3. Овещение человека

Здесь мы должны сформулировать одну этнографическую универсалию, относящуюся к вещи: «Человек видим тогда, когда к его телу прилегают вещи». Вот схематически переданная суть обращения с вещами в традиционалистских обществах.

Брачный обряд донес до наших дней эту универсалию в действии — никогда в жизни человек не бывает столь окружен вещами, как невеста во время свадьбы. Свадебный наряд и приданое невесты — это ее жест выражающий гармонию в соотношении физиологических процессов человека с окружающим миром. Другой характерный пример — регалии правителя который иногда настолько маркирован вещами что перед людьми выступают только эти вещи — атрибуты, а сам человек бывает практически скрыт от глаз.

Вещь, которая служит знаком человека и знаком его состояния, стремится к телу человека. В архаике это особенно видно — вещи должны соответствовать телу хозяина, что лучше всего удается, если он сам их изготовляет. Царь Одиссеи сам сооружает свою постель.

У творении человека есть тенденция стать вещами. В сфере женского труда вещью стремится стать жилище. Там где это технически возможно женщина выходит замуж с жилищем или его частью, превращенными в вещь у некоторых кочевых народов невеста привозит с собой к жениху верхнюю круглую раму юрты для свето-дымового отверстия. Погребальные камеры знати племенной и раннегосударственной эпохи заполнены вещами, в том числе и колесными экипажами, которые в нашем понимании вещами не являются. Границы вещи не абсолютны, идет процесс овещения разных создании человеческих рук, и предметов среды. Овещаться может даже ландшафт как в загородной древнеримской вилле в богатой феодальной усадьбе. Он становится не только знаком социального ранга владельца но и выражением его

192

вкусов и стимулом его эмоций. Поэтому проспекты и парки Версаля начинались от резиденции короля солнца от его постели от его тела.

Овещаются также и люди. И в этой связи мы должны не только назвать обычаи вроде сопутствующего инвентаря захоронении но и разнообразные действия, которые люди по своему доброму желанию учиняют со своим телом уродование, татуировка, раскраска и т.д.

Сами вещи появляются в результате процесса овещения. В этом процессе некоторые предметы внешнего мира становятся в особые отношения с конкретным человеком. Овещение не нужно понимать просто как материализацию идеи. Это отношение между материальным предметом и телом материальной субстанцией человека. Из этого отношения в практической жизни выводятся другие отношения, например, духовные ритуальные или культовые. Этот вторичный уровень в систематизированном виде входит в «картину мира» которая признается коллективом Борис Поршнев обратил внимание на то, что формирование общности «мы» связано с актами суггестии, т.е. подавления у других людей биологически целесообразных реакций. Суггестия и овещение связаны. Так, овещается пища, в разряд которой входит далеко не все что имеет биологическую питательную ценность. Первый акт в пищевых ориентациях — это дискриминация того, что пищей не может быть и что остается в сфере природы, а не культуры. Зато еда, включенная в состав разряда пищи получает вещный статус предполагающий интимное отношение к человеческому телу. Пища кроме того становится в синтагматический ряд вещей культуры занимает в нем свое место.

Итак, повседневная пища, чтобы стать ею уже прошла отбор, а то, что возможно съедобно, но не пища, было отброшено. Еда обрела космологическую упорядоченность. Заметим, что космос для древних и означал упорядоченность, например, в одежде и теле, от чего возникло понятие косметики. Но возникает вопрос: почему существует еще особая ритуальная (или сакральная) пища? Дело в том, что ритуальная пища выступает уже не в качестве вещи соразмерной человеку, но в качестве объекта, связанного с какими-то другими, вне человека находящимися силами и объектами. Ритуальная пища не только насыщает, но через насыщение дает другие блага.

193

Тесная связь вещей с человеком в архаическом обществе всегда смущала историков, подходивших к фактам с позиций теории собственности. Овещение как одна из сторон кулътурогенеза должно всегда предупреждать нас об осторожности в этом на правлении Большой материал об имущественных запретах, собранный Дмитрием Зелениным, показывает, что речь идет не об абсолютном праве собственности на вещи, а об особых правилах обращения с ними. Эти правила, например, одалживания, зависят от времени дня и ночи, сезона, года. Ночью вещи более овещены: их нельзя передавать. То есть степень овещения меняется даже в течение суток.

С позиций собственности нельзя понять личные права в первобытном обществе на орнамент или песню, театральную маску, легенду или имя. Все эти явления включены в стихию овещения, но не все из них стали вещами. Дело в том, что вещь сопряжена с телом человека, но не должна с ним сливаться. Между человеком и вещью есть дистанция, создающая возможность общения, диалога.

Эмоционально-образная окраска отношений между человеком и вещью позволяет последней находиться вне универсально семиотических классификаций, входя, тем не менее, в культурный ряд. Вещь единосущна природе и космосу. У нее нет пространственно смысловых соотношений с другой вещью, но сама она пространственна и организует пространство Все эти условно говоря, «апокалиптические» качества вещь проявляет только по отношению к владельцу. Тем самым она космологизирует своего владельца.

Эту функцию вещь не смогла бы выполнять без пространственной дистанции способности перемещаться, быть спрятанной или брошенной. Когда ребенок протягивает руку к игрушке, он одновременно вводит в действие указательный жест и наделяет игрушку качеством вещи, которую он сначала приблизит, а затем бросит. Жесты такого рода формируют речь, а вещи выступают в первоначальной роли знаков, слов. Освоение мира идет на уровне первой сигнальной системы. Согласно гипотезе Бориса Поршнева вещи эмансипируются лишь на более поздних стадиях филогенеза. Но мы заметим здесь, что вещи никогда не освободятся от своих материальных связей с телом человека, хотя с их помощью человек научился говорить о духовных абстракциях.

194

Создание вещей путем воздействия на природные материалы Поршнев рассматривал как общение с вещами. Это общение возможно потому, что вещи выше утилитарного уровня. Они наделены еще своим собственным смыслом. Этот смысл мы часто, не задумываясь, видим в мифологизации вещей в мифе, они сами могут что-то делать, иметь собственное имя, как молот Мьельнир, мечи Дюрандаль и Тюрфинг в германском эпосе и т.д. Дело здесь вот в чем вещь, соотнесенная с человеческим телом, но ему противостоящая, в смысловой перспективе отражает и полноту Вселенной. Такой смысл вещи, который шире ее собственной утилитарной функции, следует назвать смысловым потенциалом вещи. Этот потенциал изначален, поэтому нельзя говорить о семантизации вещи как об особом процессе. Зато можно говорить о витальной семантизации вещи, связанной с личностью человека с его умением работать молотом или сражаться мечом. Обращение с вещью требует знания. Витальный потенциал концентрируется в имени, как правило, в тайном. Такое имя, считают украинцы, есть даже у кваши (вид пищи). Кстати здесь знание тайного имени кваши мешает делу у того, кто его знает, она не удается и приходится готовить ее у соседей. Различие смысловых потенциалов вещей объясняет два их важнейших признака, которые являются также и условиями их существования а) вещи должны храниться, 6) вещи должны обладать прочной субстанцией. Эти признаки стоят в центре внимания как этнологов, так и археологов. Рассмотрим их вкратце.