3.4.3. Исторические хроники Шекспира

1590-е гг. Шекспир создал все свои хроники – исторические драмы на сюжеты национального прошлого (за исключением «Генриха VIII»).

Своеобразие хроник Шекспира заключается, прежде всего, в предмете их изображения, в их государственно-историческом сюжете, который всегда основывается на реальных исторических фактах. В центре хроник политическая жизнь нации, исторический эпизод в развитии государства, вызывающий драматический интерес значительностью событий и их участников, т.е. тема шекспировских хроник – человек и государство.

При этом хроники могут быть названы историческими с весьма существенной оговоркой. Автор показывает историю в достаточной степени вольно, с точки зрения фактов, но в достаточной степени точно, с точки зрения законов истории.

Действующие лица хроник – это политические фигуры: правители Англии, наследники трона, их советники, приверженцы и противники и т.д. Но личной жизни героев нет места в хрониках, точнее, она слита с жизнью национально-государственной. Действия героев интересны их общественно-политической значимостью и их общественно-политическими последствиями.

Сцена из хроники «Ричард III». Английская гравюра XVIII в.

Так, Ричард III в одноименной хронике в сцене обольщения леди Анны преследует, прежде всего, цель укрепления своих прав на трон (не любовные цели!). А в другой сцене этой же хроники, с королевой Елизаветой, Ричард убеждает её отдать ему в жены дочь и выдвигает довод, который всё решил за Елизавету, прекрасно знавшую о всех злодеяниях Ричарда:

Без неё тебя, меня, весь край

И многих христиан ждёт злое горе,

И смерть, и разрушение, и гибель.

Лишь брак наш это может отвратить.

Лишь брак наш это должен отвратить.

И это заставляет Елизавету, мать двух убитых Ричардом сыновей, всерьез задуматься о возможности брака своей дочери с Ричардом. По чистой случайности этот брак всё-таки не состоялся.

Все хроники, названные именами монархов, сюжетом своим имеют судьбу государства. Ничья индивидуальная судьба не исчерпывает сюжета хроники. Имя короля в заглавии означает только период действия пьесы. Конфликт в хрониках происходит не между отдельными лицами, а между группами представителей различных политических партий. В этом смысле действие хроник является всеобъемлющим, хотя на сцене находятся только главные антагонисты.

Единственная сфера деятельности героев хроник – политическая жизнь, и все сюжеты хроник касаются династических распрей Алой и Белой Розы (Соперничество двух династий в Англии вылилось в гражданскую войну, начавшуюся в 1455 г. С последних месяцев Столетней войны две ветви рода Плантагенетов – Йорки и Ланкастеры – боролись за трон Англии. Война двух роз (в гербе Йорков была белая роза, а у Ланкастеров алая) положила конец правлению Плантагенетов) и политических событий, породивших и поддерживающих эти распри. Хроники имеют открытые финалы, что и позволило их циклизовать. Рассмотренные как цикл хроники действительно создают целостную концепцию истории, в центре которой – общая проблема: конец средневекового государства и становление государства Нового времени и шире – проблема исторического развития государства вообще.

Принято выделять две тетралогии хроник. Первая – о смутном времени в Англии, периода борьбы Алой и Белой Розы, периода Столетней войны Англии с Францией. Это три части «Генриха VI» и «Ричард III» (1590–1592). Вторая тетралогия – о предыдущей эпохе, подготовившей смуту. Это – «Ричард II», две части «Генриха IV» и «Генрих V» (вторая половина 1590-х гг.).

Итак, первые четыре драмы – из английской истории второй и третьей четвертей XV века (от коронования Генриха VI до его убийства и возвышения Йорков – Ричарда III). Главной темой этой ранней тетралогии является закат средневекового государства, конец рыцарской вольницы, закономерность возникновения абсолютизма как первой национальной формы государственной жизни.

Остановимся на хронике «Ричард III». Её главный герой изображен человеком, прокладывающим путь к централизованной власти и добивающимся в этом многих удач. Ричард III истребил все партии, всех соперников, действительных и возможных, и своей личностью определил всю политическую жизнь нации. Но при этом центральной проблемой хроники становится вопрос о средствах достижения политической цели (пусть даже и благой). Первые слова, произнесенные Ричардом ещё в «Генрихе VI», были: «Не поможет слово – меч поможет». И в следующей сцене он убивает в поединке Сомерсета, возглавляющего Алую Розу, с восклицанием: «Свирепствуй, меч, будь беспощадным сердце!».

Ричард – явление исключительное от самого рождения. Он рожден «медвежонком, что матерью своею не облизан». Он не воспринял образа своей матери, что совершенно естественно для всякого новорожденного. Не случайно впоследствии мы видим Ричарда, для которого нет ничего святого. Он не признает даже узы родства. Более того, самая жестокая борьба ведется им именно против близких по крови ему людей.

Но вот парадокс – Ричард III, шагая по трупам, выйдя из всех связей партии, восстанавливает единство национального государства, в котором он может подчинить себе поодиночке любого (вспомним, например, сцены с леди Анной, с братом Кларенсом, с племянником и др.). 

Ричард III – ещё наполовину средневековый человек, но он уже умеет прибегать не только к открытому насилию. Он ещё и хороший психолог, и актер (а это уже качества, необходимые для политика Нового времени). Как личность, Ричард несравненно свободнее и гибче других героев, он – лев и лиса одновременно, он изумляет богатыми возможностями своей натуры.

Этот образ передает рождение личности в переходную эпоху, причем не частной личности, а личности политического деятеля. Для него характерны уже отчужденность от старого (он – рыцарь, доведший до крайности, до вырождения рыцарские принципы), но ещё незавершенность, неготовость к новой государственной жизни. Ведь, по Шекспиру, Ричард III, обладающий многими необходимыми для властителя качествами, не является настоящим государственным руководителем и не может им являться, так как в нем отсутствуют совесть и почтение к закону. Деятели типа Ричарда III были для нового государства «неоформленным материалом», хотя как разрушитель старого Ричард выполнил свою миссию.

Интересно, что в «Ричарде III» народ предстает политически индифферентной массой, безмолвно присутствующей при восхождении на трон Ричарда. Он не нуждается в народной любви и признании, желая как истинный актер только имитации народной поддержки. Он сам как режиссер организует такую сцену, и народ не то выступает в ней послушной куклой, не то (как всегда, у Шекспира нет однозначного ответа) выражает своим безмолвием пассивное неприятие Ричарда III, не то перед нами запуганная насмерть толпа, готовая тихо подчиниться тирану.