Классики / Новая / Шеллинг / Философия откровения / Философия откровения, т

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ПЕРВАЯ КНИГА_______ 113

имеются теологи и философы, которые превращают Бога в непосредственное содержание разума, чему мы здесь противоречим, ибо под Богом все же дóлжно мыслить нечто действительное); напротив, голой потенцией бытия, которая, однако, именно потому, что она голая, в известном смысле = ничто, без сомнения, связан разум, он есть ко всему открытое, всему равное (omnibus aequa), ничто не исключающее — единственное, что ничто не исключает, он есть чистая потенция. Уже одно женское в этом слове или то, что мы говорим «die Vernunft»,1 намекает на свойство разума быть потенцией, в то время как мужское в рассудке указывает на то, что рассудок есть акт; немецкий язык, как выразился еще Лессинг,2 рожден для философии.

Естественно, тот, кто полагает, что в науке чистого разума обладает изложением действительного хода событий, действительного возникновения вещей, не склонен к слову «потенция», которое напоминает именно о том, что в науке разума, или, что то же самое, в чисто априорной науке, понимается лишь возможность вещей, а не их действительность. Разум, однако, есть только бесконечная потенция познания и как таковой имеет своим содержанием также только бесконечную потенцию бытия, именно поэтому он может, отправляясь от этого содержания, достичь только а priori возможного, которое, конечно, в свою очередь есть действительное, встречающееся в опыте, однако он достигает его не как действительного, а лишь как а priori возможного. Когда-нибудь, в какой-то момент своего развития человеческий дух ощутит потребность как бы докопаться до того, что кроется за бытием — это вульгарное выражение, которым я, однако, охотно и намеренно пользуюсь, ибо подобные выражения носят объяснительный характер, — хотят же, как говорится, разузнать, что кроется за чем-либо (hinter eine Sache kommen). Но что есть здесь «за

114________ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

чем-либо»? — Не бытие, ибо оно, скорее, перед этого нечто (Vordere der Sache), то, что непосредственно бросается в глаза и что при этом уже предполагается; ведь если я намереваюсь разгадать, что кроется за чем-либо, к примеру за неким событием, то мне оно, в данном случае, стало быть, это событие, уже должно быть дано. За этим нечто, следовательно, находится не бытие, а сущность, потенция, причина (все это, собственно говоря, равнозначные понятия). И, таким образом, в момент своего наивысшего развития столь глубоко в человеке укоренившаяся и непреодолимая склонность понимать, вероятно, также пожелает раскрыть не просто то, что кроется за тем или за другим, но что кроется за бытием вообще, узреть не то, что находится над бытием, ибо это совсем другое понятие, а то, что лежит по ту сторону бытия. Значит, когда-нибудь дело дойдет до того, что человек должен будет освободиться отнюдь не только от откровения, но от всего действительного, чтобы искать спасения в совершенной пустыне бытия, где не встретишь ничего как-либо действительного, но лишь бесконечную потенцию всего бытия, единственно непосредственное содержание мышления, с которым последнее движется только в себе самом, в своем собственном эфире. Но именно в этом содержании разум обладает тем, что дает ему совершенно априорное положение по отношению ко всему бытию, так что он в состоянии, отправляясь от него, познать не только какое-то сущее вообще, но все бытие в целом во всех его градациях. Ибо в бесконечной, τ . е. еще в остальном неопределенной, потенции непосредственно открывается, и притом не как случайный, но как необходимый, тот внутренний организм следующих друг за другом потенций, в котором он имеет ключ ко всему бытию и который есть внутренний организм самого разума. Сорвать покров с этого организма — дело рациональной философии.

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ ПЕРВАЯ КНИГА_______ 115

Старейшее и, понимаемое верно, несомненно самое правильное объяснение философии — это то, что она есть наука о сущем, ἐπιστήμη τοῦ ὄντος.3 Однако найти, чтó есть сущее, а именно поистине сущее, hoc opus, hic labor est,4 установить это еще должна сама наука, и притом на следующем основании: сущее, так, как оно обнаруживается в качестве непосредственного содержания разума (= бесконечной возможности быть), точно так же есть Оно само, как и материя иного бытия. Потенция (непосредственное содержание разума) сама по себе есть неопределенное (τὸ ἀόριστον), а именно поскольку она может быть потенцией, субъектом, материей (ибо это равнозначные выражения) или сущим. А поэтому самого сущего не имеют до тех пор, пока не исключат то материальное или лишь потенциальное, лишь могущее быть в нем, каковое есть именно материя иного бытия. Однако для того, чтобы это осуществить, мышление прежде всего должно войти в данное непосредственное содержание разума, раскрыть его для себя, оно должно спросить: чтó есть это сущее — непосредственное содержание разума, — что есть в нем такого, что оно есть сущее? Ибо это само собой не разумеется. Понятие сущего, стало быть, должно быть выработано. Очевидно, сначала и прежде всего ему (сущему) принадлежит то, что оно есть субъект бытия; однако тем, что оно есть голый субъект бытия, т. е. лишь то, о чем может быть высказано «бытие», оно еще не есть сущее (в том четком смысле, в каком мы понимаем его здесь, где оно обозначает самый прообраз всего бытия). Сущее должно, разумеется, быть сначала субъектом бытия — тем, что может быть, — постольку потенцией бытия, но не потенцией чего-то, чтó оно еще не есть (ведь тогда оно не было бы сущим), но потенцией того, что оно уже Есть, что оно есть непосредственно и без перехода. Повторю: искомое нами сущее непосредственно и в первой мысли есть потенция бытия, субъект, но субъект, который

116_______ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ___________

вместе с собой непосредственно несет свое наполнение (субъект сам по себе есть пустота, которая должна быть наполнена лишь при помощи предиката), а поэтому сущее так же непосредственно есть сущее, как оно есть могущее быть,

ипритом чисто сущее, полностью и всецело объективно сущее, в котором столь же мало есть нечто от какой-то возможности, сколь в субъекте есть нечто от какого-то бытия;

итак как в бытии субъектом или потенцией оно непосредственно есть также объект, то к полному понятию сущего относится еще и то (третье), что оно есть субъект и объект, мыслимые в одном, нераздельный субъект-объект, так что последнее следует различить как третье определение.

Вы видите: то, чтó мы здесь постигли под именем сущего, есть не что иное, как субъект-объект произошедшей от Фихте философии, равно как, когда этот субъект-объект в первой мысли был определяем как неразличенность субъекта и объекта, данное выражение было бы абсолютно равнозначно предыдущему: непосредственное содержание разума есть бесконечная потенция бытия. (У Фихте же субъект-объект имелся только в человеческом сознании; произошедшая от него философия уничтожила это ограничение и на место субъект-объекта в человеческом сознании поставила всеобщий и безусловный субъект-объект.) Субъ- ект-объект, однако, нельзя действительно мыслить, не различая трех моментов: 1) субъект, 2) объект, 3) (или как третье) субъект-объект. Непосредственно, т. е. без предпосылки, может мыслиться только субъект. Слово «субъект» и означает предпосылку. Единственное, что позволяет себя предположить, т. е. чему ничего нельзя предпослать, есть именно субъект (в старом философском языке subjectum5 и suppositum6 равнозначны): ничто непосредственно не может быть объектом, ибо ничто не есть объект иначе, чем по отношению к субъекту, но именно поэтому ничто непосредственно не может быть и субъект-объектом. Последнее

118________ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

него субъектом, становится субъектом для самого себя, т. е. потенцией своего собственного бытия. Хотя рассмотренные таким образом 1, 2, 3 в своем единстве есть сущее, однако они им могут и не быть, т. е. в сущем они есть случайное, что нужно устранить, чтобы достичь его, чтобы достичь самого сущего в его чистоте, достичь превосходящего всякое сомнение сущего, — они суть тождественное, но не само абсолютно тождественное.

Наука, осуществляющая эту элиминацию случайного в первых понятиях сущего и тем самым это выделение самого сущего, — критическая, негативного рода, и в результате она имеет то, что мы назвали самим сущим, только лишь в мысли. Познать же то, что оно и существует в своей собственной чистоте, исключая лишь случайное бытие, над этим бытием, уже не может быть делом негативной науки, это может быть делом только иной науки, могущей быть названной в противоположность ей позитивной, для которой первая лишь разыскала подлинный, наивысший предмет.

Я сейчас опять привел вас к тому моменту, где противостоят друг другу философия, еще только ищущая свой крайний и наивысший предмет, однако доходящая в его поисках лишь до логически — в мышлении — опосредованного понятия, будучи не в состоянии показать данный предмет в его собственном существовании, и философия, лишь теперь непосредственно сносящаяся с этим предметом, превосходящим всякое сомнение сущим.

Именно здесь, в неразличении негативной и позитивной философии, и в том, что с помощью одной философии, которая, будучи правильно понятой, могла иметь только негативное значение, намеревались достичь того, что возможно лишь для позитивной, как было сказано, лежит основание путаницы и дикого, сумбурного состояния, в котором очутились, сначала попытавшись представить Бога заключен-

ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ ПЕРВАЯ КНИГА________ 119

ным в некоем необходимом процессе, а потом, поскольку с этим дело дальше не пошло, найдя себе прибежище в дерзком атеизме; эта путаница помешала даже простому пониманию того различения.

Только верно понимаемая негативная философия влечет за собой позитивную, и наоборот, позитивная философия возможна лишь по отношению к верно понимаемой негативной. Последняя, если она отступает в свои пределы, делает первую сначала различимой, а затем не просто возможной, но необходимой.

Когда я впервые в своих публичных лекциях заговорил о позитивной философии, нашлись некоторые, посчитавшие своим долгом отстаивать вопреки мне негативную философию, обнаружив мнение, что последняя, по-моему, должна быть совершенно преодолена, так как я во всяком случае о гегелевской высказывался в таком духе; однако это происходило не потому, что гегелевскую философию я считал негативной. Этой чести я не могу ей оказать, я совершенно не могу признать ее негативной философией; ее основная ошибка, напротив, состоит именно в том, что она желает быть позитивной. Различие между Гегелем и мной в отношении негативной философии не меньше, чем позитивной. Философия, изложенная Гегелем, — это негативная философия, вышедшая за свои пределы, она не исключает позитивное, но, по ее мнению, имеет его в себе, подчиняет себе; громкой, неоднократно повторявшейся учениками фразой прозвучало, что ею осуществлено всеобъемлющее действительное познание божественного бытия, в котором Кант отказал человеческому разуму; даже христианские догматы были для нее мелочью. Данную философию, раздувавшую себя до позитивной, тогда как по своему конечному основанию она может быть лишь негативной, я не только здесь, а уже много раньше в своих публичных лекционных курсах опроверг и буду оспаривать

120________ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

беспрестанно, т. е. пока это еще будет казаться необходимым, в то время как истинную негативную философию, которая, отдавая себе отчет в себе самой, завершается в благородной умеренности, не выходя за свои пределы, я счел за величайшее благодеяние, могущее, по меньшей мере, сначала быть оказанным человеческому духу; ибо при помощи подобной философии разум вступил и введен в свое законное, неотъемлемое право понять и представить сущность, в себе вещей. Таким образом успокоившись и найдя полное удовлетворение всем своим справедливым претензиям, разум уже не будет испытывать никакого искушения вторгнуться в область позитивного, которое, в свою очередь, раз и навсегда избавляет разум от постоянного вмешательства и посягательства со своей стороны. Со времен Канта в Германии не появлялось такой философии, против которой (но прежде всего против самого Канта) тотчас не выступали бы с обвинением в атеизме сторонники позитивного; философии же, которая честно и откровенно довольствуется выдвижением понятия Бога как последней, высшей и необходимой идеи разума, не притязая на то, чтобы доказать существование Бога, более не угрожает подобное вмешательство и посягательство позитивного, она может спокойно завершиться в себе самой.

Еще и сейчас часто происходит так, что осведомленные лишь наполовину считают, что прежнюю философию я объявил негативной для того, чтобы на ее место поставить позитивную. В этом случае, пожалуй, можно было бы говорить и о перемене взглядов. Однако если для чего-нибудь требуются два элемента — А и В, — а у меня сначала есть только один — А, то ведь из-за того, что к А прибавляется В, или того, что я теперь обладаю не только А, но А+В, А, собственно говоря, не изменяется; недопустимо лишь полагать, что с помощью А я уже могу обладать тем или достичь того, что возможно только благодаря присоединению В.

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ПЕРВАЯ КНИГА_______ 121

Именно так обстоит дело с негативной и позитивной философией. Если к первой добавляется вторая, то с первой не происходит никакого изменения, наоборот, благодаря этому она только и вводится в ее истинную сущность, дабы она больше не могла быть подвержена искушению отклоняться за свои границы, т. е. самой быть позитивной.

Уже вскоре после того, как кантовская «Критика чистого разума» проникла в умы, начали говорить о критической философии. Затем, однако, спросили себя, разве эта критическая философия составляет все, нет ли помимо нее еще какой-либо философии. Что касается меня, то позволю себе заметить, что вскоре после всестороннего изучения кантовской философии мне стало ясно, что невозможно, чтобы эта так называемая критическая философия являлась всей философией, я даже сомневался, может ли она быть собственно философией. Испытывая подобное чувство, я еще в 1795 году в «Письмах о догматизме и критицизме»7 утверж дал (чем навлек на себя немедленное публичное возражение со стороны Фихте), что в противовес этому критицизму (так называлась критическая философия как система) ког- да-нибудь еще выступит догматизм совершенно иного рода, гораздо более смелый, чем ненастоящий, половинчатый догматизм прежней метафизики. Слово «догматизм», правда, уже начиная с Канта пользовалось дурной репутацией, но окончательно приобрело ее как следствие того логического догматизма, который позже лишь на абстрактном понятии стремился основать Гегель, — самого отвратительного из всех, ибо самого мелкого, по сравнению с которым догматизм старой метафизики все еще представляет из себя нечто грандиозное. Однако в отношении старой метафизики мы должны провести различие между догматической и догматизирующей философией; старая метафизика являлась догматизирующей и она безвозвратно разрушена Кантом. А собственно догматическую философию, т. е. ту, ко-

122________ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

торая действительно бы ею была, а не только хотела бы быть, как старая метафизика, которую я на этом основании называю догматизирующей, кантовская критика не затрагивает. Старая метафизика полагала, что сумела рационально доказать существование Бога, что доказала это, постольку она была, по выражению Канта, рациональным догматизмом, или, если данное выражение перевернуть, как я хочу это сделать, позитивным рационализмом. Последний был так подорван Кантом, что впредь кажется невозможным, как и в наши дни даже те теологи, которые с удовольствием хватаются за любую опору, у старой метафизики более не ищут помощи. Но именно благодаря тому, что тот позитивный рационализм был подорван, открылась перспектива для чистого рационализма — чистого, который мы, однако, не будем называть негативным, ибо это предполагало бы в качестве возможного позитивный рационализм, тогда как не имеется никакого позитивного рационализма со времени Канта. Рационализм может быть лишь негативной философией, оба понятия совершенно равнозначны. По сути тот чистый рационализм содержался уже в кантовской критике. Кант оставляет разуму, как было сказано, лишь понятие Бога, и поскольку он отклоняет так называемый онтологический аргумент, с помощью которого намеревались, отправляясь от понятия Бога, заключить о его существовании, то даже для понятия Бога он не делает исключения из правила, что понятие вещи содержит в себе лишь ее чистое «что», но совершенно не включает в себя существование. Кант показывает в целом, насколько тщетно стремление разума при помощи заключений выйти за пределы самого себя к существованию (в этом устремлении разум, однако, есть не догматический, ведь он не достигает своей цели, но догматизирующий), — значит, Кант не оставляет разуму вообще ничего, кроме науки, ограничивающейся чистым «что» вешей, и его ясно выраженное мнение состоит в том,