- •Хрестоматия по возрастной психологии. Орестова в.Р., Молчанов с.В. Аннотация
- •Содержание
- •Раздел 1. Основные подходы к периодизации психического развития.
- •Раздел 2. Детерминанты психического развития.
- •Раздел 3. Психического развитие в период детства и отрочества.
- •Раздел 4. Психическое развитие в зрелых и поздних возрастах.
- •Раздел 1. Основные подходы к периодизации психического развития. Л.С.Выготский Проблема возрастной периодизации детского развития1.
- •3. Проблема возраста и динамика развития
- •Д. Б. Эльконин к проблеме периодизации психического развития в детском возрасте2
- •Л. И. Божович этапы формирования личности в онтогенезе3
- •Эпигенетическая карта
- •Периодизация жизни мужчины по Левинсону7
- •М. И. Лисина Общение с взрослыми у детей первых 7 лет жизни8
- •М. Доналдсон теория интеллектуального развития жана пиаже9 общий характер теории
- •Особенности биологической адаптации
- •Интеллект человека: развитие
- •Интеллект человека: теоретические представления
- •Ж.Пиаже Психологическое развитие операций10
- •Раздел 2. Детерминанты психического развития.
- •Поведение привязанности у человека12
- •Некоторые паттерны привязанности, наблюдаемые у ребенка к концу первого года жизни
- •Условия, влияющие на особенности поведения ребенка первого года жизни
- •Й.Лангемейер, з.Матейчек30 Психическая депривация в детском возрасте.
- •Социальная ситуация и движущие силы развития ребенка31
- •Раздел 3. Психического развитие в период детства и отрочества
- •Восемь возрастов человека32
- •1. Базисное доверие против базисного недоверия
- •2. Автономия против стыда и сомнения
- •3. Инициатива против чувства вины
- •4. Трудолюбие против чувства неполноценности
- •5. Идентичность против смешения ролей
- •Д. Б. Эльконин38 Заметки о развитии предметных действий в раннем детстве.1
- •Развитие игры в дошкольном возрасте39
- •Игра и психическое развитие40
- •Д.Б.Эльконин Учебная деятельность — ее структура и формирование41
- •В. В. Давыдов
- •В.В,Давыдов (Пути формирования научно-теоретического мышления)43
- •Д.Б.Эльконин Взрослость, ее содержание и формы проявления у подростков-пятиклассников44
- •Психология подростка
- •2. Отрочество как период развития
- •Зоны развития и основные задачи развития в подростковом возрасте
- •Психологические трудности пубертатного развития
- •Сексуальные установки и половое поведение в отрочестве
- •Семейные отношения
- •Измерение идентичности в отрочестве: исследования Марсиа48
- •Раздел 4. Психическое развитие в зрелых и поздних возрастах. Эриксон э. Г.51 восемь возрастов человека
- •6. Близость против изоляции
- •7. Генеративность против стагнации
- •8. Целостность эго против отчаяния
- •Ливехуд б.52 ход жизни человека
- •2. Юность
- •3. Первая фаза взрослости - двадцатые годы
- •4. Организационная фаза
- •5. Вторая половина тридцатых годов
- •6. Третья большая фаза жизни - сороковые годы
- •7. Начало пятидесятых годов
- •8. Время после 56-ти
- •П. Массен, Дж. Конгер, Дж. Каган и Дж. Гивитц развитие личности в среднем возрасте53
- •Стадии развития личности
- •Шихи г.55 предсказуемые кризисы зрелого возраста отрыв от родительских корней
- •Искания в двадцать лет
- •Осознать свои тридцать
- •Корни и расширение
- •Возраст между тридцатью пятью и сорока пятью годами
- •Обновление или покорность
- •Личностное самоопределение в преклонном возрасте56
- •4. Личностное самоопределение стариков как утверждение собственного достоинства
- •Я. Стюарт-Гамильтон Определения старения57
- •Общепринятые понятия старости и интеллекта
- •Кристаллизованный и подвижный интеллект
- •Мудрость
- •Теория психоанализа и стареющая личность
- •Раздел. 5. Кризисы и их роль в психическом развитии. К.Н.Поливанова58 Структура возрастного кризиса
- •Л.С.Выготский60 кризис первого года жизни
- •Кризис трех лет
- •Т. В. Гуськова, м. Г. Елагина61 Личностные новообразования у детей в период кризиса трех лет.
- •Л.С.Выготский62 кризис семи лет
- •К.Н.Поливанова63
Условия, влияющие на особенности поведения ребенка первого года жизни
Очевидно, что тот конкретный паттерн поведения привязанности, который формируется у любого ребенка, отчасти зависит от особенностей и склонностей, привносимых ребенком и матерью в свое взаимодействие, а отчасти от влияния каждого из них на другого в этом процессе. На практике всегда трудно определить, в какой степени поведение каждого из партнеров является результатом их исходных склонностей, а в какой степени на него повлияло поведение партнера. Поскольку число возможностей практически бесконечно, а систематические исследования их еще только начинаются, можно привести лишь несколько примеров таких исследований.
Предрасположенности младенца и их влияние на поведение матери
В своей недавней работе Мосс (Moss, 1967) показал, что в первые месяцы жизни существуют большие различия в поведении младенцев во время сна и во время плача, а также в том, как эти реакции влияют на поведение матери. Мальчики отличаются от девочек в этом отношении. Мосс обнаружил, что в младенческом возрасте мальчики обычно спят меньше, а плачут больше, чем девочки. Возможно, поэтому, считает Мосс, мальчикам до трехмесячного возраста матери уделяют в среднем больше внимания, чем девочкам; мальчики также имеют больше физического контакта с матерями (их чаще держат на руках или качают). Как это влияет на будущее взаимодействие, неизвестно, но было бы удивительно, если бы такого влияния не было.
Другая причина особенностей поведения младенцев — нейрофизиологические нарушения в результате неблагоприятного протекания пренатального и перинатального развития: существуют убедительные данные, показывающие, что у детей с такими нарушениями проявляется ряд негативных тенденций, которые могут прямо или косвенно влиять на паттерн поведения привязанности, развивающейся впоследствии. В исследовании, в котором поведение двадцати девяти мальчиков с асфиксией при рождении в течение первых пяти лет жизни сравнивалось с поведением контрольной группы, Юкко (Ucko, 1965) обнаружил ряд значительных различий. Мальчики, страдавшие асфиксией, с самого начала были более чувствительны к шуму и спали беспокойнее, чем дети из контрольной группы. На них сильнее действовали изменения в окружающей обстановке: например, перемены, связанные с семейным отдыхом, переездом или с короткой разлукой с одним из членов семьи. При поступлении в детский сад и в школу значительно больше таких детей испытывали чувство тревоги, страха и цеплялись за мать, чем это имело место среди детей контрольной группы. Когда была проанализирована вся информация о первых пяти годах их жизни, оказалось, что малыши, страдавшие от асфиксии, чаще попадали в разряд «очень трудных» или «преимущественно (much of the time) трудных», чем дети из контрольной группы (тринадцать детей из числа страдавших асфиксией против двоих из контрольной группы). Более того, степень нарушений у этих детей значимо коррелировала со степенью тяжести зафиксированной при рождении асфиксии.
Очевидно, имеющиеся у этих малышей особенности не только сами сохранялись, по крайней мере, до некоторой степени, но и оказывали влияние на характер реагирования матери. В подтверждение этого Прехтль (Prechtl, 1963) приводит следующие данные. Он описывает два синдрома, часто встречающиеся у младенцев с минимальной мозговой дисфункцией: 1) малоподвижный, апатичный ребенок, который слабо реагирует и мало плачет; 2) легко возбудимый младенец, который не только реагирует на малейший раздражитель и часто плачет, но и склонен проявлять внезапные и непредсказуемые переходы он сонливого состояния, когда его трудно расшевелить, к противоположному состоянию, когда он не засыпает и его трудно успокоить. Хотя при обоих синдромах состояние в течение первого года улучшается, ребенок, страдающий одним из них, создает для матери значительно больше проблем по сравнению с ребенком, у которого нормальный уровень возбудимости. Например, апатичный малыш инициирует меньше общения, приносит своей матери меньше удовлетворения и поэтому ему меньше уделяется внимания, в то время как легко возбудимый и непредсказуемый младенец способен довести свою мать до изнеможения. В результате она может проявлять повышенную тревожность при уходе за ним, или отчаяться в своих стараниях делать все, как следует, в результате чего у нее появится склонность к его отвержению. И в том, и в другом случае паттерн поведения матери может стать существенно иным, а не тем, каким он мог бы быть; в то же время Сандер (Sander, 1969) показал, что если мать обладает спокойным, уравновешенным характером, такое изменение, возможно, и не произойдет.
Другие данные относительно различного влияния, которое оказывают на поведение матерей младенцы с исходно разными (или, по крайней мере, очень рано появившимися) отклонениями, приведены в работе Ярроу (Yarrow, 1963), изучавшего поведение детей, воспитывающихся приемными родителями и попечителями. Он обнаружил следующее: даже когда младенцы одного возраста и пола в первые недели жизни находились в одном и том же доме, где за ними ухаживали люди, заменявшие им родителей, активному ребенку уделялось значительно больше внимания, чем пассивному по той простой причине, что он, требуя к себе внимания, вознаграждал того, кто за ним ухаживал.
В качестве примера резко различного поведения и получаемого опыта общения Ярроу приводит пример с двумя шестимесячными мальчиками, которых практически с самого рождения воспитывала одна приемная мать. С первых дней своей жизни один из мальчиков, которого звали Джек, был относительно пассивным, а другой, Джордж, довольно активным. Джек «не проявлял никакой инициативы в общении. Он не стремился к контакту с людьми, у него не было реакций приближения... если не спал, он большую часть времени пребывал в состоянии пассивного спокойствия и сосал пальцы». Джордж, наоборот, в том же возрасте «был очень настойчив в своих требованиях и постоянно стоял на своем, пока не добивался желаемого... [он] чутко реагировал на стимулы, связанные с общением, и брал на себя инициативу в поисках ответной реакции от других». Неудивительно, что эти мальчики получали совершенно разный в количественном и качественном отношении опыт общения. В то время как Джорджа «и его приемная мать, и приемный отец, и все дети часто брали на руки и играли с ним», Джек «подолгу лежал в своем манеже... в дальнем углу столовой, не участвуя в общей жизни семьи». Одинаковым был только физический уход за этими малышами.
Примеры такого рода заставляют понять, в какой степени сам ребенок играет ту или иную роль в формировании собственной среды. Однако нельзя считать, что все исходно имеющиеся наклонности поведения проявляются сразу же после рождения — так, как это описано в этой книге. Напротив, вероятнее всего, некоторые из них заявят о себе спустя месяцы или годы. Но до тех пор пока у нас не будет методов определения таких особенностей, обсуждение их сводится к чистым предположениям.
Особенности поведения матери и их влияние на ребенка
Точно так же, как изначально присущие младенцу особенности могут оказывать влияние на уход и заботу о нем матери, так и характерные ее особенности могут влиять на то, как реагирует на нее ребенок. Однако вклад матери в эту ситуацию значительно сложнее: он связан не только со свойствами ее характера и способностями, но и с долгой историей межличностных отношений в ее родной семье (а может быть, и в других семьях), а также с длительным процессом усвоения ценностей и практического опыта своей культуры. Исследование этих многочисленных взаимодействующих между собой факторов и того, как все они влияют на многообразие наблюдаемого нами материнского поведения, лежит уже за пределами настоящей книги.
Неудивительно, что еще до рождения младенца с некоторой долей уверенности можно говорить о том, как мать будет относиться к своему будущему ребенку. Например, Моссу (Moss, 1967) в его проекте, на который мы уже ссылались, удалось определить, в какой степени отношение матери к плачу ребенка в первые три месяца его жизни коррелировало с представлениями и чувствами, высказанными ею за два года до рождения ребенка. Это были представления о семейной жизни и уходе за ребенком вообще, а также о том, какие радости и разочарования ее ожидают, когда у нее появится свой малыш. В результате исследования поведения двадцати трех пар матерей с детьми Мосс обнаружил, что женщины, которые два года назад относились к категории «принимавших родительскую роль» и сосредоточивались на положительных аспектах материнства, после рождения ребенка более чутко реагировали на плач младенца, чем женщины, рейтинг которых по этой шкале был значительно ниже.
Хотя в исследовании Мосса и не приводится данных на этот счет, но можно предположить, что дети, матери которых более чутко реагируют на их потребности, развиваются по-другому, чем те малыши, у которых матери не столь отзывчивы, и что эти различия в поведении будут в дальнейшем оказывать влияние на поведение самих матерей. Таким образом могут устанавливаться круговые процессы, имеющие далеко идущие последствия.
Подтверждающие это данные представлены учеными, которые в ходе лонгитюдного исследования фиксировали особенности взаимодействия матерей с их маленькими детьми, начиная подобные записи в некоторых случаях еще до момента появления ребенка на свет. В галерее портретов этих пар, представленных Давид и Аппель (David, Appell, 1966), Сандером (Sander, 1964, 1969) и Эйн-сворт (Ainsworth, Wittig, 1969) в процессе их взаимодействия, можно встретить матерей с исходно присущими им очень разными характеристиками. В них, конечно же, показано, что каждая мать в большей или меньшей степени находилась под влиянием своего ребенка. Тем не менее каждая мать реагировала по-своему: одну вдохновляли попытки ребенка вступить с ней в общение, другая избегала их. Одна становилась более заботливой, когда ребенок плакал, другая — более нетерпеливой. Поэтому отношение матери к ребенку является сложным результатом, отражающим, каковы ее собственные изначальные склонности и как они изменялись или развивались в результате опыта общения с ребенком.
Нами уже отмечалось, что к концу первого года жизни ребенка каждая пара мать — ребенок вырабатывает характерный для нее паттерн взаимодействия. Более того, едва ли можно преувеличить многообразие различий между этими парами. Например, Давид и Аппель (David, Appell, 1966, 1969), описывая свои наблюдения, подчеркивают, какие огромные различия существуют между парами, если взять только время их взаимодействия, не говоря уже о различиях в его качестве25. В своих работах они описывают в качестве полярных случаев, с одной стороны, мать, которая практически все время, пока ее дочь не спала, проводила с ней, с а другой стороны, мать, которая все свое время посвящала домашнему хозяйству, пренебрегая заботой о дочери, так что они практически не общались. В третьей паре мать и сын много времени проводили вместе: наблюдая друг за другом, они молча занимались каждый своим делом. Четвертая пара могла в течение продолжительного времени не общаться, но внезапно и непредсказуемо эти периоды сменялись периодами долгого и тесного взаимодействия, которое инициировала мать.
Пока Давид и Аппель опубликовали слишком мало данных, чтобы понять, что является основной причиной этих огромных различий в поведении пар. Очевидно, однако, что с точки зрения степени активности реагирования одного партнера на инициативы другого различия между матерями были больше, чем между детьми. Например, в ходе этого исследования было отмечено, что все дети отзывались на любую попытку матери начать взаимодействие, так что разброс реакций среди детей был близок к нулю. И наоборот, различия в реагировании матерей были очень большими. Каждая из матерей оставляла без внимания какое-то количество инициатив со стороны ребенка; и все же, в то время как одна мать постоянно реагировала больше, чем на половину из них, были и другие матери, которые почти вообще не обращали на них внимание. Как и можно было ожидать, отзывчивые матери радовались общению с ребенком, тогда как некоторым матерям общение с малышом казалось обременительным, за исключением тех случаев, когда они сами были инициаторами взаимодействия.
Эти данные убедительно показывают, что когда ребенку исполняется год, роль матери в интенсивности взаимодействия значительно больше, чем роль ребенка. Очевидно, сходный вывод можно сделать из исследования Бишопа (Bishop, 1951), в котором велось наблюдение за поведением детей в детском саду во время двух получасовых периодов пребывания их в игровой комнате вместе с матерями. Формы взаимодействия между матерью и ребенком колебались от почти непрерывного до эпизодического общения, причем главным фактором здесь было то, в какой степени мать реагировала на инициативы ребенка или игнорировала их.
Каковы бы ни были причины того или иного поведения матери по отношению к ее ребенку, имеется множество данных, показывающих, что в любом случае оно играет ведущую роль в определении паттерна привязанности, который впоследствии формируется у ребенка. Косвенное подтверждение этого представил Ярроу (Yarrow, 1963) в своем исследовании развития сорока детей в первые полгода жизни, которые они провели в семьях опекунов или приемных родителей.
В возрасте шести месяцев у каждого ребенка оценивались поведенческие характеристики на основе данных, полученных из наблюдений во время выполнения тестов и в ситуациях общения, а также из бесед с матерью или лицом, выступающим в ее качестве. Эти оценки соотносились с рейтинговыми оценками того опыта, который ребенок приобрел за эти месяцы. Сведения об этом опыте были получены на основе регулярных наблюдений за процессом взаимодействия матери и младенца у них дома. Был обнаружен целый ряд значимых корреляций. Например, установили, что способность26 младенца справляться с фрустрацией и стрессом весьма высоко коррелировала со следующими характеристиками материнского поведения:
— общим показателем частоты и продолжительности физического контакта, получаемого ребенком от матери;
— степенью адаптированности того положения, в котором мать держала ребенка на руках, к его особенностям и ритмам27;
— эффективностью методов, применяемых ею, чтобы успокоить ребенка;
— активностью стимуляции и побуждения ребенка со стороны матери реагировать на общение, выражать свои потребности или продвигаться в своем развитии;
— степенью соответствия материалов, предоставляемых ребенку, и опыта действия с ними индивидуальным возможностям ребенка;
— частотой и силой выражения положительных чувств к нему со стороны матери, отца и других людей.
Каждый из этих показателей материнского поведения положительно коррелировал со способностью ребенка справляться со стрессом. Коэффициенты составляли +0,50 и выше, причем самыми высокими были показатели степени приспособления матери к ритмам своего ребенка и к его развитию.
Все эти характеристики материнского поведения также положительно коррелировали с инициативностью общения у различных детей; но ни в одном случае величина корреляции не была такой большой, как в отношении способности детей справляться со стрессом.
Исследование Ярроу не содержит данных о том, имеется ли корреляция оцениваемых показателей материнского поведения с паттернами привязанности этих детей в год и позднее. Однако наблюдения Эйнсворт и других исследователей позволяют предположить, что такая корреляция существует.
Размышляя над своими последними данными, полученными методом лонгитюдного исследования, Эйнсворт перечисляет ряд показателей материнского поведения, которые, как она считает, способствуют развитию надежной привязанности; некоторые из них сходны с показателями, предложенными Ярроу. Ее список включает28: а) частый и длительный физический контакт между ребенком и матерью, особенно в первые шесть месяцев, а также способность матери успокоить расстроенного ребенка, держа его на руках; б) чуткую реакцию матери на сигналы ребенка и особенно ее способность выбирать время для общения в соответствии с его ритмами активности; в) упорядоченность окружающей ребенка обстановки, благодаря которой он может улавливать результаты своих собственных действий. Еще одно приведенное Ярроу условие, которое, возможно, в такой же степени является как результатом перечисленных выше характеристик, так и самостоятельным условием, — это взаимное удовольствие, которое мать и ребенок испытывают от общения друг с другом.
Ряд других ученых с клиническим опытом работы (см.: David, Appell, 1966, 1969; Sander, 1962, 1964; Bettelheim, 1967) тоже пришли к анализу некоторых из этих условий как имеющих огромное значение для развития ребенка. Особое внимание уделяется, с одной стороны, чуткости матери к сигналам ребенка и правильному выбору времени для общения с ним, а с другой — тому, чувствует ребенок или нет, что его попытки вступить в общение ведут к прогнозируемым результатам, и может ли оценить, насколько его инициативы в установлении взаимного обмена с матерью действительно успешны. Вполне вероятно, что когда все эти условия выполняют, то между матерью и ребенком устанавливаются активные, дружелюбные отношения и формируется надежная привязанность. Если условия выполняются лишь частично, то имеют место некоторые трения, взаимоотношения сопровождаются определенным неудовольствием, а развивающаяся привязанность менее надежна. Наконец, если названные выше условия практически совсем не выполняются, в результате могут возникать серьезные нарушения в общении и привязанности. Среди них, конечно, следует назвать значительную задержку в развитии привязанности из-за недостаточного общения и, возможно, некоторые формы аутизма из-за того, что ребенку слишком трудно прогнозировать реакции матери или того, кто ее заменяет29.
Если учесть характер факторов, которые, как теперь представляется, оказывают важное влияние на формирование паттернов поведения привязанности, не удивительно, что изучение некоторых особенностей ухода и воспитания детей дали так много отрицательных результатов (см.: Caldwell, 1964). Данные, касающиеся кормления грудью или из бутылочки, удовлетворения потребностей по желанию или по расписанию, раннего отлучения от груди или позднего, даже если они вполне точны, мало что нам говорят. Как несколько лет назад показал Броуди (Brody, 1956), грудное кормление не гарантирует материнской чуткости к сигналам ребенка. Точно так же, если мать держит ребенка во время кормления на руках, это еще не гарантирует ни установления между ними контакта, ни близости.
Тем не менее нет оснований, чтобы отбросить все, что происходит во время кормления, как совершенно несущественное. В первые месяцы именно ситуация кормления служит главным поводом для взаимодействия матери и ребенка; например, она дает прекрасную возможность определить чуткость матери к сигналам ребенка, ее способность выбирать время для общения в соответствии с его ритмами и ее готовность проявлять внимание к инициативам ребенка, касающимся общения, — все это играет важную роль, определяя, каким образом будет развиваться их взаимодействие. Поэтому то, как мать кормит своего ребенка (если смотреть на этот процесс с точки зрения приведенных выше условий), может оказаться хорошим предиктором дальнейшего развития привязанности. Эйнсворт и Белл (Ainsworth, Bell, 1969) приводят фактические данные в поддержку этого тезиса, а Сандер (Sander, 1969) иллюстрирует его описанием отдельных случаев.
В настоящее время все выдвинутые гипотезы относительно условий, необходимых для развития поведения привязанности в течение первого года, мало проверены и поэтому к ним нужно относиться с осторожностью. Они приведены здесь по двум причинам. Во-первых, они возникли из тщательных наблюдений ученых, сочетающих клинический опыт с пониманием и уважением научного метода; во-вторых, они легко могут вписаться в современную психологическую теорию. Будем надеяться, что вскоре они станут объектом скрупулезного исследования.