1. Сферы-источники метафорической экспансии

В традиционной теории метафоры важное место занимает семантическая классификация метафор. Основанием для данной классификации служит то, к какой семантической (тематической) группе относится слово в неметафорическом значении. Соответственно в отдельные группы объединяются, например, такие метафорические словоупотребления, которые в исходных значениях обозначали животных, растения, механизмы, болезни, перемещение, вещества и др.

Классификация по направлениям экспансии очень важна и при когнитивном исследования метафор, только когнитологи обычно подчеркивают, что метафора – это феномен не языковой, а ментальный, и поэтому сферы-источники метафорической экспансии будут являться не языковыми, а ментальными (понятийными).

При всех различиях, которые существуют между семантической классификацией метафор по семантическим группам и когнитивной классификацией метафор по ментальным сферам, эти рубрикации имеют и однотипные признаки. Показательно, что при конкретном анализе метафор с использованием как риторической, так и когнитивной методик, выделяемые группы оказываются очень близкими по составу. Поэтому будем рассматривать типовые сферы-источники метафорической экспансии вне зависимости от методики их выделения.

В зависимости от количества рассматриваемых сфер-источни­ков можно выделить три типа метафорологических исследований. В первом случае исследователь стремится по возможности полно охарактеризовать все наиболее важные сферы-источники метафорической экспансии в том или ином дискурсе. В этом отношении примером могут служить словари А. Н. Баранова и Ю. Н. Караулова [1991, 1994], диссертации Ю. Б. Феденевой [1998] и А. А. Пшенкина [2006], монографии А. П. Чудинова [2001, 2003]. В зарубежной лингвистике выделяются комплексные работы А. Мусолффа [Musolff 2000, 2004], Дж. Чартериса-Блэка [Charteris-Black 2004, 2005], О. Санта Аны [Santa Ana 2002], Й. Цинкена [Zinken 2004]. В подобных исследованиях предпринимаются попытки сопоставить частотность различных метафорических моделей, выявить их соотношение на определенных этапах развития политической коммуникации или в определенных политических условиях.

Во втором случае предметом исследования становятся несколько сфер-источников, объединяемых по определенным критериям (концептуальный вектор, понятийная смежность семантических разрядов, прагматический потенциал и др.). Так, в исследовании А. Б. Ряпосовой [2002] детально анализируются метафорические поля со сферами-источниками война, криминал и мир животных, которые в современном российском политическом дискурсе отличаются максимальной агрессивностью прагматического потенциала. В диссертации Н. Г. Шехтман [2006] рассматриваются метафорические модели со сферами-источниками спорт и театр, которые относятся к числу зрелищных феноменов. В диссертации Т. С. Вершининой [2002] предметом изучения стала группа органистических метафор (зооморфная, фитоморфная и антропоморфная метафора).

В зарубежной науке классической работой этого типа является статья Н. Хоува о спортивных и милитарных метафорах американского политического дискурса [Howe 1988]. Подобный характер имеет исследование профессора Иерусалимского университета Я. Езрахи, усматривающего тесную взаимосвязь театральной и механистической метафорики [Ezrahi 1995]. Основанием для объединения исходных понятийных областей может служить гендерный фактор [Gidengil, Everitt 1999, 2003; Koller 2002, 2004], общность категоризационных структур базисного уровня [Bates 2004; Sandikcioglu 2003; Zinken 2002], оценочная позиция [El Refaie 2001]. В монографии И. Насальски выделены египетские метафоры, акцентирующие смысл переходного состояния в развитии общества (беременность, болезнь, пробуждение, дорога и др.) [Nasalski 2004], а в исследовании Дж. Лакоффа рассмотрены метафорические фреймы из сфер-источников, потенциал которых позволил администрации США оправдывать необходимость войны в Персидском заливе [Lakoff 1991].

В исследованиях третьего типа автор считает необходимым обратиться к детальному комплексному описанию метафор, относящихся лишь к одной источниковой сфере. Опыт показывает, что сосредоточение внимания исследователя на одной модели позволит охарактеризовать эту модель максимально полно, изучить ее «под лингвистическим микроскопом» и благодаря этому обнаружить закономерности, ускользающие при обозрении всей широкой картины. Такой вариант анализа применила И. В. Телешева [2006], детально изучив российские, британские и американские метафоры со сферой-источником Болезнь. В диссертации Н. М. Чудаковой [2005] предметом исследования стали только метафоры со сферой-источником Неживая природа в современном российском политическом дискурсе. В зарубежной лингвистике подобный характер имеют, в частности, исследования М. Далмо [Dalmau 2005] и А. Мусолффа [Musolff 2006], проанализировавших метафоры родства в политических дискурсах нескольких европейских стран, Ф. де Леонардиса, изучившего медицинские метафоры в языке итальянской политики [De Leonardis 2008], Л. Рязановой-Кларке [Ryazanova-Clarke 2004], рассмотревшей российскую криминальную метафорическую модель и др.

На последнем этапе детализации можно выделить группу исследований, авторы которых детально анализируют метафоры, связанные с конкретными концептами сферы-источника. Примерами могут служить исследования метафор политика – это мост [Benoit 2001], политика – это труд [Berhó 2000], Чехословакия – это двойной дом [Drulák 2005] и др.

Содержание основных понятийных разрядов, служащих источниками политической метафоры, может быть обобщено следующим образом.

1. Антропоморфная метафора. Человек моделирует политическую реальность по своему подобию, что позволяет метафорически представлять сложные и далекие от повседневности политические понятия как простые и хорошо известные реалии. Рассмотрению этого разряда метафор посвящены исследования С. Басси [Bassi 1996], О. С. Зубковой [2006], З. Ковечеша [Kövecses 1994], Е. В. Колотниной [2003], Т. Рорера [Rohrer 1991], А. П. Чудинова [2001, 2003] и других специалистов.

2. Природоморфная метафора. Живая и неживая природа издавна служит человеку своего рода моделью, в соответствии с которой он представляет социальную, в том числе политическую, реальность, создавая таким образом языковую картину политического мира. Результаты изучения подобных метафор представлены в трудах Т. С. Вершининой [2002], А. Б. Ря-посовой [2002], Н. М. Чудаковой [2005] и целого ряда других исследователей. К примеру, в исследовании Н. М. Чудаковой, которое посвящено метафорам со сферой-источником «Неживая природа» в современных российских СМИ, выделены следующие субсферы-источники метафорической экспансии: «Формы рельефа», «Почва», «Недра», «Водные пространства», «Стихийные бедствия», «Метеоусловия», «Климат и погода», «Газовая оболочка Земли», «Времена года». В процессе исследования выяснилось, что наиболее частотной и детально структурированной оказалась сфера-источник «Метеоусловия». В ее составе можно выделить целый ряд активных фреймов, слотов и концептов. В частности, широко используя метеонимную лексику для обозначения элементов политической, экономической, социальной и духовной жизни, журналисты представляют ситуацию в стране как изменчивую, непостоянную, плохо прогнозируемую, но в то же время динамично и циклично развивающуюся. В процессе функционирования метафор происходит наложение хорошо известной читателям концептуальной сети «Погода» на слабо структурированные в обыденном сознании носителей языка области политики, экономики, культуры и общественных отношений.

3. Социоморфная метафора. Различные составляющие социальной картины мира постоянно взаимодействуют между собой в человеческом сознании. Поэтому мир политики постоянно метафорически моделируется по образцу других сфер социальной деятельности человека. Рассматриваемый разряд политических метафор включает такие понятийные сферы-источники, как война, театр, спорт, криминал, образование и др. В частности, М. Франковска [Frankowska 1994] на примере польского политического дискурса периода 1989–1993 гг. выделила четыре доминирующие исходные понятийные сферы для осмысления политики (спорт, война, театр, игра). В диссертации Н. Г. Шехтман [2006] детально рассмотрены метафорические модели с ментальными сферами-источниками спорт и театр в современном российском и американском политическом дискурсе. Автор, в частности, отмечает, что в российском политическом дискурсе особенно частотны метафоры, относящиеся к фрейму командные спортивные игры, тогда как в американской политической коммуникации преобладают метафоры, относящиеся к фрейму-источнику соревнования в скорости передвижения. Показательно также значительно более широкая распространенность в российском политическом дискурсе «шах­матных» метафор и повышенная склонность американских авторов к метафоризации фрейма-источника фавориты, лидеры и аутсайдеры.

4. Артефактная метафора. Человек реализует себя в создаваемых им вещах – артефактах. Именно по аналогии с артефактами люди метафорически моделируют и политическую сферу, представляя ее компоненты как механизм, постройку, компьютер, инструмент или иные подобные предметы. Примером подобных исследований может служить диссертация М. Н. Никоновой [2004], в которой показано, что для обозначения человека в современной российской коммуникации особенно часто используются фреймы-источники сложные машины, транспортные средства, ручные инструменты и простейшие орудия труда, оружие, музыкальные инструменты, радио-, теле-, кино-, фотоаппартура.

Артефактные по сфере-источнику метафоры детально рассматриваются также в диссертации Р. Д. Керимова, выполненной на материале современного немецкого политического дискурса. В указанном исследовании выделено три основных метафорических модели. Первая группа – технические артефакты, составляющие концептуальную сферу техника, номинируют механизмы и виды транспорта, которые представляют соответственно концептуальные субсферы механизмы и транспорт. Эти лексемы объединены в одну группу по принципу номинации различных механизмов, которые использует человек для совершения какой-либо полезной работы и для передвижения в пространстве. Вторая группа – архитектурные артефакты из концептуальной сферы «Архитектура», которые объединяют номинации дома и других сооружений и объектов коммунального хозяйства, репрезентирующих соответственно концептуальные субсферы дом и коммунальное хозяйство. Третья группа представлена бытовыми артефактами из сферы быт, к которым относятся гастрономические (субсфера кухня) и текстильные (субсфера одежда) артефакты. Эти единицы номинируют объекты лично-бытовой сферы человека: продукты питания и одежду [Керимов 2005].

5. Идеоморфная метафорика (метафорика идеалистических миров). Помимо обращения к своему собственному телу, объектам окружающего мира, социальным феноменам, источником метафорической экспансии могут быть концепты из идеалистических миров, связанных с религиозными, мифологическими, фантастическими и иными непосредственно не воспринимаемыми, но ментально конструируемыми сущностями. Наиболее часто источником метафоризации становятся религиозные концепты, изображающие мир политики как противостояние Бога и дьявола, сил добра и демонических сил [Charteris-Black 2004, 2005; Heisey 1993; Ivie 1987, 1989; Medhurst et al. 1997].