Вопросы и задания

1.В чем ограниченность субъект-объектной дихотомии?

2.Дайте развернутое определение субъекта познания.

3.Охарактеризуйте объект познания.

4. Раскройте содержание категории «знание».

Литература

Бердяев НА. О назначении человека М., 1993. Иванов А.В. Мир сознания. Барнаул, 2000.

Лососий И.О. Чувственная, интеллектуальная и мистическая интуиция.

М., 1995.

Полани М. Личностное знание. На пути к посткритической философии. М„ 1985.

Трубецкой Е.И. Смысл жизни. М., 1994.

Узнадзе Д.Н. Психологические исследования. М., 1966. Франк С.Л. Предмет знания. Душа человека СПб., 1995.

Глава 4. Язык и познание

§ 1. Специфика научного и философского осмысления языка

Язык — это неизменный спутник человека и в быту, и в социальном общении, и в творчестве, и, как мы уже отмечали, в познании. Нему­ дрено, что за последние 100 лет к нескольким старейшим языковедче­ ским дисциплинам — лингвистике (грамматике), герменевтике (тео­ рии интерпретации) и риторике — прибавились многочисленные междисциплинарные научные подходы к изучению языка (психосе­ мантика, психо- и этнолингвистика, социо- и коммуникативная лингвистика, семиотика и лингвистическая прагматика и т.д.), а так­ же разнообразные философские направления его исследования (дея- тельностно-историческое, символическое, феноменологическое, фи- лософско-герменевтическое, аналитическое и др.).

Такой широкий научный и философский спектр подходов к изуче­ нию языка привел, с одной стороны, к расширению эксперименталь­ ной и теоретической базы его изучения, а с другой — породил нагро-

мождение моделей и подходов, где во многом утратилось его понима­ ние как гармоничной и целостной системы. Причины такого малопро­ дуктивного плюрализма в методологии и теории современных наук о языке многообразны. Главная же из них, на наш взгляд, кроется в пре­ обладании утшштарно-инструменталистского подхода к языку, когда все его смысловые богатства и разнообразие функций сводятся к од­ ной, хотя и существенной, характеристике — бьпь инструментом че­ ловеческого общения.

Язык — это только слова, значения которых конвенционально оп­ ределены субъектами общения, благодаря чему предмет говорения оди­ наково идентифицируется слушающими (воспринимающими). С этой точки зрения употребление языковых средств нормативно и контроли­ руется самим коммуникативным процессом, цель и смысл которого — быть понятным субъектам коммуникации. Наиболее яркое проявление инструменталистской парадигмы в понимании сути языка демонстри­ рует структуралистский принцип, что язык — это знаковая система с устойчивым набором значений, созданная и контролируемая людьми в коммуникативно-деятельностном контексте их совместного бытия.

Совершенно ясно, что социальное общение исключительно важно, а роль языка в нем фундаментальна. Однако это недостаточное осно­ вание для того, чтобы сводить сущность языка к «коммуникативным играм», коими бытие языковой реальности отнюдь не исчерпывается.

Языковая компетенция каждого индивида, с точки зрения инстру­ ментализма, формируется по шаблону, заданному нормативными уело- ] виями коммуникативных взаимодействий, типичных для данной кон- | кретно-исторической социальной общности. Процесс овладения ] языком, таким образом, относительно одинаков для всех носителей | данной традиции в силу единства усваиваемых коммуникативных кон­ стант. Последние, в свою очередь, задают сходную для всех смысловую ] «схему» мировидения, «одевая мир» (по выражению Л. Витгенштейна) в инвариантные синтаксические и лексико-семантические структуры. При абсолютизации этих процессов в становлении языковой компетен­ ции личности, ее поведения и познавательных установок языковая ре­ альность превращается в некую идеологию, за создание которой в ко- ] нечном счете никто не ответственен и правила игры которой все вынуждены безропотно принимать. В этом контексте любое нововведе­ ние в языке возможно лишь с опорой на уже известное правило. В про­ тивном случае неизбежно возникновение ситуации непонимания.

На наш взгляд, именно инструментализм и утилитаризм являются главными причинами методологической разноголосицы и даже про­ тиворечивости в исследованиях языка.

Во-первых, язык выполняет не только коммуникативные, но и важнейшие когнитивные функции, многообразно и гибко — в под­ линном смысле слова творчески — опосредствуя взаимоотношения между индивидуальными субъектами познавательной деятельности, а также между объектом и субъектом познания. Без языка невозможна трансляция знаний от поколения к поколению, а также успешное вза­ имодействие и обмен результатами познавательной деятельности вну­ три научного и иных познающих сообществ (художественных, рели­ гиозных, технических и т.д.). Особую, именно конструктивную, а вовсе не репрессивную, познавательную роль играют письменные тексты различного рода, обеспечивающие возможность рациональ­ ной и интерсубъективной проверки полученных знаний и их опера­ тивное тиражирование.

Сегодня компьютерная техника с электронной почтой и сетью Ин­ тернет создают исключительно благоприятные условия для реализа­ ции познавательной функции языка. Здесь достаточно упомянуть о возможности проведения научных и иных электронных конференций в режиме реального времени, которые по сути дела превращают науч­ ное познание в перманентно осуществляющийся процесс коллектив­ ного научного поиска с мгновенным обменом и оценкой получаемых результатов. Более того, здесь совершенно новыми когнитивными гранями начинает играть сам язык, демонстрируя свои ранее скрытые грамматические и лексические возможности, а также метафоричес­ кий потенциал.

Ниже мы остановимся и на иной ипостаси познавательной функ­ ции языка, проявляющейся не столько в рациональных формах опы­ та, сколько во внерациональных видах творчества.

Во-вторых, очевиден момент творческой индивидуализации в ов­ ладении и пользовании языком, наиболее зримо проступающий в со­ чинениях великих поэтов и писателей. Если бы все в языке было ути­ литарно и сугубо коммуникативно, тогда в нем не был бы возможен феномен языкового творчества.

В-третьих, при инструменталистском подходе необъяснимым ока­ зывается факт поразительной исторической устойчивости некоторых языковых образований (например, имен, местоименных наречий; слов, фиксирующих категориальные смыслы, и т.д.). Вопреки сугубо утилитарно-конвенционалистскому взгляду на язык последний зачас­ тую оказывается «мудрее» нас, его суетных носителей, открывая со временем такие потаенные познавательные смыслы, о которых могли и не догадываться предшествующие поколения говоривших на нем людей. Приведем один только пример. Так, только после открытия фе-

номена «расширяющейся Вселенной» и формулировки «антропного принципа» в его сильной версии вдруг стало ясным, что подобное по­ нимание устройства мироздания давным-давно коренилось в самой этимологии слова «вселенная», которое фиксирует вовсе не безжиз­ ненное физическое пространство, а целостность мирового бытия, ку­ да органически включен — «вселён» — человек на правах его важней­ шего конструктивного элемента.

О реальных альтернативах инструменталистской парадигме реч пойдет ниже, а пока необходимо остановиться на атрибутивных ха рактеристиках самого языка.

§ 2. Базовые характеристики языка как целостной системы

Сущность языка как целостной и относительно автономной смысло­ вой системы, опосредствующей взаимоотношения между людьми и окружающим миром, характеризуется, соответственно, двумя взаи­ мосвязанными чертами.

Первая черта заключается в имманентности языка человеческому бытию, которое свершается в мире смыслов и постоянно творчески преумножает эту свою «смысловую обитель»1. Будучи схваченным творческой мыслью ученых, философов, поэтов и художников, мир прирастает, точнее, прорастает смыслами, лишь человеку понятными и для него значимыми. Вне человека бытие безымянно. Только в лю­ дях и через людей бытие способно сказываться.

Слово одновременно — это единственное доступное всем средство сохранить мгновенность мелькнувшего взгляда, вспыхнувшего чувст­ ва, озарившего прозрения, причем не только сохранить, но и поде­ литься, стать со-участником общей судьбы человеческого бытия в ми­ ре. Недаром один из глубочайших философов языка — М. Хайдеггер особо подчеркивал, что язык дает «сбыться человеку в его собствен­ ном существе»2.

Вторая сущностная черта языка, неразрывно связанная с пер­ вой, — это его посредническая природа. Язык всегда реализует опреде­ ленное отношение — между знаком и значением, между словом и ве­ щью, между произносящим и понимающим. Действительность этого

Но одновременно базовые смыслы языка и тронсцендентны относительно челове ка, ибо не выдумываются, а как бы творчески «распаковываются» усилиями его созна ния.

2 Хайдеггер М. Путь к языку // Хайдеггер М. Время и бытие. М., 1993. С. 269.

отношения реализуется благодаря наличию символической способ­ ности у каждого человеческого индивида.

Для более строгого определения посреднической сущности языка удобно использовать категориальную пару «сущее — несущее». Кате­ гория «сущее» употребляется нами в хайдеггеровском смысле и озна­ чает все то, что достигло явленности (сущее как присутствующее). С этой точки зрения идеальный смысл языка становится сущим бла­ годаря своей несущей (до-носящей смысл в произнесении) составля­ ющей языка. Категория «несущее» понимается нами, соответственно, как несущая основа. Последняя имеет два плана выражения — мате­ риальный и духовный.

Материальный план до-несения смысла образует знаково-симво- лическая структура конкретного языка, фиксирующая фонетические, морфологические, грамматические и лексико-семантические его осо­ бенности. В каждом конкретном акте говорения (написания) его ма­ териально-знаковая сторона используется затем, чтобы донести смысл до другого сознания. Потом эта материя языка (звуки, буквы, паузы, знаки препинания) как бы «испаряется» в тот самый момент, когда понимание состоялось. Это «улетучивание» материально-несу­ щих структур языка из актуального горизонта сознания в момент по­ стижения смысла весьма зримое проявление его посреднической сущности.

Духовный план языка как несущего заключается в том, что, буду­ чи посредником, язык не фиксирует внимание понимающего на кон­ кретных значениях своих составных частей (на поверхностной струк­ туре высказывания, по выражению Н. Хомского), а сосредоточен на донесении именно целостного смысла (на глубинной структуре, по выражению того же автора). Весь феномен метафоричности языка как раз и основан на том, что за буквально-поверхностным смыслом (ду­ ховно несущим) мы способны вычитывать некоторый истинно су­ щий — глубинный и целостный смысл. В противном случае наша мысль всегда отвлекалась бы на несущественное и частное, утрачивая способность понимать и доносить существенное содержание.

Попытки осмыслить язык в единстве его конститутивно-онтологи­ ческих и посреднических характеристик сталкиваются с двумя серьез­ ными трудностями. Первая — это уже отмеченный феномен сокрытия идеально-сущего смысла за его несущими структурами. Другой аспект ЯОП трудности состоит в том, что важнейшим средством донесения смысла в языке являются молчание (пробел в тексте) и умолчание. Для их анализа вообще трудно подобрать адекватные логические средства. Особенно очевидным факт умолчания становится при переводе, кото-

302 Раздел П. Теория познания

рый X. Ортега-и-Гасет определил как попытку выразить то, что на дру- 1 гом языке умалчивается. Чаще всего умалчивается в языке очевидное, I т. е. то, что понятно всем его носителям. Но очевидность эта разнится 1 от языка к языку, создавая «разные уравнения между выраженным и 1 невыраженным»1. Научное осмысление феномена умолчания поэтому ] если и возможно, то только в рамках языковой прагматики, исследую- I щей контексты говорения. Заметим также, что феномен «значащего 1 отсутствия» и его понятийное схватывание — вообще одна из слож- I нейших проблем, стоящих перед современной наукой. Таковы пауза в I музыке, природа вакуума в физике, Ов математике и т.д.

Вторая принципиальная сложность, касающаяся научных иссле- I дований языка, заключается в том, что любое такое исследование I предполагает язык в качестве своей неустранимой предпосылки. Од- I ним из аспектов этого парадокса является семантическая саморефе- I рентность и неоднозначность выражений естественного языка, «ме- | шающие» построить непротиворечивые теории истинности значений языковых выражений в рамках логической семантики.

Данные объективные трудности возникают уже не по причине ог­ раниченности исследовательских установок, а вследствие диалекти­ ческой природы самого языка.

Одна из таких диалектических черт бытия языка состоит в том, что, будучи единым и универсальным как общечеловеческая способ­ ность обнаружения смысла, язык в то же время многолик с точки зрения национального колорита и индивидуальных акцентов миро­ восприятия, причем шкала подобной (национальной или индивиду­ альной) языковой своеобычности бесконечно вариативна — от пол­ ной «глухонемоты» (вследствие зашоренности и заштампованности языкового сознания) до восхитительной чуткости к языку, свойст­ венной поэтам.

Одним из первых ученых (не считая В. Гумбольдта), кто подметил глубинную объективную диалектику языка и попытался создать науч­ ный метод, который бы ее учитывал, был Ф. де Соссюр. Суть предло­ женного им подхода состояла в разделении синхронных и диахронных методов2 в зависимости от целей и задач анализа. Первые должны были применяться для изучения неизменной и устойчивой знаковой структуры языка. Им, с легкой руки Соссюра, структурная лингвиста-

Ортега-и-Гасет X. Избранные труды. М., 1997. С. 675.

Подробное методологическое обоснование различения синхронного и диахронного подходов дается в «Курсе общей лингвистики» (см.: Соссюр Ф. де. Труды по языко­

знанию. М., 1977).

I