Глава 3

О том, как, изменив направление ветров молитвой, Катберт вернул к берегу плоты, унесенные в море.

С того времени отрок, преданный Богу, как позже о нем самом свидетельствовали его друзья, в бедах молясь Господу, часто удостаивался защиты ангельским предстательством, равно как и другие, находившиеся в беде, о которых он молился, ибо взывающий к благодетельному милосердию Божию услышан был Тем, Кто обычно слышит взывающего к Нему нищего и от всех скорбей избавляет его. Был монастырь, находившийся недалеко от устья реки Тин, на южном ее берегу, некогда мужской, а ныне, поскольку со временем, как это случается, положение вещей изменилось, принадлежащий честному собранию дев, служащих Христу. И вот, однажды рабы Христовы издалека сплавляли по реке бревна, связанные в плоты, для нужд монастыря. Они уже достигли места, находящегося напротив этого монастыря, и попытались вытащить плоты на берег, как вдруг западный ветер, поднявшись неожиданно, унес плоты и стал увлекать их к устью реки. Когда братия из монастыря увидели это, они спустили на воду несколько лодок и старались помочь тем, кто оказался в беде на плотах, но, побежденные силой течения реки и свирепостью ветров, ничего не смогли сделать. Потеряв надежду на человеческую помощь, они прибегли к Божественной, вышли из монастыря и, пока плоты качались в море, собравшись на ближайшей к воде скале, преклонили колени, смиренно моля Господа о тех, кого видели навлекшими на себя столь великую опасность смерти. Но Провидением Божиим их молитвы долго оставались без ответа, очевидно, для того, чтобы было открыто, сколь велик дар молитвы у Катберта. Ибо на противоположном от монастыря берегу реки стояла немалая толпа народа, среди которого находился сам Катберт. И когда эти люди увидели, что плоты, на которые печально смотрели монахи, уже так далеко были унесены в море, что казались пятью малыми птицами, качающимися на волнах, они начали высмеивать монашескую жизнь, словно происходящее с монахами, унесенными в море, было возмездием за то, что они, отвергая законы мирской жизни, ввели новые и неизвестные законы жития. Катберт же воспрещал насмешникам ругаться, спрашивая: «Что делаете, братия, злословя тех, кого видите уже влекомыми к смерти? Не лучше ли было из человеколюбия молиться Господу об их спасении, чем радоваться их беде?» Но они, возмутившись против него грубым сердцем и устами, сказали: «Пусть никто из людей за них не молится, пусть никого из них не милует Бог, потому что они лишили людей их старых обычаев, и никто не знает, как молиться по-новому». Получив такой ответ, Катберт сам преклонил колени, чтобы помолиться Господу, склонился головой до земли, и тотчас изменилось направление ветров, которые повернули плоты с управлявшими ими монахами и, к их радости, выбросили их на берег в удобном месте около самого монастыря. Увидев это, народ устыдился своего неверия, веру же досточтимого Катберта превозносили должным образом и с тех пор не переставали восхвалять ее, так что некий доброчестный брат нашего монастыря, от которого я сам узнал эту историю, рассказывал, что он услышал об этом в присутствии многих от одного из той толпы, мужа весьма простого и совершенно неспособного измыслить неправду.