Иллюстрация к роману Сервантеса. XVIII в.

Когда до героя в какой-то мере доходит это, он лишь меняет главный мотив своих действий – им становится самоутверждение через подвиг. Это составляет смысл третьего выезда Дон Кихота, которому посвящен второй том романа. Здесь герой ведет себя несколько иначе: он ощущает себя прославленным рыцарем, его занимает мысль возродить орден странствующих рыцарей. При этом он всё чаще замечает, что некоторым людям он кажется безумным.

Герой видит, что люди не нуждаются в его героизме. Так в романе сопоставляются два воззрения на человека и его возможности. Дон Кихот – это символ веры в безграничные возможности личности, одержимой благородной целью усовершенствовать мир. Многие другие (хозяин постоялого двора, идальго дон Диего и др.) живут оборотной стороной идеи личности, открытой в эпоху Возрождения. Они увязли в эгоизме, самодовольстве, корысти.

Наибольшей остроты эта тема достигает в сценах, где описывается пребывание Дон Кихота в герцогском замке. Перед героем вырастает как бы в подтверждение его философии жизни замок, соколиная охота, пажи, дуэньи, т.е. та жизнь, которую рисует в своем воображении Дон Кихот. Но герцог и его жена рады посмеяться и поиздеваться над ним. Среди прочих нелепых шуток они придумали для героя полет на деревянном коне в неведомую страну. Никто ещё не смеялся над Дон Кихотом так зло и жестоко, как утонченная герцогская чета.

Над Дон Кихотом смеются все, даже те, кто дивится мудрости его речей – настолько далеки идеалы Дон Кихота от окружающих (конфликт, близкий к гамлетовскому). Во время странствий герой повстречал людей разных социальных принадлежностей: перед читателем проходит вся Испания конца XVI – начала XVII в. Все они живут в мире свободы, приключений, любви. И всех их Сервантес соотносит с Дон Кихотом. Однако эти герои не столько параллельны, сколько контрастны к нему: Дон Кихот озабочен судьбами человечества, остальные погружены в личные желания и интересы.

Только один человек из встреченных Дон Кихотом хоть и понимает, что он безрассуден, но принимает его всерьез. Это – его верный оруженосец Санчо Панса. Если в первый выезд Дон Кихот отправился ещё один, то уже перед вторым выездом он присмотрел себе «одного хлебопашца, своего односельчанина, бедного, многодетного». Почему именно его?

Санчо Панса очень не похож на Дон Кихота. Побуждения, заставляющие его отправиться в путь, очень далеки от побуждений Дон Кихота (Санчо соблазнен обещанным ему островом плюс ежедневные блага), он запасается и провизией и вином, пока Дон Кихот думает о Дульсинее, Санчо ест, пьет и спит (его прозвище Панса – по-испански «брюхо»).

Однако «мозги у Санчо были сильно набекрень», как утверждает автор. Конечно, его нельзя назвать безумцем, временами он даже поражает читателя своим здравым смыслом. Но Санчо, как и Дон Кихот, находится во власти некоторых заманчивых идей и желаний. И потому очень скоро поняв, что хозяин его не в себе, Санчо всё-таки продолжает ему служить и верить. Он втягивается в мир фантазий своего господина, разделяет многие его иллюзии, попадая под их обаяние. Санчо может вдохновенно врать Дон Кихоту, будто он побывал у Дульсинеи, он может уговаривать его защитить Доротею от великана. Вместе со своим господином он «крошит» бурдюки с вином, веря, что они убивают великанов и т.д.

Остров для Санчо – это мечта, в которую вроде бы и невозможно верить, и нельзя не верить. А самое главное, Санчо, как и Дон Кихот, верит в то, что жизнь можно изменить волшебным образом. Как видим, Санчо тоже высказывает идеи, характерные для эпохи Возрождения, но по-своему.

Часто оруженосец демонстрирует свой практицизм, но это какой-то наивный, иллюзорный практицизм. Он может выпрашивать у Дон Кихота то жалование, то деньги – в обмен на удары бича, которые, якобы, расколдуют Дульсинею. Но серьезнее всего, нужнее всего ему окажется быть с Дон Кихотом, которым он восхищается, доброту, храбрость, мудрость которого он один, темный, неграмотный, сумел разглядеть и оценить.

Конечно, Санчо иногда тянет домой, к земле. Привычка зовет его в понятный старый мир, а жажда губернаторства и привязанность к Дон Кихоту – в новый. Его увлекает сама возможность нового существования. Уроки Дон Кихота идут ему впрок, но его собственный опыт весьма богат, его взгляды – весьма глубоки. Совсем неслучайно Санчо оказывается мудрым правителем.

Крушение своей главной иллюзии о губернаторстве Санчо переживает не так уж болезненно. Он понял, что это лишь ненужные ему тяготы. Гораздо мучительнее будет отрекаться от своего рыцарства Дон Кихот. И это отречение оруженосец воспринимает не менее трагически, чем господин. Эти герои, безусловно, пародируют друг друга и одновременно дополняют, образуя единый цельный образ.

Одной из самых красивых идей, самой иллюзорной мечтой Дон Кихота была Дульсинея Тобосская, мысль об её освобождении. Рассказ о том, как он спускался в пещеру Монтесиноса, чтобы убедиться в чудесах Дульсинеи, настолько фантастичен, что ему не в силах поверить даже Санчо. Неслучайно все события в пещере даны как сновидение, в котором смешались два плана: возвышенный и низменный. Дон Кихот пребывает одновременно в мире мечты и прозы, сказки и обыденности, отсюда следует трагикомический характер произведения и самой встречи Дон Кихота в пещере с несравненной Дульсинеей. Многое в этом сне предстало Дон Кихоту в двойном освещении. Ранее его пытались отрезвить все, с кем он встречался, а сейчас он сам скрестил мечту и реальность и увидел призрачность первой и неумолимую силу последней.

Может быть, трагическое отрезвление Дон Кихота началось уже здесь. Но критический перелом сознания произойдет в герцогском замке, этом островке изящества и рыцарства. Освобождение Дульсинеи именно здесь становится сюжетом для многочисленных фарсов, развлекающих герцога, его жену и всю их челядь. Та самая реальность, которой Дон Кихот в начале романа полностью пренебрегает, все больше и больше давит на него, пытаясь заставить смириться. Но смириться Дон Кихот не может. Мы видим, как к концу своих странствий он становится все более активным. Он все более болезненно воспринимает окружающий мир, но уже не защищает его (сцена с галерниками, поражения в поединке с рыцарем Белой Луны).