Книга III

Есть среди франков обычай старинный; доколе он в силе,

Честь и хвалу свою франкский народ сохранит.

Если задумает кто королю свою верность нарушить –

В мыслях обман затаит, подкуп иль хитрую лесть,

Или захочет, несчастный, владыку сгубить иль державу,

Злобные козни сплетя, клятве своей изменить,

То, когда брат или друг узнавши, об этом расскажет,

Им подобает тогда биться один на один,

Перед лицом короля, пред советом и Франкским народом –

Ведь ненавистна всегда Франкам неверность в ложь.

Был некий муж знаменитый, носивший имя Берона,

Был он безмерно богат, мощью велико владел.

Стал он при Карле в краю Пархинонском¹¹⁹ наместником; долго

Этой страной он владел, твердо законы блюдя.

Но обвинил его в лжи Санилон; так он звался средь готов,

Были по крови они готами – тот и другой.

Пред королем и народом мятежные речи Берона

Все повторил Санилон – но их Берон отрицал.

Выступив оба вперед, они на колени упали

И умоляли – пускай распрю их Марс разрешит.

Первым молвил Берон: «Король, я прошу милосердья:

Ты разреши мне, молю, речь опровергнуть его.

Ваш обычай таков – должны мы, коней оседлавши,

Меч друг на друга поднять». Просит он раз и другой.

Молвит король: «Подлежит это дело решению Франков –

Так нам закон приказал, то же прикажем и мы».

Раз уж решенье дано, по обычаю старому Франков

К битве готовятся все, яростно рвутся на бой.

Боголюбивый король их снова к себе призывает,

И, благочестье любя, всех обещает простить:

«Тот, кто из вас из двоих сейчас мне скажет открыто,

что он виновным себя передо мной признает, –

Я пожалею его, и ошибку простить обещаю;

Долг отпускать должнику и Богу любовь мне велит.

Верьте, для вас будет лучше послушать моих уговоров,

Чем свою долю вручать Марса смертельным боям».

Но умоляли они неотступно и снова, и снова:

«Битвы нам по душе, в битву мы рвемся всегда».

Мудрый король разрешил им сражаться, но Франков законы

Строго велел соблюдать, – и обещали они.

От королевских палат недалеко есть дивное место,

Славит молва его вид; Аквой зовется оно.

Выкопан ров вкруг него, огражденный мраморной кладкой,

Выращен лес там густой и зеленеет трава.

А посредине река струит свои тихие воды;

Множество дичи живет там в тростнике и в кустах.

Часто бывает – король с небольшою своею дружиной

Едет сюда отдохнуть и поохотиться всласть,

Чтобы могучий олень длиннорогий пронзен был стрелою,

Поймана дикая лань или убита коза.

Если же землю зима ледяною покроет корою,

Сокол когтистый тогда бьет стаи птиц на лету.

Здесь-то, от злобы дрожа, и сошлись Берон с Санилоном,

И восседали они оба на мощных конях,

Щит висел за спиной, в руках они копья держали, –

Ждали, чтоб подал им знак к битвы началу король.

Близко собрался от них отряд королевской дружины

Тоже держали щиты – так приказал им король.

Если один из бойцов получит тяжелую рану,

В бой пусть вступают они, – чтоб ему жизнь сохранить.

Здесь же Гундольд ожидал, приготовлены были носилки,

Чтобы того, кто падет, с поля скорей унести.

Подан был знак – и тотчас жестокая вспыхнула сеча;

Но непривычен и нов Франкам казался тот бой.

Копья метнули они, мечей острия обнажили, –

Свой был обычай у них, но беззаконен он был.

Вдруг скакуна своего пришпорил Берон, и от боли

Конь встает на дыбы, быстро по полю летит.

Скачет за ним Санилон; внезапно, поводья ослабив.

Ранит Берона мечом; и – сознается Берон.

Воинов юный отряд к потерявшему силы Берону

Быстро на помощь спешит – так приказал им король.

И отсылает носилки обратно. Гундольд изумленный

Видит: носилки пусты, в битве никто не погиб.

Жизнь Берону дарует король, обещает спасенье,

И, пожалевши его, не отбирает богатств.

О беспредельная милость! Король проступки прощает,

С тем виновному вновь жизнь и достаток дает.

В эту же милость я верю и сам, и молю неустанно,

Чтобы к Пипину меня снова вернула она.

О, Бенедикт наш! Свой путь завершил ты ныне достойно,¹²⁰

Верен всегда ему был, следуя Павла словам.

Ныне же с радостью ты пребываешь в обители райской

С тем, чье имя носил, с тем, кому ты подражал.¹²¹

Именем пусть же твоим эта третья закончится книга –

Вспомни же, отче благой, ты об Эрмольде своем.