Альдхельм (около 650 – 709)

Первый латинский поэт англосаксонского происхождения, автор ста «Загадок». Средневековому читателю этот жанр был знаком по «Загадкам Симфосия», где были собраны сто загадок-трехстиший (V-VI в.в.). Загадки же Альдхельма написаны с переменным числом строк: от 4 до нескольких десятков. Предметы загадок Альдхельма – явления природы, животный, растительный мир, утварь, оружие. Стиль их вычурен и темен, что соответствует природе самого жанра, в основе которого лежит усложненная система разнообразных ассоциаций, уподобление.

Кроме того, перу Альдхельма принадлежит обширное сочинение «Похвала девственности» с параллельным текстом в стихах и прозе, посвященное аббатисе Максиме, и тракт «Книга о семисложном стихе».

Загадки

I. Земля

Общей кормилицей всех, кто на свете живет, повсеместно

Я называюсь, и впрямь никакие бесстыдные дети

Так не терзают сосцов материнских, как грудь мою зубом.

Пышно я летом цвету, зимою холодною мерзну.

II. Ветер

Видеть меня никому и руками схватить невозможно,

Резкий голоса звук разношу я сейчас же далеко,

Грохотом страшным гремя, дубы сокрушать я способен,

Ибо я весь небосвод и все на земле потрясаю.

III. Облако

Цвет изменяя, бегу, покидаю и небо и землю,

Ни в небесах постоянного нет, ни на суше мне места.

Нет никого, кто бы так терпел постоянно изгнанье,

Но зеленеет весь мир, орошенный дождем моих капель.

IV. Природа

Существовать без меня ничто, поверь мне, не может,

Но и обличье мое и лицо навеки сокрыто.

Кто же не знает, что мной руководится все мирозданье,

Весь небосвод, и движенья луны, и сияние солнца?

V. Радуга

Дочкой Тавмантовой я считаюсь по древним сказаньям,

Но я открою сама, откуда на деле я родом:

Солнца румяный приплод, рождена дождевою я тучей,

Но, хоть и весь небосвод озарю, не вздымаюсь ко звездам.

VII. Судьба

Некогда пел поэт, своим красноречием славный:

«Бросимся вместе туда, куда Бог и Фортуна прикажет»

Древние люди меня госпожой называли напрасно,

Ибо всем миром один управляет Христос милосердный.

XXI. Напильник

Тело в морщинах мое, и все оно бурой покрыто

Ржавчиной, ибо я тру шершавый металл заскорузлый.

Золото также лощить мне привычно и мрамора глыбы,

Будучи тверже всего, я ровняю любую поверхность.

Голоса нет у меня, и я лязгаю с визгом и скрипом.

XXII. Соловей

Разнообразно звучит, заливаясь, мои голос певучий,

И никогда не издаст мой клюв хрипящего звука,

Цвет мой невзрачен, но песнь отнюдь моя не презренна.

Я неустанно пою, судьбы не пугаясь грядущей:

Пусть меня гонит зима, но ведь летом опять прилечу я.

XXIX. Солнце и Луна

Нам не Юпитер отец, Сатурна мерзостный отпрыск,

Коего, в песнях хваля, превозносят облыжно поэты,

И не Латона на свет в Делосе нас породила.

Вовсе не Цинтия я, да и брата не звать Аполлоном,

Горнего нас породил верховный владыка Олимпа,

Что восседает теперь на престоле небесной твердыни.

Мы меж собою на равных правах мироздание делим,

Правя теченьем ночей и движением дней управляя.

Если бы брат и сестра вековым их не ведали ходом,

Хаос покрыл бы, увы, непомерной все сущее тьмою

И воцарился бы мрак Эреба кромешного в мире.