7. Антропологическая характеристика населения бронзового века

В археологическом отношении эпоха бронзы Казахстана изучена до­статочно хорошо. Большинством исследователей наиболее распространен­ной археологической культурой в эту эпоху признана андроновская, кото­рая формировалась, в основном, в северной, центральной и восточной час­тях рассматриваемого региона. В западной части Казахстана, синхронно анд- роновской существовала близкая ей срубная культура, це.ир распростра­нения которой находился в Поволжье. На юге андроновская культура со­седствовала с родственной ей тазабагьябской в Приаралье.

Археологические раскопки в указанных регионах Казахстана дали срав­нительно большой палеоантропологический материал эпохи бронзы. Изу­чение этого материала по отдельным регионам показало, что в восточной, северной, центральной частях Казахстана был распространен, главным об­разом, так называемый андроновский антропологический тип. Весь ком­плекс этих краниологических признаков образует один из вариантов про- тоевропеоидной расы и генетически восходит к антропологическим осо­бенностям неолитических насельников Казахстана. Общее представление о внешнем облике андроновцев с учетом половых различий получается при воспроизведении его методом пластической реконструкции по черепу. Помещена скульптурная реконструкция женского черепа из Алексеевского поселения эпохи бронзы. Как известно, андроновская культура в археологическом пла­не, дифференцируется, в основ­ном, на два этапа: алакульский и федоровский. В связи с этим, рас­смотрение палеоантропологичес­кого материала по указанным эта­пам представляет собой извест­ный интерес.

Так, краниологические серии Центрального и Северного Казах­стана, относящиеся к федоров­скому этапу, обнаруживают бли­зость с населением более восточ­ных регионов (минусинская кот­ловина), тогда как серии черепов алакульского этапа тяготеют к племенам западных районов Казахстана⁹³.

Наряду с этими локальными различиями между представите­лями двух этапов рассматривае­мой степной культуры прослежи­вается несколько иное сочетанно краниологических признаков у- небольшой серии черепов из мо­бильника Ойжайляу эпохи брон­зы (Жамбылская обл.). Характерное для нее сравнительное невысокое и узкое лицо, более резкая горизонтальная профилированность верхней части лица сближают ее с черепами из могильника Кокча 3 (тазабагъябская культура Приаралья)⁹⁶, и, в большей степени, с серией из могильника Тигровая Балка (II) (вахшская культура Южного Таджикистана)⁹⁷. Вмес­те с тем, черепа из Ойжайляу отличаются от вышеперечисленных более короткой черепной коробкой и, соответственно, большим черепным ука­зателем, менее профилированным лицом в Средней его части, менее вы­ступающими носовыми костями. Учитывая малочисленность серии чере­пов из Ойжайляу, можно лишь констатировать наличие локального ком­плекса морфологических признаков, занимающего как бы «промежуточ­ное» положение между андроновским и средиземноморским антропо­логическими типами.

На более позднем этапе, при переходе от эпохи бронзы к железу, на имеющихся краниологических материалах из Восточного Казахстана (Зе~ Бакинский и Измайловский могильники, могильник Темир-Канка) отме­чается в целом та же андроновская антропологическая основа, лишь с не­значительной разницей. Так, сборная серия черепов переходного периода из Зевакинского могильника обладает меньшим черепным указателем, до- лихокранией, сравнительно более узким лицом, слегка более высокими глазницами и менее выступающими носовыми полостями. В остальном данная серия не отличается от других андроновских групп. Приведенные морфологические особенности краниологической серии из Зевакинского могильника, по всей вероятности, указывают на некоторые связи с населе­нием южных регионов, в частности, Средней Азии. Подобная тенденция отмечалась выше и на антропологических материалах эпохи бронзы из Семиречья (могильник Ойжайляу).

Что касается западной части Казахстана, то в эпоху бронзы там обита­ли, в основном, племена срубной культуры. Их морфологические черты обнаруживают сходство с некоторыми локальными группами с террито­рии Нижнего Поволжья, где среди собственно срубников в физическом отношении отмечалась некоторая неоднородность⁹⁸. Тем не менее, послед­ние в целом относятся к долихокранному грацилизированному типу сре­диземноморской расы. Анализ прежних и новых палеоантропологических материалов показал, что срубные племена Западного Казахстана, в отли­чие от андроновцев, обладают долихокранной черепной коробкой, на гра­нице с мезокранной, большей ее высоты, более наклонным лбом, средне­высоким !i несколько более узким и профилированным в горизонтальной плоскости лицом.

Несмотря на перечисленные выше различия, все же их сближает целый ряд общих черт не только в физическом плане, но и в культурном отноше­нии, что свидетельствует о взаимопроникновении, исторической и антро­пологической общности носителей срубной и андроновской культур Казах­стана.

Таким образом, население Казахстана бронзового века в целом имеет общую антропологическую основу, представленную протоевропеоидной расой без какой-либо примеси монголоидных элементов. Следует заметить, что в масштабе этой расы в известной мере намечается многовариантность антропологических черт. На это указывает накопленный за последние годы палеоантропологический материал. При этом, несомненно, как и прежде, комплекс антропологических признаков, характерный для андроновксв, остается основным, доминирующим на территории Казахстана.

Шнштшков А. В. Изменчивость общей увлажненности материков Северно­го полушария. — В кн.: Записки Географического общества СССР, т. 16, новая серия. М.-Л., 1957. с. 261—264.

Чернецов В. Н. К вопросу о месте и времени формирования финно-угорской этнической группы. //Тезисы докладов. Методология этног <етическихисследо­ваний. М., 1951; Он же: Древняя история Нижнего Приобья. // МИА. № 35. М.,

,1953. С. 58-61; Берет П. Этнокультурное развитие угорских народов. // Этно­культурная история населения Западной Сибири. Томск, 1978.

^Обзор литературы см. Кузьмина Е. Е. Откуда пришли индоарии. М., 1994. С.

Лайпанов К. Т., Мчзиев Й. М. О происхождении тюркских народов. Чер­кесск. 1993, с. 115-116.

Теплоухов С. А. Опыт классификации древних металлургических культур Минусинского края. - В кн.: Материалы по этнографии. Л., 1929, т. IV: вып. 2, с. 41—62.

Грязное М. 77. Погребения бронзовой эпохи в Западном Казахстане. — В кн.: Казаки. Антропологические очерки. Л., 1927, вып. 2, с. 199, 210; Грязное М. П. Казахстанский очаг бронзовой культуры. - В кн.: Сборник статей антропологи­ческого отряда Казахстанской экспедиции Академии наук СССР. Исследование 1927 г. Л., 1930, вып. 15, с. 150—162.

Сальников К. В. Очерки древней истории Южного Урала. М., 1967.

Маргулан А. X., Акишев К. А., Кадырбаев М. К., Оразбаев А. М. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1966.

’ Федорова-Давыдова Э. А. К проблеме андроновской культуры. — В кн.: Про­блемы археологии Урала и Сибири. М., 1973; Стоколос В. С. Культура населения бронзового века Южного Зауралья. М., 1972; 3данович Г. Б. Периодизация и хронология памятников эпохи бронзы Петропавловского Приишимья. Автореф. канд. дис. М., 1975. Его же. Бронзовый век Урало-Казахстанских степей. Свер­дловск. 1988.

¹⁰ Зданович Г. Б. Архитектура поселения Аркаим. // Маргулановские чтения. 1990. М., 1992; Генинг В. Ф., Зданович Г. Б., Генинг В. В. Синташта. Челябинск. Т. 1. 1992; Аркаим, исследования, поиски, открытия. Челябинск. 1995.

"Маргулан А. X., Акишев К. А., Кадырбаев М. К., Оразбаев А. М. Древняя культура Центрального Казахстана, с. 258; Формозов А. А. К вопросу о проис­хождении андроновской культуры. — КСИИМК, 1951, вып. 39, с. 11; Он же: Кель- теминарская культура в Западном Казахстане. — КСИИМК, 1949, вып. 25, с. 51, 52.

Грязное М. П. Этапы развития хозяйства скотоводческих племен Казахстана и Южной Сибири в эпоху бронзы. КСИЭ АН СССР, 1957, вып. 26.

Зайберт В. Ф. Энеолит Урало-Иртышского междуречья. Петропавловск, 1993.

Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник. Тр. ГИМ, 1948. Т. XVII, с. 101.

¹⁵*Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник, с. 73; Черни­ков С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. МИА, 1960, № 88, с. 44; Минаева Г. М., Фурсаев А. Д. Ботанические находки в археологическом материале. — «Советская ботаника», 1934, № 3, с. 150. >

Кузнецова Э. Ф., Тепловодская Т. М. Древняя металлургия и гончарство Центрального Казахстана. Алматы, 1994.

Жаумбаев С. У. Древняя металлургия и горное дело Центрального Казах­стана (эпоха бронзы). Автореф. дисс. канд. ист. наук, Кемерово, 1984; Он же. Древ­ние медные рудники Центрального Казахстана. // Бронзовый век Урало-Иртыш­ского междуречья. Челябинск, 1984; Он же. Хронология древних рудников Цент­рального Казахстана. // Вопросы периодизации археологических памятников Центрального и Северного Казахстана. Караганда, 1987.

Дегтяре за А. Д. Металлообрабатывающее производство Казахстана и Кир­гизии в эпоху поздней бронзы. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1985.

Ахинжанов С. М., Макарова О. А., Нурумов Т. Я. К истории скотоводства и охоты в Казахстане. Алма-Ата, «Гылым», 1992.

Курманкулов Ж. Поселения и могильники эпохи бронзы Се ^рной Бетпак- далы. Автореф. дисс. канд. нет. наук. Кемерово, 1988; Кадырбаев М. К., Курман­кулов Ж. Культура древних скотоводов и металлургов Сары-Арки. Алма-Ата, «Гы­лым», 1992.

Сатпаев К. И. Доисторические памятники в Джезказганском районе. — «Народное хозяйство Казахстана», 1941. № 1.

Черников С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. МИА, 1960, № 88, с. 134.

Количественный анализ медной руды был произведен в полярографической лаборатории Ин-та геологических наук АН КазССР.

^2-1 Русаков М. П. Археологическая справка о характере древних работ на олово на месторождениях Калбы и Нарыма. В кн.: Большой Алтай, т. 2. М.-Л., 1936, вып. 15, с. 660; Черников С. С. Древняя металлургия и горное дело Западного Алтая. Алма-Ата, 1949, с. 42.

Радлов В. & Сибирские древности. СПб., 1S96, с. 14.

Паллас А. С. Путешествие по разным местам Российского государства. Ч. 2, кн. 2, СПб., 1786, с. 354; Радлов В. В. Аборигены Сибири. — «Живописная Россия», т. XI, 1884, с. 11; Эйхвальд Э. Н. О чудских копях. «Труды Восточного отдела Русского археологического общества», ч. III. СПб., 1856, с. 14.

Сатпаев К. И. Доисторические памятники в Джезказганском районе. «На­родное хозяйство Казахстана», 1941, № 1, с. 69.

Щерба Г. Н. Археологические находки на Южном Алтае в 1949 г. — «Изв. АН КазССР, сер. археол.», 1951, вып. 3, с. 120.

Черников С. С. К вопросу о составе древних бронз Казахстана. — СА, 1951, XV,с. 140-161.

Грязное М. П. Землянки бронзового века близ хутора Ляпичева на Дону. КСИИМК, 1948, вып. 50, с. 142; Сальников К. В. Бронзовый век Южного Зауралья. МИА, 1951. №21, с. 139.

Сосновский Г. П. Древнейшие шерстяные ткани Сибири. «Проблемы исто­рии докапиталистических обществ», 1934, № 2, с. 95-96.

Сальников К. В. Бронзовый век Южного Зауралья. МИА, 1951, № 21, с. 140.

Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник, с. 142.

Богаевский Б. Л. Техника первобытнокоммунистического общества. В кн.: История техники. Т. I, ч. I. М.-Л., 1936, с. 293.

Богаевский Б. Л. Там же, с. 294.

Квельфельт Э. К. Керамика Ближнего Востока. Л., 1947.

Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник, с. 100.

³⁸Кукушкин И. А. Культ сгня у племен Казахстана в эпоху бронзы: динамика, функции. Автореф. канд. ист. наук. Алматы, 1993.

Усманова Э. Р. О менталитете «федоровцев» и «алакульцев» в погребальном обряде (по материалам могильника Лисаковский). // Россия и Восток: проблемы взаимодействия. Материалы конференции. Челябинск, 1995.

Грязное М. П. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане. / / СА. 1952. XVI; Маргулан А. X. Отчет о работе Центрально-Казахстанской архе­ологической экспедиции 1947 г. - «Изв. АН КазССР, сер. археол.», 1950, № 67, вып. 2.

Ткачев А. А. Культура населения Центрального Казахстана в эпоху разви­той бронзы. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1991.

Маргулан А. X. Бегазы-дандыбаевская культура. Алма-Ата, 1988; Варфоло­меев В. В. Сарыарка в конце бронзовбй эпохи. Автореф. дисс. канд. ист. наук. Алма-Ата, 1991.

Зданович Г. Я Бронзовый век Урало-Казахстанских степей. Свердловск, 1988; Логвин В. Н., Калиева С. С. Терсекские'памятники Торгайского прогиба. // Древние культуры Северного Прикаспия. Куйбышев, 1986.

Зданович Г. Б. Стратиграфия поселения Новоникольского I. В кн.: Археоло­гические исследования в Казахстане. Алма-Ата, 1973, с. 113.

Евдокимов В. В., Логвин В. Н. Исследования в Кустанайской области. В кн.: Археологические открытия 1971 года. М., 1972, с. 289.

Грязное М. П. Погребения эпохи бронзы в /шадном Казахстане. В кн.: Ка­заки. Материалы Особого комитета по исследованию союзных и автономных рес­публик. Л., 1927, вып. II. рис. 23-2.

Кривцова-Гракова 6. А. Алексеевское поселение и могильник, с. 156—164.

Кривцова-Гракова О. А. Садчиковское поселение. // МИА, 1951, № 21, с 152-181.

Сорокин В. С. Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак I в Западном Казах­стане. - МИА, 1962, № 120.

Оразбаев А. М. Северный Казахстан в эпоху бронзы. ТИИАЭ АН КазССР, т. 5, с. 220-239.Там же, с. 241—247.

Зданович С. Я. Могильник эпохи бронзы Бурлук I. В кн.: По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата, 1970, с. 154—163.

Сорокин В. С. Жилища поселения Тасты-Бутак. КСИА, 1962, вып. 91, с. 51-60;

Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник. С. 71—73; Сальников К. В. Курганы на озере Алакуль. МИА, 1952, № 24, с. 15—17.

Сорокин В. С. Могильник бронзовой эпохи Тасты-Бутак 1 в Западном Казах­стане.

Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник, с. 68—69.

Оразбаев А. М. Северный Казахстан в эпоху бронзы, с. 220—239

Кривцова-Гракова О. А. Кожумбердинский могильник. (Выдержки из днев­ника раскопок). Тр. ГИМ, вып. XVII. М., 1948, с. 165.

Кривцова-Гракова О. А. Алексеевское поселение и могильник. С. 73—100; Она же. Садчиковское поселение, с. 152—181.

Зданович Г. Б. Новое поселение эпохи бронзы в Северном Казахстане. В кн.: По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата, 1970. С. 147—153; Зданович С. Я. Саргаринская культура. Заключительный этап бронзового века в Северном Казах­стане. Автореф. дисс. канд. ист. наук. М., 1979.

Акишев К. А. Памятники старины Северного Казахстана. ТИИАЭ АН КазССР, 1959, т. 7, с. 18-19.

Там же, с. 19—20.

Черников С. С. Древнее горное дело в районе г. Степняк. «Изв. АН КазССР, сер. археол.», 1949. № 46, вып. 1, с. 13—32; Оразбаев А. М. Северный Казахстан в эпоху бронзы, с. 273—276.

Оразбаев А. М. Поселение Чаглинка (Шагалалы). Некоторые формы и типы жгушщ. В кн.: По следам древних культур Казахстана. Алма-Ата, 1970, с. 129—146.

Археологические памятники в зоне затопления Шульбинской ГЭС. Алма- Ата, 1987.

^w Агеева Е. И., Максимова А. Г. Отчет Павлодарской экспедиции 1955 года. ТИИАЭ АН КазССР, 1959, т. 7, с. 57.

Чалая Л. А. Озерные стоянки Павлодарской области. Пеньки I.II. В кн.: Поиски и раскопки в Казахстане. Алма-Ата, 1972, с. 163—181.

Черников С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. МИА, 1960, № 88, с. 32; Максимова А. Г. Эпоха'бронзы Восточного Казахстана. ТИИАЭ АН КазССР,

т. 7, с. !00.

¹¹ Максимова А. Л Эпоха бронзы Восточного Казахстана, с. 91—98.

Арсланова Ф. X. Памятники андроновской культуры из Восточно-Казах­станской области. — СА, 1973, № 4, с. 160—168. Она же. Погребения эпохи бронзы Зевакинского могильника. — Первобытная археология Сибири. Л., 1975.

Черников С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. МИА, 1960. № 88, с. 31—35.

⁷³ Нифонтова J1. К. Андроновское погребение в Абаевском районе Семипала­тинской области. «Изв. АН КазССР, сер. археол.», 1949, вып. 2, с. 143; Черников С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы. МИА, 1960, № 88, с. 15—16.

Агеева Е. И., Максимова А. Г. Отчет Павлодарской экспедиции 1955 года. ТИИАЭ АН КазССР, 1959, т. 7, с. 37.

Отчет Каменского В. И. Вещи хранятся в МАЭ, г. Ленинграде. Коллекция № 1726.

Оразбаев А. М. Нурмамбет бешттер1 не дейд1? — «Бшм жэне енбек», 1960, № 12, б. 14-15.

Черников С. С. Восточный Казахстан в эпоху бронзы, с. 52—62.

“•Там же, с. 40-52.

Арсланова Ф. X. Погребальный комплекс VIII—VII веков до нашей эры из Восточного Казахстана. В кн.: В глубь веков. Алма-Ата, 1974, с. 46—60; Она же. Новые материалы эпохи бронзы Восточного Казахстана. В кн.: Материалы X на­учной конференции профессорско-преподавательского состава (гуманитарные науки). Усть-Каменогорск, 1969, с. 3—5.

Марьяшев А. Н., Горячев А. А. К вопросу о типологии и хронологии памят­ников эпохи бронзы Семиречья. // Российская археология. М., 1993, с. 5.

Карабаспакова К. М. К вопросу о культурной принадлежности памятников начального этапа поздней бронзы Семиречья. // Проблемы культур начального этапа эпохи поздней бронзы Волго-Урала. Саратов, 1991; Она же. К вопросу о культурной принадлежности памятников эпохи поздней бронзы Северо-Восточ- ного Семиречья и их связь с памятниками Центрального Казахстана. // Вопросы периодизации археологических памятников Центрального и Северного Казахста­на. Караганда, 1987; Она же. Этнокультурные связи населения эпохи поздней брон­зы Семиречья. // Маргулановские чтения. Алматы, 1989.

^s4 Итина М. А. О месте тазабагъябской культуры среди культур степной брон­зы. — СЭ, 1967. № 2,.с. 62—79; Она же. Древнехорезмийские земледельцы. В кн.: История, археология и этнография Средней Азии. М., 1968, с. 75—86.

⁸³ Итина М. А. Поселение Якке-Парсан 2 (раскопки 1958—1959 гг.). МХЭ, М., 1963, с. 107—129; Толстое С. П. По древним дельтам Окса и Яксарта. М., 1962, с. 68-74.

Максимова А. Г. Могильник эпохи бронзы в урочище Тау-Тары. ТИИАЭ АН КазССР, 1962, т. 14, с. 37-56.

Максимова А. Г., Мерщиев М. С., Вайнберг Б. М., Левина Л. М. Древности Чардары. Алма-Ата, 1968. с. 8, 175, 176, 179.

^ss Максимова А. Г. Могильник эпохи бронзы в урочище Каракудук. Труды ИИАЭАН КазССР, 196!, т. 12, с. 62-71.

Кушаев Г, А. Памятники Алакульской впадины и долины реки Или. Архив отдела археологии, ИИАЭ АН КазССР, № 120.

Акишев К. А., Кушаев Г. А. Древняя культура саков и усуней долины реки Или. Алма-Ата, 1963, с. 107, 108; Джусупов А. Орудия эпохи бронзы из случайных находок в окрестностях Алма-Аты. ТИИАЭ АН КазССР, 1956, т. I, с. 261; Архео­логическая карта Казахстана. Алма-Ата, I960, № 4413, 4438.

Руденко С. И. Культура населения горного Алтая в скифское время. M.-J1., 1953, с. 47, 49, рис. 23.

Маргулан А. X., Акишев К. А., Кадырбаев М. К., Оразбаев А. М. Древняя культура Центрального Казахстана. Алма-Ата, 1966, табл. XX, I; табл. XXI, 1; табл. I, IX; Кызласов Л. Р., Маргулан А. X. Плиточные ограды могильника Бегазы. // КСИИМК, 1950, XXXII, с. 126-136; Грязное М. П. Памятники карасукского этапа в Центральном Казахстане. — СА, 1952, XVI, с. 137—141, рис. 5—9.

Воробьева М. Г. Керамика Хорезма античного периода. — Тр. ХЭ. М., 1959, т. IV, с. 71-72.

Акишев К. А., Хабдуллина М. К. Аркаим. Памятники его типа. Архитектур­но-планировочные параллели и функции. // Россия и Восток: проблемы взаимо­действия. Челябинск, 1995.

Дремов В. А. Антропология Верхнего Приобья в эпоху неолита и бронзы. Автореф. канд. дисс. М., 1981.

Трофимова Т. А. Древнее население Хорезма по данным палеоант! аполо­гии. Материалы Хорезмской экспедиции, 1959, вып. 2.

Кияткина Т. А. Палеоантропология западных районов Центральной Азии эпохи бронзы. Душанбе, 1987.

^9SШевченко А. В. Новые материалы по палеоантропологии Нижнего Поволжья (Эпоха бронзы). // Проблемы этнической антропологии и морфологии человека. Л., 1974.

КАЗАХСТАН В САКО-САРМАТСКУЮ ЭПОХУ

Г л а в а первая

ЭПОХА РАННЕГО ЖЕЛЕЗА

1. ДРЕВНИЕ АВТОРЫ О ПЛEMEHAX И ИХ РАССЕЛЕНИИ В VII—IV ВВ. ДО Н.Э.

В первом тысячелетии до н. э. обширную территорию, охватывающую Северную Индию, Афганистан, Среднюю Азию и юг Казахстана заселяли многочисленные племена, носившие собирательное имя «сак». Геродот (V в. до н. э. ) и другие античные историки называли их азиатскими скифами. Сакские племена были современниками скифов, обитавших в Северном Причерноморье и Приднепровье, и савроматов — в нижнем Поволжье и Южном Приуралье, современниками персов Кира и Дария I и греков эпохи Александра Македонского. Они находились в тесном контакте с древними персами и даже входили в VI—V вв. до н. э. в состав империи Ахеменидов. В ахеменидских клинописных источниках приводятся немногословные, но достоверные сведения о саках. Так, в них сообщается о трех группах саков: саки- хаумаварга (саки, варящие напиток хаом), саки-тиграхауда (саки, носящие остроконечные шапки), саки-парадрайа (саки, которые за морем). Первые две группы известны Геродоту, он их называет саки- амюргии и саки-ортокарибантии.

В науке существует много версий о локализации этих групп саков на территории Средней Азии и Казахстана. Согласно одной из них, на территориях Шаша (район Ташкента), Северной Киргизии и юга Казахстана обитали саки-тиграхауда¹, этническая территория этих сакских племен была шире, в неё входили также Южное Приуралье м Горный Алтай.

В этом регионе изучены десятки культовых сооружений — огромных каменных и земляных насыпей — сакских «пирамид». Широко известны замечательные открытия в Пазырыкских (Горный Алтай), Чиликтинских (Восточный Казахстан), Бесшатырских и Иссыкских (юго-восток Казахстана) курганах, обогативших науку высокохудожественными изделиями изобразительного искусства из металла, дерева и ткани, уникальными памятниками древнейшей деревянной архитектуры. Удивительные находки, сделанные в этих курганах, впервые ярко продемонстрировали высокую и во многом самобытную культуру сакских племен, величие «их царей» и развитость социальной структуры общества. Сведения древних письменных источников, касающихся племенного союза саков, можно разделить на две группы: 1. Данные античных источников: Геродот (V в. до н. э.), Ксенофонт (VI—V вв. до н. э.), Птоломей (II в. до н. э.); 2. Ахеменидские (древнеперсидские) клинописи.

Представляют интерес надписи царей Дария и Ксеркса, составлен­ные на древнеперсидском, эламском и аккадском языках, а также свод книг зороастрийской религии древних иранцев «Авеста». Особое значе­ние имеет пятый столбец Бехистунской надписи Дария I, надпись «а» из Накши-Рустема, тексты «е» из Персеполя и Суз того же Дария, так на­зываемая «надпись о дэвах» Ксеркса². В этих текстах содержатся исто­рические факты и названия некоторых племен северо-восточных (по отношению к Ирану) стран, с которыми неоднократно сталкивалась Ахеменидская империя. «Авеста», в отличие от точно датированных над­писей Дария и Ксеркса, трудна для изучения, главным образом, потому, что в ней«отложились и переплелись сведения, относящиеся к самым разным эпохам.

Доказано, что древней ей частью Авесты являются «Гаты», строфы проповедей Заратуштры, входящие в книгу «Яшт». Создание «Гат», осно­ванных на устной традиции, многие востоковеды относят к периоду между 1000 — 600 гг. до и. э., либо к началу 1-го тысячелетия до н. э., некоторые же полагают, что речь идет о времени в пределах VII — начала VI вв до н. э. И в том, и в другом случаях формирование «Гат» относится к доахеменидскому периоду³. Не меньшие споры вызывает и вопрос о прародине и про­исхождении «Гат» и близких к ним по времени других частей Авесты. Со­временные исследования социальной структуры, идеологии и языка обще­ства Авесты и географического фона описываемых событий подводят к выводу о том, что древнейшие части Авесты складывались в среде пастушеско-земледельческих племен Средней Азии и, возможно, прилегающих к ней с севера областей Казахстана⁴.

Весьма ценны античные источники, преимущественно на греческом и отчасти латинском языках. Особо выделяется среди них труд Геродота «История», написанный в конце 40-х — начале 30-х годов V в. до н. э.⁵ Из девяти книг «отца истории», как метко назвал Геродота Цицерон, наибольшее значение для истории Казахстана в древности имеет чет­вертая книга, в которой собраны, в связи с описанием похода Дария против скифов, наиболее полные сведения о племенах Евразии. В осно­ве «Истории» лежат персидские и греческие устные рассказы, личные наблюдения и некоторые письменные известия предшественников Ге­родота. Среди последних выделяются труды Гекатея Милетского и Аристея Проконесского. Ряд ценных данных по истории ахеменидского вре­мени оставлен Ксенофонтом, Ктесием и позднейшими авторами Берросом, Аррианом, Полиеном, Диодором, Полибием, Плинием, Помпеем Трогом, Птолемеем, Страбоном⁶. Однако конкретная информация о древних племенах и народах Казахстана в них невелика и отрывочна. Очень затруднено отождествление упоминаемых в них имен племен и народов с другими сведениями. В силу этого письменные источники играют важную, но все же вспомогательную роль по сравнению с архе­ологическими источниками.

Одно из самых ранних упоминаний о скотоводческих племенах встре­чается в Авесте. В 13 Яште (Фравардин Яшт, 143-144), названы Airya, Tura, Sairima, Daha и другие народы. Судя по контексту Гат под собира­тельным именем «туры» фигурируют все восточно-иранские кочевые племена на территории Казахстана и Средней Азии, противопоставлявшиеся в древнеиранском эпосе обществу оседлых скотоводов и земле­дельцев — ариев. Некоторые исследователи связывают народ туры с конкретной группой племен, известных по древнегреческим источни­кам под именем массагеты⁷.

В наиболее ранних древнеперсидских клинописных текстах те же восточноиранские племена названы общим именем Saka (Персепольский текст «е» и Бехистунская надпись). Этот термин, в отличие от авестийского на­звания «туры», получил широкое распространение в иранских, греко-ла­тинских, а затем и китайских источниках.

В клинописных списках более позднего времени (надпись «а» из Накши-Рустема, «е» из Суз, хамаданский и персепольский тексты Дария на золотых и серебряных пластинах, «антидэвова надпись» Ксеркса) термин Saka наполняется более конкретным содержанием. С этого времени фигурируют имена несколько сакских племени или групп племен: Saka tyaiy paradraya (заморские саки), Saka haumavarga (изготовляющие напиток хаому), Saka tigrahauda (носящие остроконечную шапку), Saka tyaiy para sugdam (саки, которые за Согдом). С саками определенно связано и имя Daha, впервые упомянутое в персидских анналах в «надписи о дэвах» Ксеркса, но еще раньше известное в Авесте.

Некоторые этнонимы клинописных текстов убедительно отождествлены с названиями племен по греческим источникам. Так, ортокарибантии Геродота, входившие, по его словам, в десятый административный округ Ахеменидской державы (Геродот, III, 92), соответствуют сакам-тиграхауда, амюргийские саки — сакам-хаумаварга (Геродот, VIII, 64), а дай — дахам Авесты и надписи Ксеркса.

Геродот, как и большинство других греческих авторов, называл саков скифами, добавляя иногда термин «азиатские скифы». Это наименование было перенесено с хорошо знакомых греческим историкам кочевых скиф­ских племен Северного Причерноморья и Передней Азии. Но в греческих источниках есть и другие имена, не встречающиеся в ахеменидских клинописях: массагеты, савроматы (позднее — сарматы), аргиппеи, аримаспы, ассии, пасианы, сакараулы (сакарауки) и др.

Вопрос о размещении племен персидских и античных источников на современной карте Казахстана и Средней Азии еще окончательно не ре­шен. До недавнего времени в локализации заморских саков существовало две точки зрения. Согласно первой (В. В. Струве), саков-парадрайа следо­вало размещать к востоку от Аральского моря и в низовьях рек Амударьи и Сырдарьи. Основанием для такой постановки вопроса послужила предложенная реконструкция второй половины пятого столбца Бехистунской надписи, в которой идет речь о маршруте похода Дария I на саков. На ос­нове сопоставления восстановленной части текста из Бехистуна, а затем Накши-Рустемской и Персепольской надписей со сведениями античных источников, сделано предположение о соответствии заморских саков и са­ков «которые за Согдом» массагетам, даям, каспиям⁸.

В. В. Григорьевым была высказана другая точка зрения, согласно кото­рой под саками-парадрайа следует понимать европейских скифов, насе­лявших территорию Южной России и прилегающих областей⁹. Новое об­следование и перевод Бехистунской надписи привели к иной реконструк­ции и толкованию V столбца Бехистунской надписи. В настоящее время полагают, что предпочтительна локализация саков-парадрайа в Северном Причерноморье¹⁰.

Две другие группы саков Средней Азии и Казахстана были лучше из­вестны народам Ближнего Востока. Саки-тиграхауда, на которых ходили в походы Кир и Дарий, неоднократно изображались на ахеменидских релье­фах и печатях. Фигура их вождя по имени Скунха вместе с царями других покоренных народов выбита по приказу Дария на скале, находящейся в местности Бехистун в Иране.

Бехистунская надпись, по праву считающаяся одним из древнейших и важнейших политических документов Древнего Востока, в 20—30 строках V столбца, посвященного событиям, связанным с пленением сакского вождя, повествует:

«Говорит Дарий царь: затем я с войском отправился в Сака. Затем Саки, которые носят остроконечные шапки, выступили, чтобы дать сражение.

Когда я прибыл к водному рубежу, тогда на другую сторону со всем войском перешел.

Потом я наголову разбил одну часть саков, а другую захватил в плен...

Вождя по имени Скунха взяли в плен и привели ко мне. Тогда я другого сделал (их) вождем, как (на то) было мое желание. Затем страна стала моей»¹¹.

Этот текст является единственным сохранившимся письменным доку­ментом, дающим информацию о саках-тиграхауда, носящих остроконеч­ную шапку. В нем также говорится о каком-то водном рубеже, откуда на­чинались земли саков-тиграхауда.

Походы ахеменидских царей Дария и его предшественника Кира II в страну саков и массагетов принадлежат к числу исторически установлен­ных фактов. Геродот, подробно рассказывающий об этих событиях, поме­щает земли массагетов к востоку от Каспийского моря «по направлению к восходу солнца за рекой Араксом» (Геродот, I, 201, 204). Маршруты похо­дов Кира и Дария спорны. Одни считают, что Дарий, повторив маршрут своего предшественника, встретился с саками за Амударьей у Аральского моря, другие же полагают, что Кир II сражался с массагетами за р. Узбоем (западный ныне высохший приток Амударьи), а Дарий переправился на землю саков в среднем течении Амударьи. Ясно одно: независимо от рас­хождений в мнениях, оба похода были направлены против племен саков и массагетов, территория которых, надо полагать, совпадала полностью или частично с территорией ортокарибантиев Геродота (Геродот I, 92) или са­ков-тиграхауда Бехистунской надписи. Географически — это регион вос­точного Прикаспия и Приаралье от Узбоя до р. Сырдарьи включительно¹². Массагетский союз объединял, вероятно, и такие племена, как дербики, абии,апасиаки.

Существует также мнение, что саки-тиграхауда локализуются в Шаше, на Тянь-Шане и в Семиречье (Жетысу)¹³.

Севернее массагетов, по словам Страбона, «выше Меотиды» (Стра­бон, XI, 9, 2), расселялись племена Дай. За Сырдарьей они известны со­временникам Александра Македонского (Арриан. Анабасис. III, 28, 8, 10). Античные авторы помещают их на землях, принадлежавших, как писал ранее Геродот, массагетам. Имя «даха» известно и в более ранних источниках: Авесте и надписи Ксеркса о «дэвах». Все это говорит о том, что дахи (дай) первоначально занимали область севернее массагетов, либо входили в конфедерацию последних. Около середины III в. до н. э. дай появляются в юге-восточном Прикаспии, на границах Парфии, за­нимая на исторической арене место массагетов¹⁴. С этого времени «боль­шинство скифов, начиная от Каспийского моря, называются даями» (Страбон, XI, 8, 2).

Наиболее крупным племенем или группой племен были саки- хаумаварга персидских клинописей, они же — саки-амюргии греческих источников. Многие исследователи размещают саков-амюргиев в пределах древний областей Бактрии и Маргианы (pp. Амударьи и Мургаба)¹⁵. Это были первые сакские племена, с которыми познакомились древние персы. Геродот писал: «Это-то племя (оно было, собственно, скифским) называли амюргийскими саками. Персы ведь всех скифов зовут саками» (Геродот, VII, 64)¹⁶.

Но территория расселения саков-хаумаварга не ограничивалась пределами Бактрии и Маргианы. Есть основания полагать, что в состав конфедерации амюргийскйх саков входили и «саки, которые за Согдом» клинописных источников. Они жили за Сырдарьей, в районах современной Ташкентской области и частично в Ферганской долине¹⁷.

В древнеперсидских клинописных текстах ничего не говорится о племенах и народах, живших севернее саков. Лишь в Авесте упоминается имя сайрима, но каких-либо сведений с привязкой этого народа к местности нет. Шире информация древнегреческих источников, в которых говорится о савроматах, племени, которое можно сопоставить с сайримом Авесты. Первые сведения о савроматах есть у Геродота: «За рекой Танаисом (современная река Дон) — уже не скифские края, но первые земельные владения там принадлежат савроматам. Савроматы занимают полосу земли к северу, начиная от впадины Меотийского озера, на пятнадцать дней пути...» (Геродот, IV, 21). Это соответствует территории от устья Дона до дельты Волги¹⁸.

Однако, «савроматы», так же, как термины «саки», «скифы», позднее «тюрки», нередко употреблялись авторами в двух значениях: в качестве собственного имени племени и как термин, объединяющий большую группу родственных по языку и культуре племен. Греко-латинские источники чаще всего употребляют этот этноним в собирательном смысле, прямо указывая на разноплеменной состав савроматской конфедерации (Плиний Старший, Эфор, Псевдо-Скилак, Эвдокс).

Одним из таких племен савроматского объединения были аорсы, имя которых позднее, во II в. до н. э. стало известно греко-римским писателям. Вероятнее всего, они происходят из Южного Приуралья и прилегающих северо-западных областей территории Казахстана¹⁹. Такой вывод согласуется с археологическими данными, показывающими тесные этнокультурные связи между памятниками Урало-Илекского междуречья и Волго-Донской группы.

За савроматами, по Геродоту, обитали будины, земли которых «покрыты густым лесом разной породы» (Геродот, IV, 21), а к северу от них — фиссагеты и иирки, занимавшиеся охотой (IV, 22). Далее упоминается племя агрипеев, обитающее у «подножия высоких гор» (IV, 23), по-видимому, в юго- восточном Приуралье.

Племена исседонов, название и область расселения которых Ге­родоту «достоверно известны», помещены к востоку от агрипеев (IV, 25). По рассказам исседонов, продолжает Геродот, выше них живут легендарные племена аримаспов и «стерегущих золото грифов» (IV, 27). Племена аримаспов и грифов, фантастические слухи о которых доходили до античных писателей, связывают с северо-востоком Казахстана, где находились крупнейшие для того времени золотые рудники²⁰. Об исседонах у Геродота есть еще одно свидетельство. В фрагменте, повествующем о подготовке Кира к походу на массаге- тов, говорится, что эти племена живут «на востоке по направлению к восходу солнца за рекой Араксом напротив исседонов» (Геродот, I, 201). Следуя версиям Геродота, можно предположить, что исседоны находились в степях Центрального Казахстана²¹ или в Южном Приуралье и Западном Казахстане²².

Таким образом, письменные источники позволяют разместить на тер­ритории Казахстана в VII—IV вв. до н. э. ряд племем и племенных групп: на юге это саки-тиграхауда, они же массагеты греко-римских источни­ков, и дахи (даи); на западе — савроматы (протоаорсы), в центральных районах — исседоны, на северо-востоке — аримаспы. Все они входили как родоплеменные подразделения в двуединый этнокультурный мас­сив родственных по языку и близких по культуре сакских и сарматских племен.

Взаимоотношения племен с соседними народами. В VII—IV вв. до н. э.

этническая и политическая карта Евразии отличалась большой пестротой. В то же время складывались относительно устойчивые экономические, политические и культурные связи между близкими и отдаленными племе­нами, народами, государствами, нередко происходили и военные столкно­вения. У племен, населявших территорию Казахстана, такие взаимосвязи и контакты существовали с родственным населением Средней Азии, Алтая, Хакасии, Тувы и Северной Монголии. На северо-востоке и севере древнее скотоводческое население Казахстана соприкасалось с лесостепными и лесными племенами праугорской ветви уральской языковой общности — предками манси и хантов.

Савроматские племена запада соседствовали со скифами Причерноморья, торговали с ними, заключали военные союзы или вступали в во­оруженные конфликты. На юге саки-савроматы очень рано, еще в доахеменидское время, связали свои судьбы с такими государственными образованиями, как «Большой Хорезм» и «Бактрийское царство».

Письменные источники и археологические данные говорят о том, что уже в VIII—VII вв. до н. э. племена, населявшие Казахстан и Среднюю Азию, были связаны с цивилизациями древнего мира — Ассирией и Мидией, а с середины VI в. до н. э. — времени создания государства Ахеменидов — с Персией. Саки принимали участие во многих историчес­ких событиях того времени. Так, Кир заключил союз с саками и прибе­гал к их помощи во время войны с лидийским царем Крезом. Не удовле­творившись союзом, Кир решил покорить саков и массагетов. Завоева­тельные походы персов встретили ожесточенное сопротивление, поход Кира потерпел полную неудачу, его войска были разгромлены и он по­гиб. Геродот рассказывает легенду о том, что царица массагетов Томирис после победы, одержанной над персами, приказала наполнить кро­вью кожаный мешок и, опустив в него голову Кира, сказала: «Ты жаж­дал крови, пей же ее!».

Завоевательные походы Кира в Средней Азии продолжал Дарий I (521— 486). Ему удалось на время подчинить отдельные сакские племена, в том числе саков-хаумаварга, или амюргийских саков, и каспиев. Эти племена вошли в сослат XV сатрапии (податного округа) Ахеменидов и были обложены данью, но дань вносилась нерегулярно и имела скорее характер да­ров. Саки служили в войсках Ахеменидов. Часть их входила даже в лич­ную гвардию персидского царя, в число так называемых «десяти тысячи бессмертных».

Подобно своему предшественнику, в 518 г. до н. э. Дарий I предпринял поход на саков-массагетов, но также потерпел неудачу. Греческий историк Полиен передал рассказ об одном из интересных эпизодов борьбы саков- массагетов с персами. Сак по имени Ширак порезал себе ножом тело и, перебежав к персам, представил себя обиженным сакским вождем. Заявив о том, что хочет отомстить своим сородичам, Ширак завел врагов в безводную пустыню, где большинство из них погибло.

В конце VI — начале V вв. до н.э. на древнем Востоке назревали крупные политические события, связанные с началом греко-персидских войн. Отдельные сакские племена участвовали в этих войнах на стороне персов, в качестве союзников и наемников. В битве при Гавгамелах, например, участвовала легкая сакская конница.

Греко-персидские войны (500-449) окончились поражением персов. Между тем, в Греции назревал острый экономический и политический кризис, выход из которого рабовладельцы видели в организации захватнических походов на восток. В 30-е гг. IVb. до н. э. греко- македоняне под предводительством Александра Македонского разбили армию последнего Ахеменида, Дария III Кодомана, и вторглись в Среднюю Азию. Взяв Мараканду (Самарканд), они направились к Сыр­дарье.

Вторжение греков встретило упорное сопротивление племен и народностей Средней Азии. В борьбе против войск Александра Македонского активно участвовали племена, населявшие в то время южные районы Казахстана, в частности, массагеты. При попытке Александра Македонского с войсками переправиться через Сырдарью, он был ранен сакской стрелой. Когда греко-македоняне осаждали города по Сырдарье, в тылу у них вспыхнуло восстание, во главе которого встал Спитамен. Пользуясь поддержкой саков-массагетов, Спитамен не раз разбивал войска греко-македонян, считавшиеся тогда непобедимыми. Чтобы внести раскол в среду восставших, Александр Македонский подкупил некоторых их вождей. Только после почти трехлетней ожесточенной борьбы греко- македонянам удалось на время подчинить отдельные племена и народности Средней Азии. Сакские же племена, жившие за Сырдарьей, сохранили свою независимость.

После смерти Александра Македонского его обширная империя распалась, так как представляла собой случайный и мало связанный конгломерат племен и народов, не имевших прочных экономических и политических связей.