5. Идентичность против смешения ролей

С установлением добрых исходных отношений с миром навыков и инструментов и с наступлением пубер­татного периода, детство в узком смысле слова подходит к концу. Начинается отрочество, а затем и юность. Но в отрочестве и ранней юности все тождества и непрерыв­ности, на которые эго полагалось до этого, снова в той или иной степени подвергаются сомнению вследствие интенсивности физического роста, соизмеримого со ско­ростью роста тела ребенка в раннем возрасте, усугубляе­мой добавившимся половым созреванием. Растущих и развивающихся подростков, сталкивающихся с происхо­дящей в них физиологической революцией и с необходи­мостью решать реальные взрослые задачи, прежде всего заботит то, как они выглядят в глазах других в сравнении с их собственными представлениями о себе, а также то, как связать роли и навыки, развитые и ценимые ранее, с профессиональными прототипами дня сегодняшнего. В поисках нового чувства тождественности и преемствен­ности молодым людям приходится вновь вести многие из сражений прошлых лет, даже если для этого им требует­ся назначать вполне приличных людей на роли своих противников. И они всегда готовы к официальному при­знанию прочных идолов и идеалов в качестве стражей финальной идентичности.

Интеграция, теперь уже имеющая место в форме эго-идентичности, есть нечто большее, чем сумма детских идентификаций. Она представляет собой накопленный опыт способности эго интегрировать все идентификации со злоключениями либидо, со способностями, развивши­мися из задатков, и с возможностями, предлагаемыми социальными ролями. В таком случае, чувство идентичности эго есть накопленная уверенность в том, что внут­ренняя тождественность и непрерывность, подготовлен­ная прошлым индивидуума, сочетается с тождественнос­тью и непрерывностью значения индивидуума для дру­гих, выявляемого в реальной перспективе «карьеры».

Опасность этой стадии заключается в смешении ро­лей³⁶. Там, где в его основе лежит сильное предшествую­щее сомнение в собственной половой идентичности, не редки деликвентные и психотические эпизоды. Если ста­вится точный диагноз и применяется адекватное лече­ние, эти случаи не имеют того фатального значения, ко­торое они получают в другие периоды жизни. Однако в большинстве случаев жизнь отдельных молодых людей нарушает неспособность установить именно профессио­нальную идентичность. Чтобы сохранить себя от распа­да, они временно сверхидентифицируются (до внешне полной утраты идентичности) с героями клик и компа­ний. Это кладет начало периоду «влюбленности», нико­им образом, даже первоначально, не имеющей сексуаль­ной подоплеки, за исключением тех случаев, когда нравы требуют сексуальных отношений. В значительной степе­ни юношеская любовь — это попытка добиться четкого определения собственной идентичности, проецируя рас­плывчатый образ собственного эго на другого и наблюдая его уже отраженным и постепенно проясняющимся. Вот почему так много в юношеской любви разговоров.

Кроме того, молодые люди могут становиться в выс­шей степени обособленными в своем кругу и грубо от­вергать всех «чужаков», отличающихся от них цветом кожи, происхождением и уровнем культуры, вкусами и дарованиями, а часто — забавными особенностями одеж­ды, макияжа и жестов, временно выбранных в качестве опознавательных знаков «своих». Важно понимать (что не означает мириться или разделять) такую интолерантность как защиту против «помрачения» сознания иден­тичности. Ибо подростки, формируя клики и стереотипизируя себя, свои идеалы и своих врагов, не только по­могают друг другу временно справляться с тяжелым по­ложением, в которое они попали, но к тому же, извра­щенно испытывают способность друг друга хранить вер­ность. Готовность к такому испытанию объясняет также и ту привлекательность, которую простые и жестокие тоталитарные доктрины имеют для умов молодежи тех стран и социальных классов, где она утратила или утра­чивает свою групповую идентичность (феодальную, аг­рарную, родовую, национальную) и сталкивается с гло­бальной индустриализацией, эмансипацией и расширяю­щейся коммуникацией.

Подростковый ум есть по существу ум моратория³⁷ — психологической стадии между детством и взрослостью, между моралью, уже усвоенной ребенком, и этикой, которую еще предстоит развить взрослому. Это — идео­логический ум, и действительно, именно идеологическая перспектива общества откровенно обращается к тем мо­лодым людям, что полны желания быть утвержденными сверстниками в роли «своих» и готовы пройти процедуру ратификации, участвуя в ритуалах и принимая символы веры и программы, которые в то же время определяют, что считать злым (порочным), сверхъестественным и враж­дебным. В поисках социальных ценностей, служащих основанием идентичности, они, следовательно, сталкива­ются лицом к лицу с проблемами идеологии и аристок­ратии в их самом широком смысле, состоящем в том, что в пределах определенного образа мира и предопреде­ленного хода истории к власти всегда приходят лучшие люди, а сама эта власть развивает в людях самое лучшее.

Чтобы не впасть в цинизм или в апатию, молодые люди должны уметь каким-то образом убедить себя в том, что те, кто преуспевает в ожидающем их взрослом мире, бе­рут тем самым на себя обязательство быть лучшими из лучших. Позднее мы обсудим опасности, которые проис­текают из человеческих идеалов, используемых для уп­равления гигантскими партиями и организациями, при­чем безразлично, руководствуются ли они при этом на­ционалистическими или интернационалистическими иде­ологиями. В последней части этой книги мы обсудим способ, каким современные революции пытаются разре­шить и, кроме того, использовать в своих целях глубо­кую потребность молодежи в переопределении своей иден­тичности в индустриализованном мире.