период (плювиал) сказался прежде всего в лес­ной зоне. Начинается перемещение южнотаежных и лесных охотников и рыболовов далеко на юг и складывание в IX—VIII вв. до н. э. в современ­ной лесостепной полосе общности «культур крестовой керамики»⁸⁷.

Несколько иные последствия плювиала наблюдаются в северной части аридной зоны. Сокращение широтных границ степного ланшафта, забола­чивание пойм — традиционно возделываемых под земледелие участков, приводят к историко-культурной нестабильности и заставляют население Северного Казахстана искать новые формы хозяйственной адаптации к изменившейся среде обитания. Этому в немалой степени способствуют увлажненность степных просторов междуречий, наполненность водой озер­ных впадин. Процесс перехода к кочевому скотоводству растянулся на одно- два столетия. В экологически удобных оазисах саргаринское население пыталось сохранить привычную комплексную систему хозяйств. Отраже­нием этих попыток следует считать появление небольших по площади крат­ковременных стойбищ, зафиксированных в виде отдельных котлованов жилищ, прорезающих заброшенный культурный слой поселений поздней бронзы (Трушниково, Кент)⁸⁸. Керамика этих жилищ по основным пока­зателям представляет собой промежуточный комплекс между саргарин- скими и тасмолинскими традициями. По одному из первых мест находок эта посуда получила название керамики донгальского типа⁸⁹

Процесс постепенного преобразования традиций бронзового века, скла­дывания кочевого скотоводства и культуры раннего железного века Се­верного Казахстана отражают материалы поселения Кеноткель X. Само расположение памятника на небольшой степной речке, в плодородной меж- сопочной долине, дно которой усеяно старицами, защищено от зимних вет­ров, создавало все условия, как для земледелия, так и для выпаса скота. Состав культурного слоя, находки мелких фрагментов бронзы, бронзовых изделий, шлаков и каменного инвентаря позволяют квалифицировать по­селок как ремесленный и земледельческий центр округи.

Появление такого поселения — закономерный результат складывания кочевого скотоводства. Как известно, кочевничество в чистом виде суще­ствовать не может. Для его естественного функционирования необходима взаимосвязь с оседлыми центрами ремесла и земледелия. На начальном этапе перехода к подвижным формам ведения хозяйства очаги оседлости возникали в одноэтничной, родственной среде. Фактически это была часть общины, обслуживающая кочевую округу.

В дальнейшем, с расширением и консолидацией нсвой производствен­ной специализации начинается процесс поляризации кочевого и оседлого мира. Оседлый компонент выносится за пределы этнической общности. К середине I тыс. до н. э. роль земледельческих партнеров для кочевников Северного Казахстана взяли на себя оседлые центры лесостепной полосы Западной Сибири.

Одновременно со становлением кочевого скотоводства в степной зоне Северного Казахстана идет процесс формирования культуры раннего же­лезного века. И это довольно ярко демонстрирует группа курганов пере­ходного времени, в обряде которой сочетаются черты как бронзового, так и раннего железного веков.

В начале I тыс. до н. э. в результате палеоклиматических и хозяйствен­ных преобразований формируются современные границы ландшафтных зон, идет процесс складывания двух различных археологических культур и хозяйственно-культурных типов. Граница между ними не была жесткой. Более прогрессивным и мобильным был новый уклад хозяйства и носите­ли его, кочевые племена степного региона, оказывали влияние на населе­ние южной кромки лесостепи. Это влияние проявлялось в виде заимство­вания отдельных элементов в культуре и в производственной сфере (эле­менты подвижного скотоводства)⁹⁰.

В степных районах Урало-Иртышского междуречья складывается куль­тура сакского типа. По основным показателям погребальный обряд насе­ления сакской эпохи Северного Казахстана обнаруживает сходство с об­рядом тасмолинской культуры в Центральном Казахстане. Он устойчив на протяжении первых двух хронологических этапов (VIII) VII— III вв. до н. э., эволюции подвержены только предметы материальной культуры⁹¹.

При сходстве в конструкции и содержании погребальных комплексов имеются и некоторые незначительные отличия. Они касаются, во-первых, направления преобладающей ориентировки. В Центральном Казахстане господствуют северная и северо-западная ориентировки, в обряде Север­ного Казахстана — западная, северо-западная. Характерной чертой обряда тасмолинцев VII—VI вв. до н. э. был культ коня. Черепа, кости ног, вероят­но, шкуры лошадей заполняют южную часть погребальных камер курга­ нов II типа. Целые скелеты или кости их расчищены под насыпями малых курганов, входивших в ансамбль кургана «с усами». В обряде Северного Казахстана культ коня не прослежен столь ярко. Предметы конской узды единичны и найдены в отдельных каменных оградках, входивших в ан­самбль курганных насыпей. Следующее различие касается проявления культа огня. У тасмолинцев он относится к поминальному циклу обряда, вынесен за пределы кургана, содержащего могильную яму. Следы его фиксируются на древней поверхности малого кургана — спутника. В об­ряде Северного Казахстана он включен в состав ритуальных действий, связанных с самим процессом захоронения, и наиболее ярко проявляется в IV—II вв. до н. э. Различны характер и место глиняной посуды. У тасмо­линцев она обнаружена под насыпью поминальных курганов. В обряде Северного Казахстана посуда фиксируется в могиле, отличается по фор­ме, составу теста и наличию орнамента.

Памятники раннего железного века степной части Северного Казах­стана являются локальным вариантом тасмолинской культуры. По одному из ярких памятников — курганной группе урочища Улубай — культуру ран­него железного века Северного Казахстана можно назвать улубаевско-тас- молинской, подчеркивая, тем самым, своеобразие археологических ком­плексов региона и объединяя их с памятниками Сары-Арки в рамках еди­ной культурной общности.

Улубаевско-тасмолинская культура проходит в своем развитии через три хронологических этапа: VIII—VII; VI—V; IV—II вв. до н. э. Содержание и ведущие характеристики этапов определяются совокупностью этнических и культурных связей. Наиболее ярким, насыщенным и динамичным по со­держанию является раннесакский этап. На территории Северного Казах­стана он представлен поселенческими и погребальными комплексами.

В раннесакское время в степях Казахстана продолжает функциониро­вать мощный производственный очаг цветной металлургии. Продукция его используется не только в пределах Казахстана, но и экспортируется в смеж­ные и отдаленные районы евразийских степей. Изделия с характерным для Сибири и Казахстана составом металла найдены далеко на западе, в Вос­точной Европе и на Северном Кавказе. Наряду с изготовлением и исполь­зованием общескифских моделей различных категорий инвентаря созда­ются местные типы, придающие региону локальное своеобразие. Так, в Северном Казахстане одновременно с распространением дисковидных зер­кал с петелькой на обороте появляются зеркала с боковой ручкой, снаб­женной дополнительно петелькой.

В VIII—VII вв. до н. э. начинается освоение металлургии железа. Под­тверждением этого являются находки биметаллических и железных ножей, пряжек, пластин. Этот технологический прорыв был достигнут в казахстан­ских степях раньше, чем на сопредельных территориях. В лесостепном За­уралье и Западной Сибири изделия из железа появляются в V в. до н. э.⁹², на Южном Урале в конце VII—VI вв. до н. э.⁹³

VIII—VII вв. до н. э. занимают особое место в истории населения ранне­го железного века Северного Казахстана и в целом тасмолинской куль- турно-этнографической общности. Это период расцвета тасмолинцев. Ими была освоена огромная территория степного региона Урало-Иртышского междуречья. Судя по количественному соотношению памятников различ- ных хронологических периодов, степи Северного Казахстана в VIII—VII вв. до н. э. переживают определенный демографический взрыв. Большин­ство памятников относится к этому времени.

Расширение ойкумены, вступление в непосредственный контакт с на­селением степной и южной части лесостепной полосы западноазиатского региона питало и обогащало культуру инновациями, придавая особое свое­образие культуре ее приграничных районов. В зону контроля тасмолинцев входит один из основных торговых и миграционных каналов северной части азиатских степей. Транзитная магистраль, соединяющая мощный метал­лургический очаг Сибири с Восточной Европой, по которой передавались как сырье (олово), так и готовая продукция (кинжалы карасукского типа, бронзовые зеркала, предметы конской узды), проходила по кромке лесо­степи и степи. Контроль и участие в системе культурных связей предостав­ляли дополнительные условия для непосредственного знакомства и заим­ствования современных и более совершенных моделей вооружения, пред­метов быта и технологий.

К VI—V вв. до н. э. обстановка в степях Северного Казахстана меня­ется, сокращается территория, занятая племенами. Наблюдается новая ори­ентация культурных связей. Усиливаются контакты с западными соседя­ми. Об этом свидетельствуют скифские формы наконечников стрел и кин­жалов. Уже в VII—VI вв. до н. э. параллельно с поздними типами карасукских форм кинжалов появляются бронзовые акинаки с бабочковидным перекрестием. Появляются первые кинжалы из железа. Серия железных кинжалов Северного Казахстана представлена образцами с рожковидным и брусковидным навершием.

V—IV вв. до н. э. выделяются как своеобразный рубеж в истории куль­туры раннего железного века. Внутреннее развитие их характеризуется усилением социальной градации обществ кочевников — выделением и обо­соблением родо-племенной знати. Внешнее — приводит к перестройке эт­нокультурной карты, связанной не с экологическими факторами, а причи­нами социально-политического порядка.

Отсутствие «свободных» земель в степи приводит к перемещению части кочевого населения в лесостепь, оседанию и возврату к старому комплекс­ному хозяйству на новой основе. Этот процесс явился началом становле­ния саргатской культуры. Традиции кочевничества накладывают отпеча­ток на формы ведения хозяйства в новой природной среде, оформляя ин­тегрированный хозяйственно-культурный тип с сочетаниями полуоседлой и полукочевой форм скотоводства⁹⁴.

В зависимости от направления культурно-исторических связей в преде­лах V—IV вв. выделяется несколько локальных районов. Один из таких рай­онов образуют памятники северо-казахстанского Приишимья. Большая часть их датируется второй половиной I тыс. до н. э. Известны погребаль­ные памятники саргатской культуры. На территории Северного Казахста­на открыто единственное на сегодня полностью исследованное городище саргатской эпохи, предоставившее уникальную информацию по оборон­ному зодчеству саргатских племен.

Городище Ак-Тау имело мощную систему фортификационных укреп­лений. Основой ее являлась дерево-грунтовая конструкция вала-стены, достигавшая высоты 5—6 м. В ее архитектуре в технически-рациональной форме заложен принцип двух уровней обороны: наземной, по внутрис- тенному коридору, и верхней боевой галереи. Верхняя стрелковая гале­рея была сквозной по всему поясу фортификационной системы. Опти­мальной с точки зрения военного искусства являлась и пространственная композиция вала-стены. Оборонительный пояс составлен из пяти отдель­ных блоков. Композиционной вершиной дуги является участок входа. Легкое смещение продольной оси каждого блока-секции дополнительно расширяло радиус действия защитников крепости, обеспечивая контроль не только над пространством перед стеной, но и фланкирование подсту­пов к ней.

Фасад вала-стен имеет уклон. Цокольная часть ее помимо мощного гли­няного панциря имела облицовку из горизонтально закрепленных горбы­лей. У подошвы вала-стены выкопан ров глубиной 1,3-1,5 м, технически затруднявший непосредственный штурм крепости. Внутренняя планиров­ка городища подчинена целям оборонного характера. Схема размещения жилищ повторяет линию фортификационных укреплений.

Перемещение части улубаевско-тасмолинского населения ъ лесостепь является звеном в цепи исторических событий середины I тыс. до н. э. К V—IV вв. до н. э. окрепшие кочевые конфедерации приходят в движение, устремляясь к земледельческим районам. Одна из волн сарматского наше­ствия задела крылом и территорию Северного Казахстана. В курганах V— IV вв. до н. э. появляются южная ориентировка умерших, распростране­ние катакомб, новые типы сосудов и кинжалов, которые указывают на связь с западным сарматским миром.

IV—II вв. до н. э. являются заключительным этапом в истории улубаев- ско-тасмолинской культуры. Развитие погребального обряда этого перио­да обусловлено начавшимся процессом имущественного расслоения древ­него общества, выделением погребений родоплеменной знати.

Усложняется и более разнообразной становится конструкция погребаль­ных камер. Наряду с простыми грунтовыми ямами, подбоями, распростра­няются катакомбы. Особенно выделяется интерьер погребальных камер крупных курганов, сохранивших следы глиняной обмазки, остатки деревян­ных гробниц. Преобладающую категорию инвентаря составляют сосуды, уве­личивается их число. Они встречаются вместе с предметами вооружения.

Культ огня сохранился в тех же формах, но стал более выразительным. Мощные погребальные костры раскладывались либо на деревянном пере­крытии ям, либо на древней поверхности; горели, видимо, длительное время с постепенной подсыпкой грунта, что приводит к прокаливанию центра кургана, иногда значительной части всей насыпи.

В составе заупокойной пищи растет процентное содержание костей ло­шади, прежде всего за счет поминальных тризн, обнаруженных на перифе­рийных участках крупных насыпей.

В курганах IV—II вв. до н. э. наряду с плоскодонной появляется кругло­донная керамика. Характер взаимоотношений лесостепного и степного населения отражает группа курганов Ишимо-Чаглинского микрорайона, в которых фиксируются сочетания разнородных элементов погребального обряда и инвентаря. Саргатские по форме сосуды найдены в комплексе с каменными жертвенниками.

Исторические судьбы тасмолинского населения Северного и Централь- ного Казахстана оказались одинаковыми. Непрерывность развития и эт­нокультурное единство нарушаются к рубежу эр. Появляется яркая груп­па воинских погребений II в. до н. э. — I в. н. э., захороненных в полной боевой экипировке: колчан со стрелами, гуннский лук, длинный всадничес­кий меч и кинжал. Железные мечи без металлического навершия и перекрес­тия соседствуют в комплексе с кинжалами архаического облика, имеющими подтреугольное перекрестие либо масивный клинок ромбического сечения.

Памятники I тыс. до н.э. — первых веков н.э. указывают на усиление связей с юго-восточным и южным регионами азиатских степей. Господ­ство южной ориентировки, некоторые типы предметов вооружения нахо­дят аналоги среди подбойно-катакомбных погребений Средней Азии и Семиречья. В керамическом комплексе наблюдается сходство с сосудами усуньской культуры.

Распространение всаднических погребений на территории Северного Казахстана является, вне сомнения, отражением общей исторической си­туации, сложившейся в степи к концу I тыс. до н. э.

События в южной части Азиатских степей, ггачавшийся процесс вели­кого переселения народов приводят к дестабилизации обстановки, опусте­нию степей Северного Казахстана.