2. Невротические механизмы Рождение невроза

Индивид, целиком предоставленный самому себе, практически не имеет шанса выжить. Чтобы выжить, человек нуждается в других лю­дях. Еще меньше шансы человека, который остался один, на психологи­ческое и эмоциональное выживание. На психологическом уровне чело­век нуждается в контакте с другими людьми в такой же мере, в какой на физиологическом уровне он нуждается в пище и питье. Чувство при­надлежности к группе так же естественно для человека, как физиологи­ческие импульсы, обеспечивающие его выживание. Чувство принадлеж­ности является по-видимому первичным обеспечивающим выживание психологическим импульсом.

Рассматривая индивида как функцию поля, объединяющего орга­низм и среду, и полагая, что поведение человека отображает его отноше­ния в этом поле, гештальт-подход связывает между собой представления о человеке как об индивиде и как о социальном существе. <...>

Человек, способный жить в заинтересованном контакте со своим обществом, не будучи поглощен им, но и не отчуждаясь от него — это хорошо интегрированный человек. Он опирается на себя самого, посколь­ку понимает отношения между собой и обществом, как часть тела инстин­ктивно понимает свои отношения к телу-как-целому. Это человек, кото­рый чувствует контактную границу между собой и обществом, который воздает кесарю кесарево и оставляет себе то, что принадлежит ему. Цель психотерапии — создать такого человека. <...>

Человека, который в поисках точки равновесия переступает через контактную границу, заходя на сторону общества, так что он оказывается с ним в остром конфликте, мы называем преступником. В нашем обще­стве преступником является человек, который присваивает себе функции, традиционно считающиеся прерогативами государства.

Если же человек в поисках равновесия все более отходит назад и допускает преувеличенные посягательства общества, которое перегружа­ет его своими требованиями и в то же время отчуждает от общественной жизни, если человек дает обществу побуждать и формировать себя, — мы называем его невротиком. <...>

Все люди, по-видимому, имеют врожденную склонность к ритуалам. Ритуал можно определить как выражение чувства социальной принад­лежности, потребности в контакте с группой. Мы находим эту потребность не только на ранних стадиях развития человечества, но и в высоко циви­лизованных группах. Игры детей в значительной степени состоят из ра­зыгрывания и повторения ритуалов. Выражением этой потребности яв­ляются парады, фестивали, религиозные службы. <...>

524 Тема 14. Развитие личности

Но нормальные люди по-видимому также испытывают потребность в ритуалах. Если важное событие не отмечается каким-нибудь подобаю­щим ритуалом — тостом, рукопожатием, речами, процессиями, церемони­ями, — то возникает чувство бессмысленности и пустоты. Ритуал призван обеспечить переживание порядка, формы и целенаправленности. В пси­хологических терминах можно сказать, что ритуал делает гештальт бо­лее ясным, обеспечивает большую определенность восприятия фигуры. Так, например, все мы чувствуем потребность в определенных ритуалах в случае смерти. Даже наиболее цивилизованные граждане были бы шо­кированы, если бы мы просто засовывали трупы в мешки и избавлялись от них.

Ритуал не только удовлетворяет глубокие потребности индивида, но имеет и социальную ценность, подкрепляя значение групповой жизни для выживания. Строевая муштра, например, не только улучшает координа­цию участников, но и усиливает их способность к совместным действи­ям по защите групповых интересов. <...>

Какова бы ни была ценность ритуала для группы, ритуал обязатель­но прерывает, — для того он и предназначен, — по крайней мере некото­рые спонтанные и личные процессы : индивидов, входящих в группу. По отношению к участию в ритуале все остальные действия оказываются профаническими. Высшая концентрация, подобная той, которая соответ­ствует доминирующей потребности выживания, требуется и достигается благодаря торжественности и благоговению. Только полное участие всей личности, — без ослабления сознавания человеком как себя, так и дру­гих, — может вызвать в нем такое религиозное чувство интенсивности существования, такую экзальтацию или интеграцию; только при такой полноте может индивид почувствовать себя частью группы.

Но такая интенсификация чувств возможна, только если полноте соучастия ничто не препятствует. Если процесс прерывается какими-то помехами извне или если индивид прерывает его своими фантазиями, значительность и интеграция ритуала теряется.

Представьте себе теперь, что во время процесса групповой деятельно­сти или ритуала индивид внезапно сознает личную потребность, которая кажется более важной для выживания, чем участие в ритуале. Предполо­жим, например, что во время пения большого хора один из его участников внезапно чувствует потребность в уринации. Его потребность профаничес-ки вмешивается в ритуальное действие.

Здесь имеются три возможности: индивид может уйти (но тихо, не привлекая к себе внимания); он может целиком отодвинуть свою потреб­ность в фон, исключить ее, хотя бы временно, из существования; и, нако­нец, он может переводить свое внимание от своей личной потребности к потребности группы. В этом последнем случае он пытается оставаться в контакте с ритуалом, пытается дать ему доминировать в себе, но не мо­жет; возникает травматический конфликт, типа конфликта между стра-

Перлз Ф. [Гештальт-подход к психотерапии] 525

хом и нетерпением. Хорист мог бы выразить свои переживания пример­но так: «Мне хочется в туалет. Мне хотелось бы прервать наши занятия, но мы хотим продолжать. Мы не любим, когда нас прерывают. И нехо­рошо прерывать других. Так что я хотел бы, чтобы мне не хотелось в ту­алет, и мне нужно управлять собой. Я хотел бы, чтобы мой мочевой пу­зырь меня не беспокоил. Какая неприятность!»

В этом внутреннем разговоре, который может показаться совершен­но безвредным, заложен ряд поводов к замешательству (confusion), способ­ному вести к неврозу. Хорист, по-видимому, не способен ясно отличать себя от среды, и его рассуждения содержат все четыре механизма нару­шения контактной границы, которые гештальттерапия считает лежащи­ми в основе невроза. Это, разумеется, не означает, что человек в нашем примере определенно является невротиком. Но если установки, лежащие в основе его рассуждений, превратятся в постоянные способы мышления и поведения, они могут стать вполне невротическими.

Теперь мы на некоторое время оставим бедного хориста и рассмот­рим сами невротические механизмы и их развитие. Потом мы вернемся к этой простой ситуации, используя ее в качестве модели развития невро­тических паттернов.

Все невротические затруднения возникают из неспособности инди­вида находить и поддерживать правильное равновесие между собой и ос­тальным миром, и всем им присуще то обстоятельство, что в неврозе социальная граница и граница среды ощущается сдвинутой слишком да­леко в сторону индивида. Невротик — это человек, на которого слишком сильно давит общество. Его невроз — этот защитный маневр, помогаю­щий ему уклониться от угрозы переполнения миром, который берет над ним верх. Это оказывается наиболее эффективным способом поддержа­ния равновесия и саморегуляции в ситуации, когда, как ему кажется, все против него.

Хотя мы полагаем, что невроз как нарушение контактной границы вызывается первоначально действием четырех различающихся между со­бой механизмов, было бы нереалистичным говорить, что какое-либо конк­ретное невротическое поведение может быть примером только одного из них. Нельзя также утверждать, что каждое определенное нарушение на контактной границе, каждое нарушение равновесия в поле, объединяющем организм и среду, создает невроз или свидетельствует о невротическом паттерне.

Ситуации, в которых это имеет место, в психиатрии называют трав­матическими неврозами. Травматические неврозы являются по существу защитными паттернами, возникающими при попытке индивида спра­виться с вызвавшим сильный страх внедрением общества или столкно­вением со средой. Например, если родители заперли двухлетнего ребен­ка в темном клозете на всю ночь, он испытывает почти невыносимое на­пряжение. Он оказывается ничем, даже менее чем ничем: объектом