Классики / Новая / Шеллинг / Философия откровения / Философия откровения, т

244_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

ко лишь идеальное, но реальное отношение человеческого существа к Богу, тогда система, принимающая религию откровения в данном смысле, называется супранатурализмом. Но наше объяснение сверхъестественного уже показывает, что имеется также и ложное сверхъестественное или, скорее, ложное представление сверхъестественного, которое заявляет о себе через его полное отрывание от естественного. Все эти понятия — «сверхъестественное», «надмировое» — без своего коррелята немыслимы. Нет никакого надмирового Бога, который бы в то же время не мыслился в отношении с миром. Посредством данного абсолютного отрывания сверхъестественного от естественного возникает как раз одно неестественное. Так, господствовавшая прежде философия, которая полагала, что не смогла достаточно далеко отстранить божество от всякой природы, и потому считала необходимым отвергать всякую божественность природы, на самом деле породила только неестественного Бога, с одной стороны, и лишенную Бога природу, с другой. Таким образом, имеется, конечно, и неестественный супранатурализм, каковым является система обычной чисто формальной ортодоксии. А поэтому я не отрицаю, что при настоящем предприятии мое намерение и состоит именно в том, чтобы тот супранатурализм, который при традиционном рассмотрении может выступать лишь как неестественный и поэтому, разумеется, имеет своими противниками все воспрявшие и более свободные умы, сам этот супранатурализм, говорю я, сделать известным образом естественным при помощи той неразрывной связи с естественным, в которой я его показываю.

Полагаю, что в достаточной степени высказался насчет того положения, в которое я ставлю мифологию по отношению к откровению и точно так же философию мифологии по отношению к философии откровения. Замечу при этом, что все, что здесь, в этом предварительном объяснении,

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 245

могло быть выражено лишь неуверенно и неопределенно, в будущем, когда мы перейдем к самой науке, получит свою полную и исчерпывающую определенность, как и вообще данный курс я сумею построить так, что хотя он и связан с одним из прежних, тем не менее даже те, которые его не слушали, должны будут меня понять.

От приведенных доказательств в пользу того, что философия откровения имеет предпосылкой философию мифологии, я теперь перейду к некоторым последующим замечаниям, которые, как я надеюсь, прольют дальнейший свет на замысел настоящих лекций.*

Сначала я хочу напомнить следующее. Понятие естественной (естественно порождающей себя) религии я присвоил мифологии и противопоставил естественную религию в этом смысле религии откровения. Данное противопоставление между религией откровения и естественной религией производится и помимо этого, но другим образом. С тем чтобы не возникало никакой путаницы, я хочу дать пояснения по этому поводу. Итак, в ином случае также, говоря о религии откровения, ей противопоставляют естественную религию, а говоря о естественной, ей противопоставляют религию откровения. При этом, однако, под естественной религией подразумевается нечто совершенно другое, а именно религия, насколько она является порождением одного лишь разума, науки или в особенности философии; одним словом, под ней разумеют рациональную религию. В этом смысле естественная теология (theologia naturalis) составляла часть прежней метафизики. Если останавливаются на данном делении, следствием является то, что религии откровения противостоит, разумеется, лишь рациональная ре-

* Как предыдущее, так и последующее является дальнейшим изложением сказанного в «Десятой лекции» «Введения в философию мифологии» о соотношении откровения и мифологии.3 (Примеч. К. Ф. А. Шел-

линга.)

246________ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

лигия, выведенная из разума или из науки. Тогда имеются только два источника религии: либо разум, либо откровение. Но если в самом человеке нет никакого другого источника религии, кроме разума, то тем самым у него полностью отсутствует особенный религиозный принцип, ибо разум не является особенным источником религиозного познания. Опосредованно или непосредственно, он — источник всякого познания, а не специально религиозного; и поэтому для религии имелся бы лишь тот же самый источник познания, который имеется и для геометрии, логики да и любого рода науки. Наверное, эта рефлексия послужила причиной того, что некоторые предпочли выставить чувство особенным религиозным принципом в человеке. Хотя в чувстве, как казалось, дан независимый от разума источник религии, однако все еще не особенный источник, ведь чувство, как известно, является кроме того органом для многого другого, даже чего-то весьма случайного, переменчивого, индивидуального, двусмысленного, а потому в эпоху, настроенную абсолютно рационалистически, по праву не очень-то ценится. Особенный принцип религии требуется, если философия религии не есть только лишь часть метафизики, или общей философии, если она действительно есть особая философская наука, за что она все-таки выдается. Особенный же принцип религии может быть лишь принципом, независимым от разума, как и от всякого знания, а этот независимый ни от какого знания принцип религии в свою очередь необходимо предполагает не просто идеальное, но реальное отношение человеческого существа к Богу. При условии, что мифология, как мы допустили, есть естественно порождающая себя религия, мы должны признать также некий естественно религиозный, изначальный, полагающий Бога naturā suā принцип в человеке, так как лишь подобный принцип, для которого как бы естественно и существенно быть полагающим Бога, если он вышел из того из-

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 247

начального отношения, в котором он является полагающим Бога, в результате необходимого процесса вернется в это отношение — лишь подобный естественный полагающий Бога принцип, посредством которого человек как бы привязан к Богу и обязан ему до всякого мышления и знания, изначально, объяснит естественно порождающую себя религию, т. е. мифологию. Но и теория откровения для того, чтобы разъяснить последнее, нуждается в ином изначальном отношении человека к Богу, нежели то, которое он имеет в свободном знании и мышлении. Чтобы понять откровение, нужно также допустить изначально реальное отношение человеческого существа к Богу, я говорю: изначально реальное отношение, которое не возникает впервые вместе с откровением, но уже имеется, поскольку является его предпосылкой; «реальное» — это общее выражение, которое включает в себя: а) естественное отношение = мифология, b) личное отношение = откровение.* Вы видите здесь на новом определении, как то самое, что обосновывает философию мифологии, обосновывает также и философию откровения.

Но в результате проведенного сейчас всестороннего исследования вообще изменяется положение возникшей благодаря откровению религии в целом, так как последняя теперь противостоит уже не одной лишь так называемой религии разума, а вместе с тем и той — единственно, собст-

* Если мы исследуем, что для обычных точек зрения делает откровение божье непонятным, то ближайшим является именно то, что в нем, если не брать его в переносном смысле, предполагается личное отношение Бога к человеческому сознанию. Однако это личное отношение по своему всеобщему понятию само есть реальное отношение и возвышено до личного лишь благодаря тому, что уже имелось в мифологии как слепое и со стороны Бога безличное. Личное отношение имеет это последнее своей предпосылкой. Если бы никакого чисто естественного отношения не предшествовало, то и никакого личного не могло бы последовать; и наоборот, личное отношение понятно только через предшествующее естественное.

248_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

венно говоря, могущей быть так названной — естественной религии, которую мы должны признать в мифологии. Система наших касающихся религии понятий до сих пор была неполной; она состояла только из двух понятий: 1) естественная религия, которая, собственно говоря, была только лишь рациональной или научной теологией и, по существу, лишь философией, 2) религия откровения — вместо того что, согласно нашему исследованию, должны были бы различаться три понятия: а) естественная религия = мифология, b) сверхъестественная религия — та, содержание которой возникает благодаря откровению, с) религия свободного философского познания, которое не тождественно непосредственно с познанием разума. А именно всякое философское познание есть познание разума, но не наоборот; ведь значительным моментом является как раз то, что имеется и такое философское познание, которое выходит за пределы природы.

Вместе с этим полным делением, таким образом, меняется все положение позитивной религии прежде всего по отношению к рационализму, ибо рационализмом называется стремление, не желающее знать ни о какой другой религии, кроме чисто рациональной, порожденной в свободном знании или посредством резонирования, ни о каком другом бытии, а потому также ни о каком другом отношении Бога, кроме как в разуме и к разуму.*

До сих пор рационализм как бы одерживал верх потому, что ему противостояла только религия откровения. Однако теперь этому приходит конец, ибо отныне ему точно так же противостоит естественная регилия, т. е., согласно нашему объяснению, мифология, которая так же не является рацио-

* Следует, правда, различать между субъективным и объективным рационализмом; субъективный рационализм = религии, порожденной резонированием = Просвещению. Но как бы различны в остальном они ни были, в настоящей связи тот и другой полностью одинаковы.

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ, ВТОРАЯ КНИГА_______ 249

нальной религией, порожденной одним лишь разумом, а наоборот, заставляет признать не зависимый ни от какого разума принцип религии.

Истинное деление теперь таково. Высшим genus4 является религия вообще, два ближайших genera5 религии составляют: а) научная и b) ненаучная религия; к последней относятся два species6 ненаучной, т. е. не наукой порожденной, религии: а) естественная = мифология и b) сверхъестественная, или возникающая благодаря откровению. Лишь теперь религии откровения может быть дана настоящая дефиниция. Для всякой подлинной дефиниции, как известно, требуется, чтобы были указаны genus proximum7 и специфическое различие. Genus proximum возникшей из откровения религии есть не религия вообще, а ненаучная, не благодаря разуму возникшая религия; ее специфическое различие определено ее отличием от мифологии (относящейся вместе с ней к одному и тому же ближайшему genus, понятию ненаучной религии), которое состоит в том, что ее содержанием является сверхъестественное происшествие, тогда как содержанием мифологии — только лишь естественное происшествие или естественный процесс. Таким образом, полной ее дефиницией была бы следующая: религия откровения принадлежит роду ненаучной — не благодаря науке, а благодаря реальному происшествию возникшей — религии; ее особенность же состоит в том, что своим источником, равно как и содержанием, она имеет не естественное, а сверхъестественное происшествие.

После развертывания настоящего полного деления я хочу еще отметить, что эти три понятия образуют связную цепочку, из которой ни одного звена нельзя изъять. Полная философия религии не имела бы никакого права заниматься одной только научно возникающей религией. Философская религия, напротив, должна у нее породить саму себя лишь как третье, как опосредованное двумя другими понятиями.

250________ ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ_____________

Только так они представлены в их подлинном, историческом соотношении, одновременно являющимся соотношением их естественного возникновения. Это подлинное соотношение таково. Естественная религия является началом и первой религией, в течение определенной эпохи человеческого рода — всеобщей. Как только лишь естественная она одновременно есть необходимая, слепая, несвободная религия, религия предрассудков, суеверия (Aberglauben), если брать это слово в его глубочайшем смысле. Откровение — происшествие, которым человечество избавляется от слепой, несвободной религии, которым, стало быть, только и опосредована и сделана возможной свободная, духовная религия — религия свободного понимания и познания. Значит, учение о философской религии, которое исключило бы и не приняло во внимание ту изначальную связанность и освобождение от нее, не имело бы совершенно никакой опоры и было бы неисторичным.

Впрочем, то, что религия, возникшая благодаря мифологии, и религия, возникшая благодаря откровению, образуют вместе противоположность религии разума, явствует уже из одной их общей судьбы. Ибо подобно тому как с давних пор из религии откровения пытались устранить всякое ее своеобразие под тем предлогом, что оно относится к одной лишь, и притом исключительно, временной внешней оболочке, и таким образом лишить ее всего того, что составляет ее отличие от религии одного только разума, короче говоря, подобно тому как религию откровения вообще пытались как можно больше рационализировать при помощи исключения ее исторического содержания, точно так же в обычных объяснениях пробовали рационализировать и мифологию, толкуя все свойственное ей, в особенности ее историческое, тоже как лишь внешнюю оболочку и оставляя в качестве ее «подлинного содержания» лишь научные, например естественнонаучные (физические, космогониче-

__________ ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 251

ские), понятия. Как там христианству, так и здесь древнейшей вере народов, ради которой они также когда-то жили и за которую они также когда-то умирали, надлежало раствориться в философии. Настолько чужда была Новому времени та темная область вслепую, т. е. только лишь естественно, порождающей себя религии, в которую мы помещаем мифологию. И раз одну сторону ненаучно, не из разума порожденной религии, а именно мифологическую, подобным образом недооценивали, было невозможным правильно познать и другую — благодаря откровению возникшую религию. С точки зрения традиционного рационализма, исключающего все историческое еще при объяснении мира, мифологические представления, принятые за подлинные, преподносят лишь путаницу наиабсурднейших, абсолютно противных разуму представлений. Всякому, знакомому только с обычной рационалистической точкой зрения и исходящему из нее, историческое содержание христианства покажется не менее бессмысленным и предосудительным, чем представления мифологии. Разве историческое христианства неоднократно не объявлялось языческим (не внешние, но высшие факты, например, предсуществование, домировое бытие Христа, его положение как Сына Божьего) и уже на этом основании тем, что разум нашего времени больше не может совмещать с собой? Существенным христианства является, однако, как раз его историческое, не в обычном смысле, к примеру то, что основатель родился при Августе, а умер при Тиберии, но то высшее историческое, на котором оно, по сути дела, основывается и которое является его своеобразным содержанием, например, идея о Сыне Божьем, который стал человеком, чтобы вернуть человечество обратно [к Богу]. Я называю его высшим историческим, так как истинным содержанием христианства является история, в которую вплетено само божественное, божественная история. Стало быть, негодным, полностью уничтожающим

252_________ФРИДРИХ ВИЛЬГЕЛЬМ ЙОЗЕФ ШЕЛЛИНГ____________

своеобразие христианства было бы такое объяснение, которое, например, различало бы доктринальное и историческое и только первое рассматривало как существенное, как подлинное содержание, второе же — лишь как форму, или внешнюю оболочку. Историческое не есть что-то случайное для данного учения, оно — само учение. Доктринальное, которое оставалось бы, допустим, после отделения исторического, например, общее учение о личном Боге, каким это учение знает и рациональная теология, или христианская мораль, не было бы в христианстве ничем особенным, ничем выделяющимся; то, что в нем выделяется и требует объяснения, так это, скорее, именно историческое. Каким образом это историческое христианства, всецело выходящее из круга обычного понимания, может быть одновременно доктринальным, т. е. объективно истинным, согласно прежним точкам зрения было совершенно непонятным. И в этом отношении философия мифологии была необходимой подготовкой к философии откровения. Философия мифологии указывает доктринальное мифологии не в некоем отличном от исторической формы и внешней оболочки содержании, а именно в самом историческом мифологии. Это тождество доктринального и исторического теперь должно быть зафиксировано в христианстве, как оно было выявлено в мифологии. Как мифологию следует понимать со-

вершенно непосредственно и истинный смысл, истинное доктринальное следует искать именно в непосредственно, или буквально, понятой мифологии, а вовсе не в аллегорически объясненной, точно так же дело обстоит и с христианством.

Даже те из числа теологов, которые еще признают ценность исторического в христианстве, все же в остальном совсем не разобрались относительно его реальности. Если, к примеру, у одного знаменитого теолога находишь наивное высказывание, что следует-де усмотреть особую, даже вы-

__________ФИЛОСОФИЯ ОТКРОВЕНИЯ. ВТОРАЯ КНИГА_______ 253

сочайшую и абсолютно соответствующую плану мудрость в том, что основатель христианства для распространения своего учения избрал себе лишь такие орудия, которые могли излагать его учение только в форме истории, таким образом, пожалуй, не в абстрактно-научном виде, т. е. которые были настолько ограничены, что могли передавать данное учение только в исторической форме, если даже Планк8 выражался подобным образом, то хотелось бы спросить этого почтенного господина, что же останется от этого учения, если устранить форму истории, действительно ли он считает это историческое христианства чисто случайной формой, между тем как оно является как раз-таки существенным и не могло излагаться по-иному даже таким ученейшим и искуснейшим диалектиком, как апостол Павел? Вообще не соответствует сути дела, когда говорится только об учении Христа. Основное содержание христианства составляет именно сам Христос, не что он сказал, а что он есть, что он сделал. Христианство не является непосредственно неким учением, оно есть дело, объективность, учение всегда есть лишь выражение этого дела, и если можно сказать, что в более ранний период понимание христианства было затруднено главным образом из-за того, что перед делом и повинуясь объективной силе, с помощью которой последнее существовало, познание и учение слишком сильно отошли на задний план, то нужно сознаться в том, что в более поздний период христианству был нанесен еще больший вред тем, что по сравнению с выдвинутым на передний план и перетягивавшимся в полемике в разные стороны учением собственно дело, само дело совершенно отступило в тень. А поэтому я только еще хочу заметить, что целью настоящего курса является отнюдь не учение, например догматика, хотя бы ее и называли, допустим, спекулятивной, а — я могу сказать — исключительно само дело, которое я постараюсь изложить и разъяснить в контексте той великой всеобщей ис-