1лява 8. Чувственное и рациональное в познании. Виды рационального познания 369

таких представителей отечественной философской мысли, как С.Л. Франк, П.А Флоренский, Н.О. Лосский.

Однако какой же смысл сегодня мы вкладываем в понятия чувст­ венного и рационального познания и как они соотносятся друг с дру­ гом? Обратимся сначала к чувственному познанию.

§ 2. Чувственное познание. Проблема первичных и вторичных качеств

Факт получения многообразных и жизненно необходимых знаний по­ средством органов чувств не вызывает сомнений. К чувственно-сенси­ тивным источникам наших знаний могут бьпь отнесены следующие конкретные способности телесно-перцептивной сферы сознания.

Внутренние (или органические) ощущения — это самое первичное, большей частью совершенно неосознаваемое витальное знание о про­ цессах, происходящих в нашем теле, благодаря которому контролиру­ ется и поддерживается оптимальная жизнедеятельность организма. Известно, какой сложнейший комплекс бессознательных интероцептивных ощущений лежит в основе инстинктивных (например, хвата­ тельных и сосательных) движений младенца, не говоря уже о приоб­ ретенных реакциях типа речевой деятельности или прямохождения. Любопытно, что такие внутренние ощущения, как голод, жажда, боль, крайне трудно отделить от эмоциональной сферы. В свое время на это обратил внимание С.Л. Франк, говоря, что невозможно строго разделить, например, внутреннее ощущение голода и непосредствен­ но, всем существом переживаемое, «чувство голода».

При всей невозможности однозначно развести телесные ощущения и первичные эмоциональные реакции организма между ними, тем не менее, существуют вполне определенные различия. Еще Т. Гоббс отли­ чал внутренние ощущения, определяемые модусом «приятное—не­ приятное», как направленные вовне организма, от эмоций (страстей), связанных с удовольствием и неудовольствием, являющихся по его мнению, «движениями, направленными вовнутрь»1. Приведем ряд конкретных примеров, подтверждающих правоту Т. Гоббса. Так, мож­ но испытывать приятные физиологические ощущения при поглоще­ нии вкусной и острой пищи, но при этом ощущать эмоциональный дискомфорт, памятуя о могущей открыться язве желудка. И наоборот: можно испытывать физическую боль при сдаче донорской крови, но и одновременно радость от сознания того, что она кому-то может спас-

1 Гоббс Т. Соч.: В 2 т. Т. 1. М., 1989. С. 238.'

24-7712

ти жизнь. Наконец, можно указать на патологические отклонения в психике типа мазохизма, когда испытывают удовольствие от боли, или синдрома Кандинского—Клеромбо, когда болевые ощущения спокой­ но переживаются как принадлежащие другому лицу. Общая же законо­ мерность становления сознания, по-видимому, такова: чем выше уро­ вень перцептивных и эмоциональных способностей, тем четче проявляется их специфика.

Система внешних (экстероцептивных) ощущений — это деятельность внешних органов чувств, обеспечивающая получение сенсорной ин­ формации (тактильной, зрительной, слуховой, вкусовой, обонятель­ ной) об отдельных свойствах предметов и процессов окружающего ми­ ра. Особенностью внешних ощущений служит, с одной стороны, их удивительная взаимная скоординированность (нормальный бодрству­ ющий человек получает внешнюю информацию всегда от разных ре­ цепторов, но не ощущает в ней никакой рассогласованности), а с дру­ гой — не менее поразительная возможность их взаимной компенсации. Пожалуй, самый выдающийся пример последней особенности — это успешная социализация слепоглухонемых детей, связанных с внешним миром в основном посредством тактильных ощущений, которая была осуществлена школой Соколянского—Мещерякова1.

При всей фрагментарности информации о мире, идущей от ощу­ щений, одну их важную особенность на примере архаических племен установил К. Леви-Строс. Он заметил, что в большинстве случаев ор­ ганы чувств, обеспечивающие выживаемость организма во внешней среде, не обманывают нас: громкий хаотический звук и ощущение жа­ ра чаще всего свидетельствуют о реальной опасности; ядовитый гриб и на вкус горек; отвратительный запах предупреждает о гниении и опасности заражения. К тому же многие внешние ощущения (особен­ но вкусовые и обонятельные) позволяют верно классифицировать предметы окружающего мира задолго до того, как это подтверждает экспериментальная наука. «На интуитивных основах, — пишет фран­ цузский этнограф, — мы группируем вместе огурцы, турнепс, капусту, несмотря на то что ботаника разграничивает линейные и крестоцвет­ ные. В доказательство истинности чувств химия показывает, что эти различные семейства схожи в одном: они содержат фосфор»2. Правда, материал внешних ощущений не только связывает нас с миром, поз­ воляя целесообразно действовать в нем, удовлетворяя базовые ви­ тальные потребности, но и отдаляет от него, как только перед нами

См.: Мещеряков А.И. Слепоглухонемые дети. М., 1974. LeviStrauss AC The Savage Mind. Chicago, 1966. P. 12.

Глава 8. Чувственное и рациональное в познании. Виды раппошипшого познания 371

встают более сложные познавательные задачи, требующие выхода за пределы непосредственно данного и переживаемого.

Благодаря восприятию человек формирует целостные образы предме­ тов внешнего мира на основе продуктивного синтеза и отбора сен­ сорной информации, поступающей от органов чувств. Огромную роль играют здесь язык и память. Способность к восприятию и иден­ тификации объектов образует «нижний этаж» предметности (или интенциональности) нашего сознания, поскольку здесь оно впервые от­ деляет внешний предмет восприятия от собственных ощущений и переживаний. Как справедливо пишет К. Ясперс, «мы воспринимаем не совокупность ощущений, как полагают некоторые психологи, а "вещи". Мы видим не просто чередование ощущений, а связь причи­ ны и следствия, когда один бильярдный шар толкает другой»1. Ины­ ми словами, в восприятии всегда есть неявные сверхчувственные компоненты (категориальные представления о пространстве, време­ ни, причинности, тождестве и т.д.), а значит, присутствуют зачатки мыслительной деятельности в виде сенсорно-моторного интеллекта (термин Ж. Пиаже) или наглядно-действенного мышления, по другой терминологии.

Способность к оперированию конкретными представлениями, кото­ рая одновременно может рассматриваться и как первичная форма собственно мышления, — это способность к конструктивному мани­ пулированию обобщенными и рационализированными образами предметов в отрыве от непосредственного перцептивного опыта. Ко­ лоссальную роль здесь играют ассоциативные процессы, репродук­ тивное воображение и, конечно, активная ориентировочная и пред­ метная деятельность индивида, включенные в контекст социального взаимодействия. Способность к оперированию конкретными пред­ ставлениями связывается в психологии с работой репрезентативного интеллекта (термин Ж. Пиаже) или наглядно-образного мышления.

Возникает гносеологический вопрос фундаментальной значимос­ ти: в какой мере наш чувственно-перцептивный опыт (прежде всего ощущения) соответствуют самим вещам? Насколько объективна по­ вседневная проекция нашего чувственного субъективного образа ми­ ра на мир, как он существует сам по себе?

Впервые этот вопрос был поставлен уже Демокритом, а в Новое вре­ мя — Дж. Локком в рамках проблемы соотношения первичных и вто­ ричных качеств. Под первичными качествами английский философ понимает те, которые, по его мнению, неотделимы от самих вещей и

1Ясперс К. Собр. соч. по психопатологии: В 2 т. Т. 1. СПб., 1996. С. 275, 282-287.

24*

вызывают в нас вполне объективные идеи. К таковым Дж. Локк при­ числяет плотность, протяженность, форму, движение. Ко вторичным же качествам (цвета, звуки, вкусы) относятся те, которые вызываются в нас воздействием предметов, но не имеют с самими этими предметами непосредственного сходства Они субъективны. Вот как резюмирует Дж. Локк сущность своей позиции: «Идеи первичных качеств тел сход­ ны с ними, и их прообразы действительно существуют в самих телах, но идеи, вызываемые в нас вторичными качествами, вовсе не имеют сход­ ства с телами. В самих телах нет ничего сходного с этими нашими иде­ ями. В телах, назьшаемых нами по этим идеям, есть только способность вызывать в нас эти ощущения. И то, что является сладким, голубым или теплым в идее, то в самих телах, которые мы так называем, есть только известный объем, форма и движение незаметных частиц»1.

Впоследствии Дж. Беркли провозгласит, что нет вообще никаких первичных качеств, а есть только вторичные, из чего им и были сде­ ланы субъективно-идеалистические выводы. В конце XIX — начале XX в. большое распространение получила теория иероглифов естест­ воиспытателя Г. Гельмгольца, согласно которой ощущения лишены образного сходства с внешними предметами и представляют собой лишь субъективные иероглифы (знаки) вещей и процессов, воздейст­ вующих на нас. Как же в настоящий момент решается проблема соот­ ношения объективного и субъективного, образного и знакового в чув­ ственном познании?

Действительно, как выясняется, даже «первичные качества» несут определенную субъективную составляющую. Так, субъективное ощу­ щение гладкости и плотности стола будет мгновенно опровергнуто, как только вам предоставят возможность проверить свои тактильные ощущения с помощью микроскопа: стол предстанет как исключи­ тельно неровная поверхность с многочисленными порами в древеси­ не. Восприятие формы и движения, как показывают психологические эксперименты, весьма различно на разных этапах онтогенетического развития ребенка и достаточно сильно разнится между собой в разных культурах. Знаковость здесь везде, несомненно, присутствует.

Вместе с тем модальность ощущений (их качество и интенсив­ ность) в так назьшаемых «вторичных качествах» вовсе не чисто субъ­ ективна, а вызвана вполне объективными параметрами внешних воз­ действий (длина и частота электромагнитных волн, химические соединения молекул, характер звуковых колебаний и т.д.). Образное сходство между человеческими чувственными данными и самими ве-

ЛоккДж. Соч.: В 3 т. Т. 1. М., 1985. С. 186.

Глава 8. Чувственное и рациональное в познании. Виды рационального познания 373

щами, здесь, несомненно, существует. В противном случае фотоаппа­ рат (как отчужденный механизм получения зрительного изображе­ ния) никогда бы не работал, а тем более не работала бы фотокамера, хирургическим путем вмонтированная в мозг человека с поврежден­ ными зрительными органами. Однако такие приборы уже созданы и успешные эксперименты уже проведены. Точно так же об определен­ ной образной объективности наших звуковых восприятий свидетель­ ствуют успешно работающие слуховые аппараты и т.д. Таким образом, наше доверие к органам чувств основано отнюдь не только на психо­ логической вере (как думал Д. Юм), а на их тысячекратно практичес­ ки проверенной способности обеспечивать достаточно объективную ориентацию человека в окружающем мире.

Однако, как неопровержимо свидетельствуют философско-психо- логические исследования, ни о какой полной адекватности чувствен­ ных данных внешнему миру речь идти не может. Наше чувственное познание есть всегда единство субъективного и объективного, образ­ ного и знакового, лишь с разным удельным весом того и другого. Сле­ по доверять своим чувствам и отрицать все, что лежит за их предела­ ми (а это всегда было свойственно обывателю, абсолютизирующему свой личный чувственный опыт), — значит впадать в не меньшую ошибку, чем при отрицании их объективности. В настоящее время выявлена целая иерархия внеперцептивных форм влияния на наш чувст­ венно-телесный «образ мира».

Во-первых, знаковые (т.е. субъективированные) элементы в наших ощущениях появляются уже на уровне отбора и обработки сенсорных сигналов в коре головного мозга (например, способность к полихромному восприятию цветов, к распознаванию звуков определенной час­ тоты и т.д.). Хороший эмпирический материал подобного рода приве­ ден в монографии Н.И. Губанова1.

Во-вторых, можно говорить об архетипически -бессознательном структурировании перцептивного поля ощущений и восприятий, от­ крытого К, Г. Юнгом.

В-третьих, следует указать на важнейшую конструктивную роль языка, его грамматики и лексики, задающих вполне определенную канву отбора и организации чувственного материала, а также узнава­ ния и интерпретации внешних предметов. Подобные факты легли в ос­ нову известной гипотезы «лингвистической относительности», выдви­ нутой Б. Уорфом2. Хотя впоследствии «сильная версия» этой гипотезы

См.: Губанов Н.И. Чувственное отражение. М., 1986.

См.: Уорф Б. Наука и языкознание // Новое в лингвистике. Вьпт. 1. М., I960.